Владислав Крапивин - Летчик для особых поручений

— Нет. Если бы сказочное, он бы не вмешивался... У ребят щенок жил во дворе. В поселке, недалеко от аэродрома. Какие-то люди проезжали на грузовике, увидели щенка на улице, подхватили — и в кузов. Себе забрать хотели. Ну, ребята закричали, догонять бросились, да разве машину догонишь? А я как раз увидел...

— Догнал?

— Ну да. Сзади зашел на бреющем, над кузовом повис, на крыло выбрался, щенка за шиворот — и в кабину. А шофер перепугался, в канаву съехал... Диспетчер не хотел потом к полетам допускать. — Летчик вдруг улыбнулся, но без насмешки, а как-то грустно. — Все равно допустил. Раз больше некого...

— Послушай... — нерешительно сказал Алешка.

А как ты стал Летчиком для Особых Поручений? Или это секрет?

— Не секрет. Я могу рассказать, если тебе интересно.

— Еще бы!

— Только... Время еще есть. Давай залетим сначала в Антарктиду.

Алешка решил больше ничему не удивляться. Он лишь сказал:

— Там ведь, наверно, очень холодно.

— Нисколечко.

Они пролетели еще немного, и самолет стал вдруг снижаться над громадным зеленым пустырем. На краю городка. Приземлился и почти застрял в сорняках.

Летчик откинул колпак и прыгнул в заросли.

Алешка следом. У него слегка затекли ноги, и он потоптался, чтобы разогнать кровь.

Потом деловито спросил:

— Вынужденная посадка?

— Прилетели, — тихо сказал Летчик.

Алешка сперва не понял. Потом оглянулся, поморгал и нерешительно произнес:

— Какая же это Антарктида?

Кругом были репейники, конопля, полынь. От полыни горько пахло летним зноем. На горизонте в сизой дымке виднелся городок.

И была тишина.

Такая была тишина, что даже старательная трескотня трудолюбивого кузнечика не могла ее поколебать. Наваливалась эта тишина отовсюду и словно в плен брала.

Недалеко от самолета в зарослях торчали остатки дощатого забора и два столба с полуоторванной калиткой.

Летчик подошел к столбу, прислонился и шепотом спросил:

— Слышишь, как тихо?

Алешке даже страшновато сделалось.

— Как на другой планете, — сказал он.

— Или как в Антарктиде... когда ее еще не открыли.

— Но это... все-таки ведь не Антарктида, — осторожно сказал Алешка.

Летчик не ответил. Он посмотрел вдаль и спросил:

— Видишь там город?

— Вижу.

— Это город Колокольцев. Мы там жили...

— Кто мы?

— Иди сюда.

Алешка подошел, а Летчик отодвинулся от столба, и на старом дереве стали видны четыре имени. Их когда-то вырезали ножиком:

АНТОН

АРКАШКА

ТИМА

ДАНИЛКА

— Антон — это я, — сказал Летчик. — А остальные — это были мои друзья.

— Были? — спросил Алешка. — А теперь?

Летчик поднял на Алешку серьезные глаза.

— Хочешь расскажу?

Алешке стало тревожно. И он торопливо кивнул.

— Мы здесь играли, — сказал Летчик. — Ты же слышишь, какая тишина. Будто на далеких островах... Это была наша страна. Вот смотри: «Ант... Арк... Ти... Да...» Первые слоги имен вместе соединишь — и получается название... Конечно, это не настоящая Антарктида. В настоящую мы, наверно, даже на моей «Стрекозке» не добрались бы. Да нам и не хотелось. Нам хорошо было здесь...

Им было очень хорошо, когда они собирались вчетвером: большеглазый маленький Антон, который чаще всех говорил шепотом и больше всех придумывал; коренастый деловитый Аркашка — это он догадался, как добывать с неба летние звездочки: надо воздушный шарик сверху намазать начинкой от карамельки и отпустить на длинной нитке к небу — звездочка прилипнет, и тащи ее вниз (иногда звездочка прожигала шарик, и он лопался, но это случалось нечасто); был еще худенький белобрысый Тима, который умел дрессировать кузнечиков; и веснушчатый золотоволосый Данилка — верный друг и веселый художник. Это он нарисовал на заборе озорных зайцехвостов и хитрого зверя Крокопудру, которые потом удрали с досок и стали жить в зарослях.

Хорошо было на этом громадном пустыре, хотя крутом рос только всякий бурьян да стоял старый забор...

Стоило захотеть — и пустырь превращался в неизведанную страну. В чаще лесов прыгали и веселились зайце-хвосты — полузайцы-полугномы с обезьяньими повадками, а хищный, но не лишенный юмора Крокопудра устраивал ловушки и приключения. В запутанных пещерах, где непонятным светом горели каменные сосульки, можно было открывать подземные города. А в Зеленом заливе всегда стоял наготове ледокол «Голубой кит»: плыви хоть на север, хоть на юг.

И все это не придуманное, а по правде.

Потому что где-то здесь, на пустыре (может быть, под заросшим крапивой фундаментом кирпичного дома), жила старая-старая Сказка. Только никто из друзей об этом не догадывался. Они просто играли, вот и все.

Четверо друзей никогда не ссорились. И только один раз они поспорили. Тима хотел, чтобы малахитовые кузнечики, жившие на пустыре, превратились в маленьких скрипачей, а упорный Аркашка доказывал, что из них надо сделать конницу.

— Кому нужна эта скрипучая музыка! — возмущался он.

А Тима обиженно хлопал белыми ресницами и тихонько говорил:

— Ну послушайте, послушайте... Ну какая же она скрипучая? Ну ведь нельзя же совсем без музыки.

— А без лошадей можно? — крикнул Аркашка и замахал руками. — Как мы догоним Черного Рыцаря? Как мы будем воевать с кенгулапами? Верхом на Крокопудре? А может, верхом на твоих скрипках?

— Ребята, да вы что! — вдруг звонко сказал Данилка. Вытащил из кармана кусок мела и на заборе нарисовал четырех горячих коней. На том месте, где раньше сидел Крокопудра.

— Ух ты! — сказал Аркашка.

И они стали разглядывать лошадей. Не сразу спохватились: где Антон? А потом обернулись, и Аркаппса удивился:

— Ты что?

— В глаз попало? — забеспокоился Данилка.

— Ты ушибся? — тихо спросил Тима.

Антошка неловко улыбнулся и отвернул лицо.

— Да ну вас... Я испугался. Я думал, вы сейчас поссоритесь...

— Ты, Антошка, чепуху какую-то выдумал, — сказал самый верный друг Данилка. — Как же мы можем поссориться? У нас же Антарктида.

Антошка улыбнулся:

— Я понимаю. Просто мне показалось...

Был уже совсем вечер. Старая-старая Сказка ушла на отдых, и волшебные заросли исчезли, кругом стояла обыкновенная конопля да репейники. Но тишина была все такая же, как на неоткрытых островах. В этой тишине скользнули с забора и ушли в сумерки белые кони. А мальчишки не видели. Они сидели, обняв друг друга за обожженные солнцем плечи, перепутавшись исцарапанными в джунглях ногами и склонив друг к дружке головы. Так близко, что волосы Тимы и Данилки касались Антошкиных щек.

Антошка шепотом сказал:

— Самое хорошее на свете знаете что? То, что мы живем в одном городе, все вместе. А то как бы мы жили на свете?