Кир Булычев - Гостья из будущего [Литрес, с иллюстрациями]

Во дворе ждала Мила Руткевич с промасленным пакетом.

– Перерыв на обед, – сказала Юлька. – Ничего не нашли?

– Ничего, – сказала Алиса. – В этот подъезд они все вошли, и никто из него не вышел.

– Пошли на скамеечку, – сказала Катя. – Ум хорошо, а десять лучше. Перекусим и что-нибудь придумаем.

– Обязательно придумаем, – сказал Фима Королев. – Во мне уже формируются кое-какие идеи.

– Я знаю, – сказал Садовский. – Я уже научился читать мысли без миелофона. В голове у Королева формируется идея космических полетов на воздушных шарах.

– Отстань! – сказал Фима. – С тобой совершенно невозможно серьезно разговаривать!

– А я с тобой и не намерен серьезно разговаривать, – сказал Садовский. – Если с тобой серьезно разговаривать, можно лопнуть от смеха.

Мила раздала бутерброды и половинки огурцов.

Тут, ко всеобщему удивлению, пришла и Лариса. Она шла, широко зевая, и тащила целую корзинку съестных припасов.

– Умираю – спать хочу! – сказала она. – Я даже по дороге на ходу спала.

– Лариса, ты великий человек, – сказал Коля Сулима.

– Ты так серьезно думаешь? – спросила Лариса. – Мне очень приятно.

Сулима ей нравился, потому что был серьезный, играл в шахматы и носил очки.

– Он так не думает, – сказал Фима. – И если мне не веришь, возьми миелофон и послушай его мысли.

– В жизни не слушала чужих мыслей. И не буду.

– Почему? – спросила Юлька, распаковывая ее корзинку.

– А вдруг в мыслях неприличное слово встретится?

– Где же ты набрала столько продовольствия? – спросила Юлька.

– Это мне бабушка дала, – сказала Лариса. – Я ей объяснила.

– Что ты ей объяснила? – испугалась Катя Михайлова.

– Я ей ничего лишнего не сказала, – ответила Лариса. – Я только сказала, что к нам приехала одна девочка из будущего и она проголодалась.

– А бабушка? – спросила Катя.

– А бабушка ахнула и сказала: «Ой, такой путь – и ничего не поесть!» Вот мы с ней и опустошили холодильник.

Пока ребята ели, Алиса прислушивалась к мыслям двух женщин, которые остановились посреди двора и обсуждали плохое поведение какого-то Ивана Петровича, который играет по ночам на аккордеоне и не дает никому спать. Алиса слушала их мысли, потому что надеялась, что они могли видеть пиратов или Колю.

Вдруг Алиса поднялась, спрятала проводок в сумку, подошла к женщинам, и ребята услышали, как она сказала:

– Вы правильно беспокоитесь о вашей девочке. Она уже полчаса плачет горючими слезами, потому что думает, что вы никогда уже не вернетесь. Она плачет, а вы тут обсуждаете поведение какого-то Ивана Петровича!

Сказав так, Алиса вернулась к скамейке, а женщины удивленно смотрели ей вслед. Потом одна из них сказала:

– Я и в самом деле заболталась. – И скрылась в подъезде.

Вторая посмотрела на Алису подозрительно и сказала:

– Какая невоспитанная девочка!

– Ты ей про какую девочку сказала? – спросила Юлька.

– Ее дочка дома сидит и думает, что мама никогда не вернется. А мама совсем о ней забыла. Пришлось напомнить.

– Попробуй пирога, – сказала Лариса. – Моя бабушка велела обязательно тебя угостить. Она сказала, что таких у вас не делают, потому что она унесет свой секрет с собой в могилу.

– А пускай она тебя научит, – сказала Юлька.

– Меня не научишь, – вздохнула Лариса. – Я совершенно неспособная к домашнему хозяйству.

Алиса жевала пирог и думала, что же делать дальше. Время идет, уже скоро двенадцать.

– Что будем делать? – без миелофона угадала ее мысли Юлька.

– Ясно что. – Фима жевал торт, и у него получились большие розовые усы на красных щеках. – Сейчас передохнем и пойдем дальше.

– Куда идти? – сказала Алиса. – Мы весь подъезд обошли.

– По другим домам пойдем, – сказал Фима. – Если ты устанешь, я тебя подменю.

– Зачем ходить по другим домам? – удивилась Алиса. – Ведь они отсюда не выходили.

– Постой, – сказал Садовский. – А ты уверена, что у них нет шапки-невидимки?

– Нет, – сказала Алиса, – это антинаучно.

– А почему ты так уверена, Алиса, что они не выходили из подъезда? – спросила Мила Руткевич. – А вдруг тот человек соврал?

Сулима поднялся со скамейки и сказал:

– У нас есть два варианта. Первый – обойти с миелофоном все дома в этом дворе.

– А второй вариант? – спросила Алиса.

– А второй вариант – найти того человека, который сказал, что не видел пиратов, и проверить его мысли.

– Гениально! – сказала Лариса. – Даже не нужно читать мысли. Мне достаточно посмотреть человеку в глаза, и я сразу вижу, лжет он или говорит правду.

– И все-таки надежней с миелофоном, – сказал Сулима. – Ты не помнишь, Алиса, куда он исчез?

– Я не заметила. Наверно, сюда. – И Алиса показала на дверь небольшого желтого трехэтажного дома.

И бывают же такие совпадения: в этот момент дверь открылась, и в ней показался полный, гладкий мужчина в замшевом пиджаке, замшевых брюках и замшевых ботинках.

– Это он, – прошептала Алиса, шаря рукой в сумке, чтобы найти наушничек.

Увидев Алису, человек непроизвольно сделал шаг назад. Он испугался.

Человек, наверно, целую минуту стоял в дверях, делая вид, что вспоминает, не забыл ли дома ключи. Но ключи были на месте. Затем он достал из кармана бумажник и заглянул в него.

Алиса принимала его мысли:

«Зачем эта проклятая девчонка здесь? И еще других привела. Что, не поверила, что ли? Неужели подозревает? Но что же я мог поделать! Я же не хочу ни во что вмешиваться. Это их дела – наверно, все они хороши, преступники… Попытаюсь прорваться. Главное – чтобы никто не подумал, что я чего-то опасаюсь…»

И Петр Ишутин, человек в замше, решительно пошел через двор к воротам.

– Он что-то знает, – сказала быстро Алиса. – Но скрывает.

– Я заговорю с ним, – сказал Фима, вскакивая со скамейки.

– У меня лучше получится, – сказал Садовский. – Это я гарантирую. А ты доедай пирог.

Садовский в несколько шагов догнал Петра Ишутина, встал у него на дороге и спросил громко, так, что все ребята слышали:

– Скажите, вы будете Наполеон Бонапарт?

– Что? – спросил Петр Ишутин. – Что такое? Какой Наполеон?..

А в его голове неслись мысли, которые отлично слышала Алиса:

«Наверно, намекает. Тот тоже был под Наполеона одет. Только ничем себя не выдать… Вот попал меж двух огней! И от этих пощады не будет, и от тех… В милицию, что ли, бежать… Но что я скажу в милиции?»

– Если вы Наполеон, – сказал Садовский, который был величайшим мастером говорить чепуху с серьезным видом, – значит, вас в любой момент могут подстрелить. Разве вы не знаете, что сезон охоты на Наполеонов уже открыт? А ваша шкура будет замечательным украшением моей гостиной. Разрешите пощупать? А рога вы забыли дома?