Алла Вологжанина - Острова Луны

– И что за картинка? – поинтересовалась собеседница. – Что на ней изображено?

– Мне надо спасти одного человека от частичного омертвения, – выпалил Арно.

Пришлось рассказывать еще и про отца. Без прикрас, хотя искушение было нешуточным. На этот раз Арно не спотыкался на каждом слоге. Хотя, возможно, дело было просто в том, что он согрелся, да еще и надежда забрезжила.

И снова Алессандра показала себя почти идеальным слушателем.

– Я понимаю, каких кусочков не хватает твоей картинке, – сказала она, когда Арно выдохся. – Теоретически я могла бы тебе помочь.

– А практически?

Она хмыкнула и сама откусила от пирога. Хороший прием, когда надо хорошо подумать под выжидательным взглядом собеседника.

– Тебя не удивляет все это? – наконец прожевав, спросила она. И жестом указала на обшарпанную кухню, растянутый, поношенный свитер, в котором почти утонул Арно. На свою трость.

– Немного, – честно ответил Арно, – я просто… не успел удивиться, наверное. Ни одного знака никто не сотворил за все время, что мы здесь.

– Совершенно верно. Казалось бы, я как-никак символьер Корамелл. – Алессандра сделала ударение на слово «символьер». – А сама хромаю, с палкой хожу. Детишки как бродяги выглядят. Сейчас еще полегче, а раньше, пока Рудо не решил проблемы с Аблярсовыми… совсем худо было. А тебя не удивляло, что при огромном знаккерском потенциале у Рудо был такой бедный арсенал собственно знаков?

– Он говорил. Дело в том, что он словесник, а вы ритуалист, – ответил Арноха.

– О нет. Он просто славный, добрый мальчик… Каждый символьер держит в памяти громадный набор знаков как своей, так и противоположной группы. Дело за малым – помочь ученику отработать их применение. Но не вышло.

– Дело в этом месте, да? Воздух тут… как будто в запертом помещении.

Глаза Алессандры заблестели гневом. Обозлилась на Мироздание, не иначе.

– Это омертвение не кольцевидное. Оно купольной формы, то есть где-то над нами есть своего рода «потолок». Как вариант, это сфера. И у нее есть дно под землей. Кстати, этот вариант мне представляется более логичным, особенно если учесть степень истощения местной почвы. Так вот, я сделала открытие. Для сотворения знаков мало знать знак и иметь волю повелевать реальностью. Обязательное условие – открытое пространство. Открытое чему, я не знаю, поскольку все мои выкладки чисто теоретические. Условно называю это: «открытость космосу» или «сообщение с Вселенной». К сожалению, я заметила это не сразу. Первые два года все было прекрасно, но потом мы словно исчерпали ресурс. Теперь знаки здесь удаются крайне редко, и они совсем слабые. Да и просто физическое существование становится… нездоровым.

Арноха был близок к тому, чтобы забыть об отце, Люсии и Антуане. Волчата в опасности. Нет, прямая угроза жизни, заставляющая льва нестись на выручку, забыв обо всем, отсутствовала. Но оставить все как есть? Да не только лев – ни один нормальный человек такого не смог бы. А Арно Резанов был нормальный.

– Но, символьер Корамелл, ребят надо вывести отсюда, пока они не повзрослели! Рудо достроил дом! Я там был, он просто великолепный. Марк Федорович… то есть Лев Однолунной Земли может присмотреть за всем, а я помогу…

Алессандра снова грустно заулыбалась. Словно улыбка адресовалась горячности Арнохи, а грусть – собственным мыслям.

– Это звучит прекрасно, – сказала она, – но есть проблема. Я, видишь ли, взрослый человек. Мне не пересечь омертвение.

– В глубине…

Но Алессандра даже договорить не дала, перебила и словом, и жестом тонкой руки:

– О, мы пробовали. Но, увы, я не вмещаюсь. Тут уж… геометрия. Любого из них можно уместить в мою глубину, но не наоборот. Я сто раз просила оставить меня, но они… с послушанием просто беда, зато верность и преданность на высоте. Поэтому… какой бы прекрасный дом ни построил бедный мой покойный Рудо, нам туда не попасть.

– А если…

– Какой-какой Рудо? – раздалось откуда-то сзади.

Арно подпрыгнул на своей скамье и обернулся. В дверях стояла Евгения Радова, бледная, немного сонная и растерянная.

В Каринином доме что-то происходило. И это что-то совершенно не понравилось ни Арно, ни замешкавшемуся Диймару Шепоту Андрей и Тоня остановились по инерции. Женька, которая прорыдала всю дорогу, вися мочалкой на волчьей спине Андрея и вытирая нос об его загривок, замолчала. Значит, точно дело нешуточное. Вопрос только, в чем заключалось это дело. И что их четверка сможет ему противопоставить (Женька как боевая единица все же ноль. Хоть и боевой такой нолик).

Услышав о гибели Рудо, Евгения впала в истерику. Классическую – с топаньем ногами, пинками по мебели, а самое главное – с душераздирающими воплями и рыданиями. На вопли тут же сбежалось все население «школы» – девять детенышей – плюс Диймар Шепот. Пришлось снова пересказывать ту часть истории, которая была связана с Рудольфом Навасом. При этом Алессандра сверлила Арноху своими темно-фиолетовыми, почти черными глазищами и время от времени едва заметно кивала в сторону Диймара: мол, ни слова о нем. Да Арно и сам не собирался сливать Шепота детенышам. Порвут на нитки до того, как тот сможет прояснить свои драконьи закидоны.

Первой завыла Тоня. Глухо и отчаянно, запрокинув голову Тон воя быстро менялся по мере того, как она превращалась в волчицу Младшие ребята – им было лет по двенадцать – присоединились к плачу и тоже превратились. Остальные заплакали человеческими слезами. Все до единого, даже мрачный и спокойный Андрей.

Побледневший Диймар кусал губы, прятал глаза и помалкивал.

Алессандра не стала мешать воспитанникам оплакивать друга. Вместо этого она поднялась со скамьи и поманила Арно к окну. Символьер Корамелл не взяла трость, и стало заметно, как сильно она хромала.

– Вам надо уходить, – сообщила она. – Нет, не вот так в темную ночь. Завтра устроим день прощания с Рудо. А послезавтра утром отправляйтесь домой. Сейчас иди спать. Я наведу порядок здесь, утешу, вытру носы. Как только выберешься из омертвения, сразу проводишь Евгению к родителям. Потом перероешь весь паучертов дом и найдешь волчью карту. Отдашь ее Марко. А я тем временем подберу пару знаков, которые могут тебе помочь… с твоим отцом. Ты ведь знаккер? Кто по направленности?

Арноха слушал и кивал. Но вопрос о знаккерстве заставил его призадуматься.

– У меня легко получались ритуальные знаки, – сказал он, – с первой попытки. Короче, если мне объяснить, показать и дать попробовать, я уверен, что все получится. Можно и только объяснить.