Калеб Крисп - Принесите мне голову Айви Покет!

Переулок вывел меня на шумную улицу. Но куда мне было идти? К счастью, я девочка незаурядных талантов, и потому на поверхность восхитительной каши у меня в голове вскоре всплыли одна-две блестящие мысли.

– Умница, Айви! – воскликнула я.

Пропустив повозку, я перешла на другую сторону улицы. Пусть мои замыслы и были гениальными, я не могла их осуществить, пока у меня нет ни дома, ни денег. Поэтому, едва ступив на тротуар, я ускорила шаг. Теперь я точно знала, куда идти. Спасение было близко, но нельзя было терять ни минуты!

Ещё недавно я и вообразить не могла, что однажды вернусь на Теккерей-стрит. Ведь здесь жило семейство Снэгсби – парочка безумных убийц, которые удочерили меня из наикорыстнейших побуждений. Однако, как ни странно, я вернулась и остановилась через дорогу напротив их дома – и всё из-за тысячи фунтов.

Эту сумму я получила за то, что доставила по поручению герцогини Тринити алмаз Тик-так Матильде Баттерфилд на двенадцадцатилетие. Вообще-то герцогиня обещала мне только пятьсот фунтов. Но мистер Бэнкс, её ворчливый поверенный, удвоил плату. При воспоминании о мистере Бэнксе меня охватила тоска – он был столь же добр, сколь и строг, и погиб страшной смертью от рук мисс Олвейс.

Когда я поселилась в доме на Теккерей-стрит, мамаша Снэгсби забрала у меня эту тысячу фунтов – чтобы спрятать в надёжном месте, как она сказала. И вот теперь я пришла забрать свои деньги. В конце концов, я их честно заработала.

Была у меня и ещё одна причина нанести визит Снэгсби. Анастасия Рэдклиф. Она жила в их доме некоторое время после того, как мисс Фрост помогла ей попасть в наш мир. И Снэгсби полюбили её как родную дочь, ибо Гретель, их единственное дитя, умерла ещё малышкой. Снэгсби думали, что Анастасия вернулась в Проспу. Но если они узнают, что она тут, в Лондоне, томится в сумасшедшем доме – да они горы свернут, чтобы её вызволить!

Подойдя ближе, я увидела, что перед домом стоит экипаж. Он был нагружен сундуками, и возница как раз привязывал их покрепче. Парадная дверь была распахнута, и мамаша Снэгсби решительным шагом вышла оттуда, направив на возницу зонтик будто шпагу.

– Аккуратнее с моим имуществом, ты, олух неуклюжий! – прикрикнула она. – Если хоть что-нибудь разобьётся, ты мне лично заплатишь, ясно?

Возницу это, судя по всему, не обрадовало, но он только кивнул. Мамаша Снэгсби повернулась к двери. Я поспешно вышла из-за повозки и заступила старухе дорогу, пока она снова не скрылась в доме:

– Привет, мама Снэгсби. Куда-то собираетесь?

Старая ворона имела весьма впечатляющую внешность. Рыхлую кожу лица покрывали несколько слоёв белой пудры. На верхней губе красовалась огромная родинка. А волосы! Сплошь чёрные, с единственной седой прядью на виске.

– Ты?! – прошипела она.

Да, не самое тёплое приветствие.

– Понимаю, мой визит может показаться неожиданным, – сказала я. – Вы ведь всё-таки чокнутая старуха с кучей скелетов в шкафу… Но я в некоторой мере надеялась…

– На что ты надеялась? – окрысилась мамаша. – Что мы примем тебя обратно? – Её губы изогнулись в уродливой пародии на улыбку. – Да я скорее глотку себе перережу!

– О, это было бы замечательно. Но на самом деле я пришла из-за денег.

Мамаша Снэгсби высокомерно вскинула голову:

– Денег?!

