Владислав Крапивин - Летчик для особых поручений

Внизу ждали болельщики.

— Геройский парнишка, — сказал высокий дядька с усами.

— Намучился котик-то, — вздохнула тетушка в цветастой кофте. — И хозяев, поди, нет у бедняжки?

«Бедняжка», почуяв близость земли, ослабил когти, но все еще сидел, зажмурившись и прижав уши.

— Знаю я хозяйку, — буркнул Алешка, нащупывая ногами сандалии. Исцарапанное плечо и колени болели.

«Ладно, — подумал он. — Зато есть доказательства, что я эту скотину с большим трудом достал, даже с риском».

И, шлепая незастегнутыми сандалиями, Алешка потащил Кузю к домику Софьи Александровны.

Домик был пуст. Стекла оказались выбиты, дверь перекошена, труба над крышей рассыпалась. Углы совсем скособочились, из щелей в мокрых стенах торчала пакля.

Ничего не понимая, Алешка заглянул внутрь. В опустевших комнатах стояла темная вода. В ней плавали обрывки бумаги и трехногий стул.

Алешка прижал к груди обмякшего от переживаний Кузю и стал обходить домик со всех сторон.

Видно было, что ночной ливень бушевал здесь вовсю. Потоки подмыли землю и сдвинули домик к оврагу. На склоне оврага, там, где вода ночью устремлялась вниз, вырваны были напрочь кустарники.

У самого обрыва на перевернутом ведре сидела девочка лет восьми с прямыми длинными волосами пшеничного цвета. Она держала на коленях лупоглазую куклу и тихонько пела странную песню:

— Послушай, — окликнул Алешка. — Что тут случилось? Где Софья Александровна?

Девочка подняла на Алешку прозрачные глаза.

— Что случилось? — повторила она певучим голоском. — Дом водой подмыло, дождем затопило. Беды понаделало — ой-ей-ей... А Софью Александровну на новую квартиру племянник увез. Он ее давно звал, да все сговорить не мог. А теперь-то уж и сговаривать не пришлось. Рано утречком приехал на машине, погрузил все добро, да и поехали. Дом-то скоро в овраг сползет...

От нехорошего предчувствия у Алешки засосало под сердцем.

— А имущество? — спросил он. — Ничего не пострадало?

Девочка вздохнула:

— Ну как не пострадало!.. Тумбочку водой унесло, две испанские шляпы. Да еще кораблик маленький. Хороший такой. Ящик стеклянный от него остался, а самого нет.

«Так я и знал!» — с отчаянием подумал Алешка.

А девочка продолжала:

— Софья Александровна так переживала из-за шляп. И кораблик жалела. Тумбочку нисколечко не жалела, а кораблик — очень. Говорит: «Лучше бы я его тому мальчику подарила».

От удивления Алешка опустил руки, и Кузя шмякнулся на землю. Алешка машинально подхватил его опять.

— Ой, да это Кузенька! — обрадовалась девочка. — Я и не узнала. Нашелся, мой хорошенький. Давай, мальчик, я его Софье Александровне отнесу. Вот обрадуется!

Она встала, положила куклу на ведро, выпрямилась.

Маленькая такая, тонкая, в синем выгоревшем платьице с белыми кружочками. И Алешке вдруг показалось, будто он видел ее где-то уже, только вспомнить не может. Он протянул девочке кота, и Кузя замурлыкал у нее на руках.

— А какому мальчику она хотела подарить кораблик? — спросил Алешка, чуть не плача от огорчения.

— Тому, который у нее вчера был. Какому же еще? Других она не знает.

— Вот что, — сказал Алешка, — спущусь-ка я в овраг. Может, кораблик в кустах застрял. Не мог он далеко уплыть.

Он ступил на край обрыва и взялся за куст.

Девочка торопливо остановила:

— И не думай. Только в глине перемажешься да обдерешься. И ничего там нет. Софьи Александровнин племянник туда в резиновых сапогах лазил, шляпы искал да все остальное. И ничегошеньки. Ручьем унесло.

— А вдруг найду...

— Что уплыло, не догонишь, — возразила девочка тихо, но так уверенно, что Алешка остановился.

— Почему?

— А вот потому...

«Ну ее, — подумал Алешка. — Спущусь, поищу».

— Постой, Алеша, — сказала девочка.

Он удивился:

— Ты разве меня знаешь?

— Немножко, — хитровато ответила она.

Непонятно все это было. И почувствовал Алешка беспокойство и надежду. Он подошел к девочке:

— Послушай... А может, знаешь ты, где кораблик искать?

— Не-а, — откликнулась она. Поглядела на Алешку серьезно, подумала и вдруг сказала: — Не знаю. А узнать помогу.

Алешка усмехнулся:

— Ты что, колдунья?

— Маленько, — сказала девочка без улыбки.

Алешка сказал слегка насмешливо:

— Ну, давай.

— Ты иди на угол Первомайской и Садовой. Там есть справочное бюро...

— Там есть сапожная будка. И больше ничего, — перебил Алешка. — Не дури мне мозги.

Девочка не рассердилась и не обиделась.

— Ты послушай. Это смотря для кого. Для одних — сапожная будка, для других — справочное бюро. Работает в нем старичок. Он знает все-все на свете.

— А ты откуда знаешь про старичка?

— Это же мой дедушка.

— Он, конечно, тоже колдун? — спросил Алешка не без ехидства.

— Конечно, — строго сказала девочка. — Только он не любит, когда к нему лезут с вопросами. Надо знаешь как спрашивать? Придешь в будку, постоишь просто так, а потом говори, будто сам с собой. Ну, например: «Интересно, где бы мне раздобыть ковер-самолет?» Если у дедушки хорошее настроение, он ответит.

— А если плохое?

— Ты не бойся. У него сегодня хорошее.

— Интересно... — сказал Алешка. — А с чего это вдруг ты взялась мне помогать?

У девочки порозовели кончики ушей, но смотрела она все так же прямо и серьезно.

— Потому что ты красивый и смелый, — тихо сказала она.

— Я?! — обалдело переспросил Алешка.

— Конечно. Даже не побоялся на такую высотищу за Кузей лезть. Вон, исцарапался весь, а все равно...

— Да ну тебя, — пробормотал Алешка. — Я с тобой по-хорошему, а ты дразнишься.

— Не-а, — сказала девочка. Прижала Кузю к ситцевому платьицу и убежала.

«Смелый — это еще туда-сюда, — думал Алешка. — Но красивый... Надо же выдумать такое!» Потом он вспомнил правдивые глаза девочки и поверил. Не тому, конечно, что он красивый, а рассказу про справочное бюро и дедушку. И решил: «Попробую».

Будка была низенькая, сколоченная из облезлой фанеры. Легонькая. Даже удивительно, что ее не смахнула с места ночная гроза. Дверца оказалась открыта, и Алешка вошел.

В углу, отгородившись широкой доской, как прилавком, сидел сухощавый старичок в черном берете с хвостиком. На круглом носу — очки, на щеках — седая щетина. Перед старичком на тонкой железной «лапе» висел ботинок. Старичок тюкал по ботинку молотком и тихо бормотал.

— Здрасте... — робко сказал Алешка.

Старичок не откликнулся.

«Ну и ладно», — подумал Алешка обиженно и стал огладываться. Внутри будки все было обыкновенно: полки с деревянными колодками и башмаками, вырезанные из «Огонька» картинки, старый табель-календарь. В углу тикали кособокие ходики, у которых вместо гири висел ржавый большой замок.