Мила Нокс - Игра в сумерках

– Они .

Зрачки мэра на мгновенье стали огромными, будто в глазах распахнулись две черные дыры.

Тео проснулся в сумерках, услышав далекие звуки волшебной кобзы. Музыкант играл где-то у реки, и грустная, тонкая мелодия плыла по воздуху над кладбищем и холмами. Тео ощутил запах чего-то нового, раскрыл дверцу чердака и понял: ветер был совсем теплым.

Это невероятно. Ведь только начало марта. Очередное волшебство Макабра? Смерть решила устроить теплые весенние каникулы! Но действительно – никогда прежде весна не приходила так быстро.

За день солнце пригрело так, что тут и там виднелась молодая зеленая травка. В небе загорались звезды, а где-то у горизонта мерцала комета. Хвост за ней был совсем большим, и даже горожане уже заметили небесное явление. Они выходили по вечерам глазеть на удивительную комету, и это Теодору совсем не нравилось – лишние свидетели его поисков игральных костей были ни к чему.

Тео решил перекусить по-быстрому и отправиться на разведку. Он все еще не нашел игральной кости, а время шло – что, если остальные растащат и ему ничего не достанется? Тео взял дневник и пролистал страницы. На последних почерк был корявым – Теодор был занят поисками и записывал все впопыхах. Он старался не приближаться к местам прежних похищений – по слухам и шепоткам нежителей, он понял, что тени по-прежнему там. Они сторожили эти места, и Теодор отнюдь не горел желанием вновь с ними встретиться.

Но он должен найти свою игральную кость! Теодор по-быстрому набросал:

Стихии и их игроки:

Ворона – «земля»,

Человек в маске – «огонь»,

Мэр Китилы – «вода»,

Игрок Х – «огонь».

Теодор задумался. Игрок Икс – так он назвал того, кто забрал игральную кость с места исчезновения отца. Тео так и не узнал, кем он был.

Теодор принялся тушить костер. Сапоги из кабаньей кожи, единственное напоминание об отце, выдерживали огонь. Тео растоптал угольки, и тут один подскочил в воздух и упал на дневник. Страница вспыхнула.

– Эй!

Тео, обжигаясь, захлопал ладонями по книжке и затушил пламя.

– Да что за чертовщина происходит? – возмутился он и замер прислушиваясь.

Выглянув в окно, он увидел Ворону. Тот изрыгал страшные ругательства, пытаясь высвободить ногу из ямы. Около одной могилы земля провалилась, и альбинос увяз по самые колени. Наконец, вымазанный в грязи, Ворона выбрался наружу. Когда Тео спустился и подошел, парень блеснул на него красными глазами.

– Прелесть! Теперь я и шагу не могу ступить, чтобы не провалиться по колено, не ощутить за шиворотом ком земли или не хлопнуться в грязь. Значит, вот как проявляется действие стихии? С детства ненавижу землю! В меня постоянно кидали комьями! Впрочем, я не один такой везучий. Тут в городе прошел ливень. На одной-единственной площади, как тебе? Да еще хлестал так, будто туда ринулись все тучи мира. Сдается мне, это еще один участник… Узнать бы, кто он.

– Ты знаешь кого-то еще из игроков?

Ворона почесал нос, и на белой коже осталось пятно грязи. Он глянул на Теодора.

– Знаю. Есть один… Если ты о нем узнаешь, тебе это явно не понравится.

– Я хочу узнать, – сказал Теодор. – А взамен скажу, кто тот игрок, за которым гнался дождь.

– Обмен, стало быть?

Ворона покачал головой и взгромоздился на надгробие. Бужору Болдуряну явно не понравилось бы, что его эпитафия «Покойся с миром, верный друг!» была мигом измазана грязью.

– Что ж… На днях у одного жителя сорвало крышу с оранжереи. Закрутился такой ветрюган, что вымело все цветы. А они были диковинные – орхидеи, лианы. Как ты понимаешь, смерч в городе – нечто из ряда вон, как говорят. Сдается мне, там бушевала стихия воздуха. Крыша поднялась в небо и приземлилась ровнехонько на старое поместье, где проживает Алхимик.

– Алхимик? Это кто такой?

– Титу Константин, он входит в Пятерку Совета, которую возглавляет мэр; ну, а ты уж слыхал, что Пятерка некогда устроила расправу на кладбище. Они единственные знают о нежителях. Впрочем, сейчас думают, что всех отсюда вымели.

– Ты про облаву? – Теодор взобрался на другой камень, без надписи.

Ворона сделал паузу, видя, что Теодор мало что понимает.

– У Вангели когда-то умер ребенок, – со вздохом принялся объяснять он. – И какой-то нежитель был к тому причастен. Мы так и не выяснили кто. И мэр Вангели тогда прознал про кладбище. Устроил облаву, страшнее не придумаешь! Что тут было! Половина удрала в другие места, а некоторые так и вовсе исчезли. Говорят, мэр их словил и что-то с ними жуткое сделал… А ведь заметить нежителя – не говоря уж о том, чтобы изловить, – это никому, считай, неподвластно! Так устроен мир – живые с мертвыми не пересекаются. Однако Вангели это удалось! С тех пор мэр сам не свой, глаз с кладбища не спускает. Мы затаились как могли, и мэр считает, что уничтожил всех. Но если он узнает, что кладбище по-прежнему населено – Пятерка придет снова и уничтожит всех до единого. Потому что мэр до глубины души – если она у него есть – ненавидит нежителей и мечтает стереть с лица земли. Каждого и собственноручно.

Теодору стало не по себе. Получается, если бы Вангели его увидел – точно бы узнал. С таким лицом, как у Тео, привлечь внимание ничего не стоит.

– Получается, что игрок – горожанин? Тот, у которого сорвало крышу с оранжереи? И кто он?

– В том-то и проблема! – Ворона устало постучал пальцами по покосившемуся кресту, на котором его рука выделялась белым пятном. – Этот Цепеняг тоже входит в Совет.

Теодор чуть не задохнулся, вспомнив все как мерзкий сон, который видел в детстве и пытался забыть.

– Чучельник?!

– Чего ты глаза-то вытаращил? Ну, Чучельник.

– Откуда он здесь взялся?

– Переехал несколько лет назад. Ты его знаешь? А знаешь, что он делает чучела не только зверюшек, но и… – тут Ворона приблизился и зашептал: – из нежителей?

Тео вспомнил голову с косыми глазами. Получеловек-полуживотное. И лапа перекидыша. Не зря отец предупреждал его держаться от Чучельника подальше. Цыган убивал нежителей и делал из них чучела.

– Цыган по фамилии Цепеняг, – убито проговорил Теодор. – Да, я его знаю.

– Так что теперь в нашей теплой компании завелся живячок, который, если увидит хоть одного нежителя, сдаст нас Пятерке Совета и самому мэру.

– Два живяка, – устало проговорил Теодор.

– Что? – Ворона ошарашенно уставился на него.

– Я знаю второго игрока, и тебе это не понравится…

– Второй игрок – тоже горожанин?! – вскричал Ворона. – Кто?

Альбинос сжал кулаки и огляделся, будто ожидая, что сейчас вылезет человек с удавкой.

– Мэр.

По тому фонтану из грязи, который Ворона поднял, когда свалился с надгробия, Теодор понял: эта новость была худшей из всех.