Дмитрий Емец - Охота на пирата

– «Вопю»? Такого слова нет!

– Зато смысл есть. А если смысл есть, то и слово будет! – не смутился робот.

– С кем ты разговариваешь, сам с собой? – спросил попугай.

– Нет, с совестью!

– С совестью? Ну ты даешь! Никогда не предполагал, что она у тебя есть! – изумился попугай.

– Я и сам не предполагал! Ну и классно же она дерется, скажу я тебе! Вся в меня! – сказал Грохотун.

Он снял с треноги лазерный пулемет, повернулся и отправился в «Звездный странник». Приключений на сегодня ему было более чем достаточно.

Тем временем, не снимая покрытого планетной пылью скафандра, Василиса поднялась на пневмолифте в рубку. Когда дверцы лифта открылись, капитан Крокс нетерпеливо повернулся на звук.

– Опять автоматика барахлит! Пора заменять ремонтных роботов! – буркнул он недовольно.

Пират вернулся было к компьютеру, как вдруг рядом зазвенел знакомый девичий голос:

– А вот и я! Вы волновались о нас, капитан? Не правда ли? Ведь именно поэтому вы так кричали на Баюна?

Пират вздрогнул и резко поднял голову. Окинув взглядом рубку, он убедился, что в ней никого нет.

– Ну вот, она мне уже мерещится! Что за наваждение! Глупая груда стали, забудь все надежды!

– Какие надежды, капитан? – тихо спросил голос.

На этот раз Крокс не стал даже оборачиваться. Должно быть, ему нравилось говорить с миражем.

– Надежды на любовь, на ее любовь, – сказал он с горечью.

Невидимый голос чуть дрогнул:

– Любовь? А она вам нужна?

– Любовь – это словно новая жизнь, – объяснил пират. – Василиса всегда такая веселая, а я давно утратил способность радоваться и только рядом с ней вспоминаю, что это такое. Все больше и больше я становлюсь машиной, бездушным киборгом, а что отличает меня, допустим, от Грохотуна? Только способность любить и страдать.

Неожиданно капитан умолк, человеческая половина его рта горько дернулась, и он стукнул себя кулаком по ладони.

– Я совсем спятил, если разговариваю сам с собой!

– Нет… подождите, капитан! Допустите хоть на минуту, что она тоже вас любит? Что тогда? Однажды вы подарили ей всю Вселенную, все эти звезды, когда вытащили ее с песчаной планеты, – вновь услышал капитан знакомый голос, которым звенел, казалось, сам воздух.

Но не успел он ничего ответить призраку, как дверцы лифта вновь разъехались и оттуда выскочила Лависса.

– Где она? Она здесь была? – завопила девочка, с подозрением осматриваясь.

– Кто «она»?

– Да невидимая Василиса!

– Невидима я?

– А я о чем говорю? На этой планете такая дурацкая пыль! Если примагнитится к скафандру, лучи проходят насквозь и человека не видно! – выпалила Лависса.

Крокс озадаченно уставился на девочку, а она, словно почувствовав что-то, пытливо спросила:

– Вы ни с кем не разговаривали? Точно? И странного ничего не происходило?

В пирате словно поднялась и опала огромная волна. Ему вдруг сложно стало усидеть на месте, и он решительно встал. Больше всего в эту минуту ему хотелось вновь остаться наедине с тем голосом.

– Иди в свою каюту, Лависса! Мне нужно заняться ремонтом! – строго сказал он светловолосой девочке.

Капитану Кроксу несложно было скрыть замешательство. Механическая половина его лица была неподвижна, а человеческой он давно привык не выражать своих эмоций. «С таким лицом, как у вас, хорошо играть в космический покер! Вы постоянно в маске, даже когда маски на вас нет!» – заявил как-то попугай.

– Значит, мне идти в свою каюту? Так-так! – не на шутку оскорбилась Лависса. – Если я вам не нужна, зачем было меня красть?

– Кто тебя крал? Ты сама на планетоходе примчалась, только покрышки визжали! – усмехнулся пират.

– Это было недавно! А зачем было меня похищать тогда, давно? Помните, вы напали на правительственный корабль, а когда отец предложил за меня выкуп, не взяли его?

Крокс крупными шагами заходил по рубке. Он не хотел отвечать, но Лависса ждала, и не ответить было нельзя.

– Мне самому сложно объяснить этот поступок, – медленно, словно нашаривая в пустоте слова, заговорил капитан. – С одной стороны, мне хотелось немного проучить твоего зазнавшегося отца, а с другой – ты напомнила мне мою дочь. Она погибла вместе с моей женой, а я был слишком далеко, на другом конце Галактики, и не смог спасти их.

Лависса замерла, боясь, что пират перестанет быть искренним и вновь замкнется. Никогда прежде он не заговаривал с ней о прошлом.

– А ваша дочь… она очень была похожа на меня? – осторожно спросила она.

Пират с усилием кивнул. Он подошел к навигационному кубу и, встав спиной к Лависсе, облокотился о куб. Капитан не мог видеть, что прямо перед ним, за кубом, стоит Василиса и неотрывно смотрит на него и слушает.

– Волосы у нее были не такие, как у тебя, а темно-русые, но в остальном вы очень похожи. Ей было столько же, сколько тебе, – двенадцать, когда все произошло. Тогда шла война, и порой среди воюющих сторон встречались мерзавцы, которые расстреливали беззащитные базы. Иногда это были спятившие роботы, но чаще люди. И моя жена и дочь были на одной из таких баз, а я воевал в соседней Галактике. Выполнив задание, я вернулся и узнал, что произошло. Отдельные осколки были разбросаны на полмиллиона километров: от прямого попадания атомной торпеды на базе взорвался реактор, и все погибли почти мгновенно. Тогда точно что-то оборвалось внутри меня. Лет пять после этого я мстил: уничтожал вражеские корабли десятками, все старался отыскать того, кто торпедировал базу, но не знаю, нашел ли.

– Именно тогда вы стали тем «грозным капитаном Кроксом»? – тихо спросила Лависса.

– Может, тогда, может, чуть позже. Но уже в то время люди-пилоты опасались вступать со мной в бой: посылали лишь роботов. Я не боялся смерти, это она боялась меня.

Невидимая Василиса слушала капитана, затаив дыхание. Она начинала понимать Крокса: какой нелегкой была у него жизнь, как ненавидел он всякую власть и, быть может, именно потому стал пиратом, что хотел бросить вызов всем воюющим сторонам, всем, кто затевает войны и считает, что может распоряжаться чужими судьбами.

Василисе хотелось подойти к капитану и как-то утешить его, обнять, сказать, что он не одинок, но тут появились Андрей с Баюном. Мальчик успел снять скафандр и принять душ, причем предпочел традиционный водяной душ, а Баюн – воздушный, когда в роли воды выступал сжатый воздух.

– Вот и мы, капитан! Явились не запылились! – весело доложил робот-нянька.

Андрей улыбнулся, до того неподходящей была эта пословица.

– И так вижу, что вы явились. А теперь отправляйтесь в свои каюты. Я хочу разобрать куб и установить навигатору новую искусственную личность, – сухо сказал Крокс.

Пират сожалел, что так разоткровенничался, и хотел остаться один, чтобы успокоиться.