Кирилл Кащеев - Выбор ведьмы

— Кинь ее, кинь! — шептала Радка, а малышка Горпынка только мелко тряслась и икала от ужаса.

Настигающее пламя взвыло, спину обдало жаром, так что скрутились, занимаясь дымком, волосы на затылке, Гнат вжался в землю… сверху свалилось что-то тяжелое, твердое, холодное… краем глаза Гнат увидел серебристо-стальное крыло… и накрывший их собой юный змей поднял навстречу приближающемуся пламени тонкую, как слюдяное окошко, ледяную защиту. С похожим на хохот ревом пламя взвилось над четырьмя детьми — одним драконьим и тремя человечьими — и с глухим гулом опало, мелкими кострами догорая в черной золе.

Дракончик еще некоторое время стоял растопырив крылья. А потом плюхнулся на хвост, закрывая морду крыльями и глухо рыча от боли. С двух сторон из-под края перепончатого крыла высунулись чумазые детские мордашки.

— Слышь, змеюкин! А деревня-то наша… где? — прохрипел наконец Гнат и закашлялся, поднимая клубы золы.

Они сгрудились на полоске уцелевшей зеленой травы, а перед ними, будто очерченное резким взмахом карандаша, тянулось сплошное черное выжженное полотно. Деревни не было. Совсем. Ни крепкого тына, ни площади с резным столбом, ни хат… Только на спекшемся черном холме, запрокидывая длинную гибкую шею, протяжно ревел черно-красный дракон:

— Златка-а-а!

— Златка! Батько! Они… Это все ты! Ты виноватый! — Выглядывающий из-под крыла водного змееныша мальчишка вдруг заорал и ринулся к огненному дракону, подняв кулаки. И врезался в подставленное серебряное крыло. Из горла водного дракончика вырвался хриплый вздох, по обожженному крылу прокатилась длинная судорога.

— Ты… должен его простить, — ломким от боли голосом выдохнул дракончик. — Он… хотел всех спасти.

— Простить?! — заорал мальчишка, едва не повисая на подставленном крыле. — Он нализался смолы, и он… он сжег нашу деревню! Он убил мою сестру! Он убил батько!

— Он… не хотел, — заворачивая мальчишку в крыло, так что тот не мог даже двинуться, тихо сказал водный дракончик. — Он хороший, он… правда… Он хотел помочь! Хотел помочь! — как заклятье повторял дракончик, а его черно-красный брат крутился на холме, поднимая когтистые лапы, и потерянно твердил:

— Златка, ну как же так! Как так, Златка?

Серебристо-стальной дракончик летел в закатном небе. Летел, то и дело проваливаясь в воздухе чуть не до самых верхушек деревьев и снова выравниваясь, старательно и размеренно работая крыльями. Ему надо было долететь. Найти Великого Водного и уговорить его предоставить уцелевшим жителям деревни землю… и на обзаведение… и не загонять их в долги до конца жизни их собственной и их детей… Он должен о них позаботиться. Он теперь за них отвечает.

— Айтва-ара-ас! Айтварас Жалтис! Где ты, мелкий? Айтва-ара-ас! — над горизонтом пронесся громогласный рев, и стремительный черно-красный силуэт прорезал багряное закатное небо, налетел, закружил…

— Чего ты на меня уставился, будто змея Шешу увидел? — криво ухмыльнулся Татльзвум Ка Рийо. — Что, выдохся совсем? Нельзя быть таким… хлипким. Ты ж змей! Ну давай помогу… — огненный подставил хвост, предлагая опереться на него грудью. — Невеселый у нас полет вышел, верно? — пробурчал он, отводя глаза. — Жалко Златку, — тоскливо добавил он. — Где я еще такую найду, златокосую? Ну да что ж поделаешь… бывает.

— Бывает? — эхом отозвался серебристый дракончик, словно невзначай отстраняясь от предложенного в помощь хвоста. Прорезанные узкой золотой полоской зрачка, глаза медленно темнели, наливаясь грозовой чернотой и становясь глубокими, как омут.

— А ты как думал! — торопливо подхватил Татльзвум. — Давай только мы с тобой это… не будем никому говорить, что я был в той деревне, ладно? Матери-Владычице, да будет ее крыло над нами, зачем-то нужен был человечий волхв… А волхв-то… того… Как я докажу, что это не я его? Мало ли чего она подумает… — он уже совсем мямлил, искоса то и дело поглядывая на младшего брата.

— Это все, что тебя беспокоит? — после долгого молчания спросил дракончик холодным, как зимняя вьюга, голосом.

— Конечно беспокоит! — возмутился огненный. — Это ж Мать-Владычица, да будет воля ее! Она же… А я же… — он снова сбился на бормотание и тут же вскипел, так что сноп пламени вырвался из его пасти: — Ты измываешшшшься надо мной?! Или забыл… благодаря кому глядишь на солнце Ирия? Тебя и на свете бы не было, если б не я!

— Хорошо… — после долгой паузы сказал водный. — Я заплачу свой долг, брат. Не бойся, о тебе я тоже позабочусь.

— Я боюсь?! Нет, это я боюсь?! Ты очешуел, мелкий?! — на все небо заорал огненный. — Это ж ты на самом деле во всем виноват!

Ритм полета юного змея сбился, тот нырнул в небе, словно попав в воздушную яму…

— Ты, ты! — твердо повторил огненный. — Если бы ты как следует владел водой — ты бы все потушил! И ничего плохого бы не случилось!

— А все он… Айтварас… Он клялся молчать! — орал Тат, мечась по крохотной комнатушке так, что Ирке пришлось взобраться на кресло, а Шену и Елеафаму вжаться в стены. — А сам проболтался, неблагодарный змееныш, — иначе откуда бы Владычица все узнала? Я потерял Златку… и меня же за это стали презирать! Меня, истинного Лун, из-за каких-то… дохлых человечков! Из-за какого-то никчемного змееныша, не способного залить маленький пожарчик! Кто такие вообще водные? А я — я! — был вынужден служить у него в охране! Потому что больше меня никуда не брали! Ненадежен! Я! — он зарычал. — А это все он! Тоже мне, Великий! Если бы не он, я бы…

«Взрослею, наверное, — думала Ирка, с брезгливым любопытством вглядываясь в черты, вроде бы такие же, как у Айта, и в то же время совершенно другие. — Раньше, еще с полгода назад… да что там полгода, еще до Ирия… я бы ему в морду дала, и плевать на последствия. А теперь не просто соображаю, что в замкнутом помещении три дракона меня массой задавят, а… не хочется. Бегай потом ванну ищи — кулак после его морды отмывать, а он… он ведь даже не поймет за что. Так ведь и останется в полной уверенности, что сам он ничего плохого не сделал, это все вокруг ему недодают и его недопонимают».

— Благородно с твоей стороны… — голоском сладким, как намазанный на шоколад мед с сахаром, протянула Ирка. — Так страшно переживать свою вину… чтоб аж искать, на кого ее свалить. И, конечно, Айт виноват перед тобой по самые уши… по самый кончик хвоста. Он же взрослый, ответственный челов… змей! Должен понимать: если всю жизнь нянчиться с таким вот великовозрастным чешуйчатым недорослем, — она демонстративно кивнула на Тата, — он так никогда и не вырастет!

Елеафам перевел недоуменный взгляд с Тата на Ирку… и вдруг хихикнул. Даже на невозмутимой физиономии Шена мелькнуло что-то вроде улыбки.