Дмитрий Емец - Замурованная мумия

Схватив противень и мастерки, мальчишки по колено в воде пошли за Анькой, направляясь к уже известному пролому. Пройдя метров пятьдесят, друзья выбрались из воды на сухое место и, остановившись, прислушались. Вскоре им почудилось, что они услышали негромкий всплеск.

Не сговариваясь, они почти побежали вперед, спеша поскорее оказаться у цели. Луч фонаря прыгал по сырым стенам, тревожа белую плесень и сталактиты...

В спешке они едва не проскочили пролом. В их представлении он почему-то был совсем другим. Удивительно, как они в прошлый раз смогли протиснуться в эту щель с неровными краями. С той стороны трещины доносились негромкие звуки, похожие на стоны. Друзья сразу вспомнили о мумии, и желание лезть в пролом мигом уменьшилось. Но выхода не было... Взяв у Аньки фонарь, Хитров заглянул внутрь.

Мумия была на прежнем месте – грозная, неподвижная. Стоны неслись из противоположного к ней угла. Осветив его фонарем, Хитров увидел две скорченные от страха фигуры. Одной из двух был Кладоискатель – жалкий, дрожащий, напуганный, а другой – совсем молодой, но с уже совершенно седыми волосами и серым лицом. Филька понял, что это Лис.

Так вот куда перенесла их голубая вспышка Тетлуцоакля! В кромешную тьму, в склеп, где они оказались замурованными заживо...

Оба взломщика были так напуганы, что ровным счетом ничего не соображали и только заслонялись от фонаря. Филька сообразил, что опасаться их нечего, и подтолкнул их к ведущей наверх двери:

– У вас не больше минуты в запасе. Скоро здесь будет Тетлуцоакль! Брысь! – рявкнул он.

На четвереньках, но очень резво мужчины протиснулись в дверь и метнулись вверх по лестнице. Филька был уверен, что выход наружу они отыщут, но обратно больше не сунутся. Знакомство с потусторонним на всю жизнь отобьет у них охоту возвращаться в Подземье.

– Петька! – крикнул он в щель. – Подбирай кирпичи! Надо делать кладку!

– А ты?

– Скорее!

– Хорошо, подбираю. Они тут рядом, – деловито вздохнул Петька.

Убедившись, что друзья занялись кирпичами, Хитров осторожно подошел к мумии и повесил ожерелье ей на шею. При этом он нечаянно коснулся ее головы и едва не завопил он ужаса. Лязгнули цепи, голова качнулась вбок, да так и застыла. Без особого восторга мертвец принял дар, за который некогда поплатился жизнью.

Соображать приходилось быстро, очень быстро. У ребят оставались считаные секунды. Отыскав кувалду, Хитров вновь вернулся в склеп к мумии и захлопнул железную дверь, ведущую наружу, сделав все, чтобы открыть ее было невозможно.

В последний раз окинув взглядом склеп, Хитров выбрался наружу к друзьям, у которых все уже было готово для кладки.

– Как только Тетлуцоакль окажется внутри, сразу начинаем класть кирпич, – сказал он, забирая у Аньки свой мастерок.

– А он не бросится на нас?

– Бросится, но потом... Вначале убедится, что ожерелье в целости. Он идет по его следу, – ответил Хитров, надеясь, что окажется прав. Филька помнил: когда Тетлуцоакль ворвался к нему в комнату, он тоже первым делом кинулся к ожерелью.

Нырнув за выступ стены, друзья выключили фонарь и затаились. По коридору гулко раскатывались шаги деревянных ног Тетлуцоакля.

Фигурка приближалась мучительно медленно. Казалось, Тетлуцоакль догадывается, что им никуда не ускользнуть. Петька лихорадочно сопел, сжимая в одной руке мастерок, а в другой кувалду.

Возле пролома Тетлуцоакль в задумчивости остановился. Филька буквально ощущал, как круглая лысая голова из черного дерева поворачивается то к ним, то к ожерелью. Это была томительная минута... Наконец, темная тень скользнула в пролом, и оттуда полился голубой свет.

– Давай! Теперь пора! – прошептал Филька.

Они бросились ко входу и стали торопливо класть кирпич, густо бросая с мастерков раствор. Стена росла медленно, томительно медленно, хотя им надо было положить всего десять-пятнадцать кирпичей. Они суетились, толкали друг друга. Анька светила им фонарем.

Друзья уже почти закончили кладку, когда Тетлуцоакль, опомнившись, кинулся к стене и, царапая ее когтями, попытался выбраться. Но Филька уже положил последний кирпич, с чавканьем вставший на место...

« Я доберусь до вас! Доберусь! » – прозвучал у каждого в сознании отвратительный сиплый голос.

Тетлуцоакль в последний раз издал горловой скрежет, потом захохотал – и затих... Это уже потом Петька споткнулся и разбил Анькин фонарь...

В кромешной тьме они проблуждали до утра, пытаясь поджечь глянцевые страницы журнала, которые не горели, а лишь чадили. Только теперь, уже в темноте, Хитров сообразил, что, заложив изнутри единственный известный им ход, они замуровали себя в тоннеле.

И тут, когда они уже отчаялись, Нуль-Хвоста выскочила у него из-под свитера и деловито шмыгнула вдоль стены. Анька с коптящей журнальной страницей устремилась за ней. Вскоре Нуль-Хвоста остановилась и стала обнюхивать едва приметную трещину в стене. Филька поднес к трещине огонек зажигалки, и он чуть отклонился в сторону.

– Сквозняк! – заорал Хитров. – Сквозняк!

Это был первый случай в жизни, когда он поцеловал крысу. Обычно он обходился без таких нежностей. Потом, схватив Нуль-Хвосту на руки, Хитров отступил, а Петька принялся бить по трещине кувалдой. За стеной оказался ход, который вел к той самой лестнице, по которой они выбрались в первый раз...

С той поры прошло уже несколько месяцев – Тетлуцоакля не видно и не слышно, разве что порой они все втроем видят странные сны.

Им снится, как черная фигурка с мерцающими глазами стоит во мраке, оберегая покой фараонова ожерелья, а рядом покачивается на цепях мумия средневекового расхитителя гробниц...