Мила Нокс - Игра в сумерках

– Точно! Его тень – это тень двери!

– Двери? Почему двери? Это точно его тень, правда? Эй, парень, это твоя тень?

Теодор увидел, какое облегчение вызвала его необычная тень, и сам перевел дух. Он не горел желанием умереть среди этих странных… неизвестно кого. Он мысленно взмолился, чтобы его ответ был таким, которого они ждут.

– Да, – сказал Теодор, впервые осознавая всю нелепость ситуации. – Это моя тень.

– Божечки мои! А что, у моего племянника как-то была тень в виде креста. Такое случается. Главное, что не человеческая. Отпусти его, Шныряла.

Однако девушка и не думала убирать нож.

– Так ты нежитель? Скажи это всем. Нежитель?

Теодор молчал. В горле пересохло, и он понятия не имел, что сказать. Он впервые слышал слово «нежитель», хотя родители произносили множество странных слов.

– Тише, тише, шумной вы народ, – сердито прикрикнул старейшина, видя, что Теодор колеблется. – Хоть вам не положено быть такими. Чего препираетесь? Не знаете будто: просто так на кладбище не селятся.

Нежители переглянулись.

– Или ты мертвец, или… ты мертвец, – заключил старик. – Чего решать? Мертвецы лучше всех хранят тайны. Тень-то у него не человеческая, стало быть, из наших. А коли так – ему среди нас место. Вы же знаете – мы едины. Так уж повелось, что кладбище – одно на всех. Пусть мальчонка ходит да слушает. Его это, не забывайте, тоже касается. Авось чего умного добавит. Эй, тебя как кликать, парень? Я тебя еще вчера приметил, когда ты на чердак лез. Назовись нам. Я вот – Плотник.

– Теодор.

Толпа зашушукалась.

– Это что, настоящее имя, что ль?

– Да. А почему нет?

Нежителям это не понравилось.

– Да потому что врешь! – прорычала Шныряла. – Ни один нежитель не назовется настоящим именем. Говорю, он из Китилы! Из города, от мэра!

– Замолкни, дуреха! – крикнул Ворона и, подойдя ближе, обнюхал Теодора. Тео заметил, что глаза у парня сверкали темно-красным. – Посмотрите на его лицо. Выглядит странно. Да и не мог он нас просто так заметить. Не, сдается мне, он таки нежитель. Только свеженький, правил не знает. Может, ему Наверху не настучали по голове-то и не объяснили, что к чему? Малой, ты как – питаешься? Спишь?

Теодор хмыкнул:

– А что, можно без этого?

– Ногти и волосы растут? Взрослеешь? Сны видишь?

– А не видно, какие у меня патлы? – Тео начал раздражаться. Рука, в которой он держал нож, уже затекала. – Конечно, растут. А вы кто, собственно? Мне ничего от вас не нужно. Я ищу своего отца. Он ушел в Китилу и не вернулся. И он тоже… перекидыш. Лис.

– Нежитель? Твой отец?

– Его зовут Лазар. И объясните уже, что значит «нежитель»?

Тут вперед снова шагнул мужчина, носивший на плечах рыжую шкуру.

– Я его помню! Бродил тут один лисий колдун. Еще хромал на одну ногу – капканов, видать, перепробовал лапами, мало не показалось… Он дневал однажды в проклятом доме. Ни с кем не разговаривал, просто появился и быстро ушел… И он общался с горожанами. Лечил их, кажется.

– Это он! – выдохнул Теодор с замершим сердцем. Отец был здесь!

– Шныряла, отпусти парня! – приказал Плотник. – Он свой.

Лезвие соскользнуло с шеи, Тео облегченно вздохнул и тоже опустил руку. Однако нож не убрал. И девушка не отошла, стояла наготове, чтобы кинуться. Ишь какая злобная! Глаза так и светятся льдом, и таращатся – один на Теодора, другой на нежителей.

– Так вы видели его? Он пропал больше месяца назад. Мама пошла за ним и… Я хочу найти их.

– Больше месяца? – покачал головой лис-перекидыш и сказал то, от чего у Теодора на душе заледенело. – Нет, парень. Об этом не расскажу. Лазар жил тут, но давно. Дай-ка припомню… Да! Шесть лет назад. Как раз перед облавой. А после исчез. Ни одна душа его здесь с тех пор не видела. Клянусь своей шкурой!

Теодор почувствовал, как сердце обрушилось в груди. Вспыхнувшая надежда угасла.

– Я видел на спуске к городу обугленный боярышник. Что там произошло?

– А… Точно-точно. Случилась тут гроза посередь зимы! И молния! Мы видели – ударила как раз за тем холмом. А чего спрашиваешь?

Теодор только вздохнул. Значит, отца здесь не было. Его видели шесть лет назад и с тех пор он не появлялся. Лазар не дошел до города, с ним что-то случилось. Видимо, с матерью тоже. Теодор был уверен: отец, обугленный боярышник и ветвь, которую принес Север, как-то связаны. Вдобавок в Китиле пропадают люди… Отец видел во сне, как Теодор открывает дверь, матери тоже что-то дурное снилось, а после появилась странная тень… Вероятно, все эти сны были пророческими. Только что это все значит?

– Стало быть, ты – сын Лазара? А не похож. Не рыжий и не голубоглазый. – Мужчина хмыкнул. – А только такой станет перекидышем. Странное у вас семейство – получается, и отец нежитель, и сын туда же. Печаль какая! Сколько тебе лет и когда ты… ну… прости за любопытство… усоп?

– Шестнадцать скоро. И ничего я не усоп. Что за слово такое?

– Умер, парень, – со скрипучим смешком пояснил Плотник. – Лис у нас просто выражается так, давно ведь нежителем стал. Современный язык-то не очень знает.

– Я не умирал.

Теодор явно ляпнул что-то не то: нежители вытаращили глаза, а Шныряла вскинула нож.

– Живяк! Так и знала! Живяк он! Сам сказал – волосы растут, сны видит.

– Стоять! – рявкнул на нее Лис и с любопытством посмотрел на Тео. – Тень-то у тебя нежительская. Как же ты ее получил?

– Сам не знаю.

– Получается, он вроде как ни туда ни сюда, – хмыкнул Плотник. – Так, что ли? Первый раз такого нежителя вижу! А нежители, они, понимаешь ли, разные очень, но все, как один, снов не видят, не стареют и не растут, и – главное – тень у каждого своя. А некоторые тени еще и меняются! – Старик кивнул себе под ноги.

Тут Теодор увидел, что у ног старейшины и вправду лежит очень странная тень: она будто не знала, какой ей быть, и выглядела то человеческой, то вытянутой прямоугольной, то словно от облака.

– Иногда случается, человек погибает неправильной смертью, – объяснил карлик. – То есть его убивают, или он убивает себя сам, или просто не выполнил какую-то обязанность в мире живых. Тогда он вернется нежителем. Иеле, стригоем, варколаком… Да много всяких личин! И будет так жить, покуда не сделает свое дело и не умрет второй смертью. А вот она необратима.

– А перекидыши?

– Собаки, лисы, медведи… Конечно! Нежителя нельзя в полной мере назвать живым, тело-то его не подчиняется правилам мира людей. Он остается до своей второй смерти в том виде, в котором был при первой. Значит, волосы, ногти, зубы не растут и возраст не меняется. Некоторым нежителям, кто «плотнее», вода и пища нужны, сон для поддержания сил. Остальные же – иеле, спиридуши, ледящие – в пище не нуждаются, а сон их может продлиться хоть мгновение, хоть сто лет.