Татьяна Леванова - Сквозняки. Ткачи Заклинаний

– Да, конечно, забирай мусор. И иди отсюда, нечего тебе делать в кухне! – ответил Трепка, мешая поварешкой бульон.

Чуня подмигнул Маше и спросил:

– Как работается?

– Вот! Вот! – Маша вскочила с табуретки. – Он говорит!

– Уймись, дурочка, – ответил Трепка. – Один говорить не умеет, другая голоса слышит. Навязали тоже блаженную, был один идиот, теперь два…

Маша начала присматриваться к Чуне, как бы это ни было противно и страшно, и обнаружила, что действительно никто не понимает, о чем он говорит. День проходил в беготне, на кухне варили суп, кашу, пекли пироги, мыли посуду. В корчме то накрывали столы, то собирали деньги. Чуня всегда был среди людей – подбрасывал дрова в камин, ровнял граблями пол, выносил мусор. Но ни посетители, ни Трепка, ни даже хранители стихий не отвечали ему, когда он с ними заговаривал, и не понимали ничего, когда он отвечал что-то на их просьбы. А когда он обращался к мальчишкам, он преимущественно хлопал в ладоши, и те, как миленькие, бросали свои дела и шли в школу, или обедать, или учить уроки. Маша спросила старшего, что им сказал Чуня, тот ответил:

– Чуня? Сказал? Хааа, смешная. Чуня не разговаривает, он в ладоши хлопает. Сначала в воздухе, а если не послушаешься, то и по попе. Поневоле начинаешь без слов понимать.

В этот момент в дверь комнаты заглянул Чуня и, хлопнув в ладоши, сказал ехидно:

– Спокойной ночи!

– Вот, видела? – засопел мальчишка. – Сейчас свет выключит.

Маша попрощалась с мальчишками, забрала у них две тарелки с остатками гречки – и отправилась на кухню. Чуня предусмотрительно убрался с ее пути, хотя она на него даже не взглянула. Ей предстояла очередная веселая ночь с мытьем посуды и крысами.

К удивлению Маши, хранитель стихии воды уже плескался в ванне среди кастрюль, тарелок и ложек. Он так увлекся, что не заметил девочку. Балансируя на широком плетеном блюде, в котором днем подавали хлеб и сушки, он размахивал кухонным ножом и орал: «Йо-хо-хо».

– Откуда ты знаешь про пиратов? – рассмеялась девочка.

– Хранитель огня рассказывал только что, – смутился хранитель воды и плюхнулся в глубокую кастрюлищу из-под супа.

– А ты откуда знаешь? – поинтересовалась Маша у застенчиво мерцавшей свечки.

– Я в камине прячусь, – выглянул из огня рыжеволосый мальчишка. – Когда Бурса-Мурса сказки рассказывает.

– Кто? Когда?

– Бурса-Мурса приходит по выходным, когда детям не надо завтра в школу, садится у камина и рассказывает. Про старуху-ветроплюйку, про пирата Ветряная борода, про каменное Сердце земли, про Мельницу между мирами. Вот через пару дней придет, послушаешь.

– Ладно, – ответила Маша и, вздохнув, засучила рукава.

У нее уже кожа на пальцах зудела от того, что они были все время мокрые. Девочка с ужасом думала о том, что и завтра, и еще бог весть сколько дней ей придется ежедневно постоянно мыть посуду и торчать на кухне. От усталости у нее слипались глаза, но Маша боялась даже думать о сне. Трепка строго-настрого велел погасить свечу. А как спать, если вокруг крысы?

– Пойду-ка я в зал спать, – проворчала девочка, домывая последнюю тарелку. Крысы уже шуршали в углах. Маша взяла свечу и на цыпочках прокралась в зал. Здесь было тихо. Опилки лежали плотным ковром под столами с перевернутыми лавками. На полу – ни крошки, ни следа крыс и мышей. Маша вспомнила, как утром, убегая от разъяренного Трепки, не смогла пройти в дверь, наткнулась на невидимую стену. Сейчас дверь была закрыта на огромный металлический засов. Маша попыталась отодвинуть его, и он заскрежетал на весь дом. Испугавшись, что ее поймают за этим делом, она дернула засов изо всех сил. Дверь приоткрылась. Повеяло сквозняком. Маша осторожно выглянула наружу.

Тусклые желтые лампы освещали безлюдный каменный коридор. Сверху капала вода. В пролом на крыше были видны переплетения труб. Причем все трубы были подсвечены снаружи разноцветными лампочками. Пахло сырой землей.

Маша попыталась сделать шаг наружу, но снова уперлась в невидимую стену. Поставив свечу на ближайший стол, она снова предприняла попытку выйти, но ничего не получилось. Ни прямо, ни по стеночке, ни ползком, ни боком – невидимая стена была на месте. Отчаявшись, Маша прижалась к ней лбом, словно к оконному стеклу, и принялась рассматривать улицу. Прямо напротив нее, у корзин, полных дневного мусора, светились две красноватые звездочки. Девочка попыталась всмотреться в них как следует… В этот момент на ее плечо опустилась рука.

Чуня отодвинул девочку, а другой рукой тут же захлопнул дверь и прижался к ней плечом. Кто-то ударил снаружи по двери так, что Чуня дрогнул. Перепуганная Маша помогла ему задвинуть засов. В дверь еще два раза кто-то ударил, потом послышалось тяжелое дыхание и царапанье, словно огромная кошка просилась в дом.

– Пустошные росомахи, – пробормотал Чуня, потирая рукой ушибленное плечо. – Их привлекает запах мусора. Дальше на всех переходах на другие круглицы запираются двери, так что только у нас они опасны. Зачем ты открыла дверь?

– Но там же была стена… – пробормотала растерянная Маша.

– Это для тебя стена, чтобы ты не смогла выйти. А для остальных нет. На каждую росомаху не завяжешь узелок. Как можно быть такой идиоткой? Ты что, Заклинание преграды не заметила?

Чуня кивнул на узелок из красных ниток, болтающийся на косяке двери. Маша открыла рот – до сих пор она была уверена, что это какое-то украшение по фэн-шую, подобное тем, что развешивает ее бабушка.

– Не пытайся убрать, не дастся, – ухмыльнулся Чуня. – Мой такой же снаружи висит. Не видела? Я выйти могу, чтобы мусор вынести, а уйти – нет.

– Что это за штука? Заклинания – это же слова?

– Слова, когда их произносит маг. А когда мага нет, а Заклинание необходимо, на помощь приходят Ткачи Заклинаний. Я, признаться, до них так и не добрался. Застрял здесь. Поможешь?

– А вы кто? – наконец догадалась спросить Маша. – Почему мне все говорят, что вы немой?

– А ты сама-то кто? – ответил Чуня. – Почему ты меня понимаешь? Как ты укрощаешь огонь и воду? Зачем у тебя горный хрусталь на шее? В этом мире столько хрусталя, что его никто не носит как украшение.

– Я Сквозняк, – решительно ответила девочка. – Я брожу по чужим мирам и ищу что-то…

– Что-то, что тебе не нравится, – кивнул Чуня. – Я тоже был таким в детстве.

– А сейчас разве нет? – удивилась Маша. – Вы, наверное, выросли в этом мире?

– Я сына потерял, – с тоской признался Чуня. – Бродит где-то по мирам мой сыночек. На два года тебя младше. Не встречала?

Он вытащил из-под рубахи портрет в рамке, словно выпиленной из светящегося льда. Там была фотография мальчика с черными волосами, светлыми бровями, синеглазого, с торчащими передними зубами. Мальчик улыбался. Маша с сожалением покачала головой.