– Верно. Я имею в виду тысячу фунтов, которую вы любезно взяли на хранение. – Я самым настоятельным образом протянула руку ладонью вверх. – Мне хотелось бы получить её обратно, заранее спасибо.

Глаза старухи злобно сверкнули.

– Жизнь в одном доме с тобой, юная леди, причиняла нам немыслимые страдания. И знаешь, чего стоят эти страдания в пересчёте на деньги? – Она набрала полную грудь воздуха и медленно выпустила его: – Тысячу фунтов!

Какая чудовищная несправедливость!

– Искренне надеюсь, – продолжала мамаша Снэгсби, – что ты стала нищей побродяжкой, какой и выглядишь!

Я ничего не ответила.

– Больше того, надеюсь, ты… – Тут мамаша вдруг умолкла. Покосилась на повозку. Снова уставилась на меня. Её морщинистое лицо внезапно смягчилось. На губах показалась улыбка. Старуха обняла меня за плечи – вот уж чего я никак не ожидала. – Если тебе нужны деньги, может быть, мы могли бы договориться как деловые люди? – промурлыкала она. – О взаимной выгоде?

Что за потрясающая мысль!

– Выкладывайте, дорогая, – проронила я.

– Продай мне ожерелье, – прошептала старуха, пожирая взглядом ворот моего платья (и явно не сомневаясь, что под ним спрятан алмаз Тик-так). – Я верну тебе твою тысячу фунтов и добавлю ещё одну от себя. Только подумай, что ты сможешь сделать с двумя-то тысячами!

– Вы совсем с ума свихнулись? – возмутилась я. – Да ни за какие деньги на свете я не отдам вам алмаз Тик-так! Вы же станете убивать с его помощью ни в чём не повинных людей! – Я скрестила руки на груди. – Кроме того, он больше не действует.

Огонёк в её глазах погас, словно кто-то задул свечи.

– Тогда нам не о чем больше говорить.

– Всё готово, миссис Снэгсби, – сказал возница. – Вы едете?

Одарив меня на прощанье злобным взглядом, старуха направилась к экипажу.

– Погодите! – окликнула я. – Я хочу поговорить с вами об Анастасии!

Мамаша Снэгсби остановилась и холодно уставилась на меня:

– Что ещё?

Несколько мгновений я рассматривала свою бывшую приёмную мать. Потом пожала плечами:

– Ладно, не важно.

Мамаша Снэгсби любила Анастасию – я не сомневалась в этом, но подозревала, что достучаться до её чувств будет непросто. Старуха села в экипаж. Пока она усаживалась, я мельком увидела внутри Эзру. Оказывается, он находился там всё это время. За эти дни он как будто постарел. И выглядел хрупким и нездоровым. Он даже не взглянул в мою сторону. Упрямо отводил глаза.

Мамаша Снэгсби постучала зонтиком в крышу:

– Эй, возница, вперёд!

Потом она высунулась из окна и сказала, обращаясь ко мне:

– Надеюсь, судьба отблагодарит тебя за всё, юная леди!

– Какое совпадение, – отозвалась я. – Я тоже надеюсь на это.

Я уже хотела пойти поискать убежище, чтобы спокойно посидеть и подумать, но тут услышала нечто странное. Кто-то плакал. Рыдания доносились из дома Снэгсби. Я заглянула внутрь и увидела миссис Диккенс: стоя на четвереньках, она тёрла щёткой пол в холле.

– Миссис Диккенс! Что у вас за горе? – окликнула её я.

Экономка подняла голову, и я увидела, что по её пухлым щекам текут слёзы, да и из красного носа тоже течёт. Она вскочила на ноги и бросилась ко мне как к старому другу.

– Ох, деточка, как же я рада тебя видеть! – всхлипнула миссис Диккенс. – Что за денёк у меня выдался!

Оглядев тёмный холл, я увидела, что он пуст. Исчезли ковры, кресло у лестницы и портреты Гретель, нарисованные мамашей Снэгсби.