Эдуард Веркин - Звездолет «Черничная Чайка»

Странное поведение…

Может, зверь раскаялся? Может, он решит меня выручить? Может, мой вид пробудил в нем лучшие чувства? Может, гигаеж исправился?

Меня ждало разочарование. Из-за самой толстой сосны показалась Аврора. Ах, Аврора, Аврора! Прибывает всегда в самый последний момент. Что за черта? Наверное, ценит античные трагедии. Надо будет искоренить…

Появилась, «плакса» наперевес, а куртки моей нет. Почесала в задумчивости лысину, посмотрела на меня, спросила:

– Жуткин, это ты?

Я гордо промолчал.

– Аут, я тебя спрашиваю! Это ты?

– Нет, это не я! Это мой брат! Я им из рогатки выстрелил, а он сюда прилетел и завяз! Конечно же, это я!

– Ну, да, трудно обознаться. Весь в грязи, весь воняешь… Слушай, ты там говорил, что каждый буканер должен уметь громко рыгать?

Я промолчал.

– Ну-ка, Жуткин, давай! Рыгни! По нашему, по-буканерски! Чтоб иголки с деревьев посыпались! Чтобы Вселенная содрогнулась!

Издевается. Она издевается. Ну и правильно. Я бы тоже издевался, если бы нашел ее в трясине.

– Давай, Жуткин, рыгни! – призывала Аврора. – Если ты не рыгнешь по-буканерски, я тебя не буду спасать. Вернее, буду, но потом, когда ты утонешь. А это не очень приятно.

Вот так так… А может, у меня сейчас настроения нет? А может, я сейчас не в голосе? Когда она тонула, я, между прочим, не издевался, а спасал ее.

Хотя выбирать мне особо не приходилось, завяз я уже хорошо, по самые уши. Еще чуть – и не смогу дышать.

Я напрягся, собрался с духом, набрал побольше воздуха и громко, от души рыгнул. Как пароход в тумане.

Сосна треснула. И привалила ежа во второй раз. Одни лапы торчали. Так ему и надо, бестолковому.

– Браво! – Аврора похлопала в ладоши. – Теперь ты всем сможешь рассказывать, как убил своей отрыжкой гигантского ежа. Знаешь, Жуткин, мне кажется, это самый выдающийся поступок в твоей жизни. Гордишься?

Я не ответил, грязь бултыхалась уже в непосредственной близости от ноздрей.

Потом Аврора уронила на меня длинную палку. Сначала я вцепился зубами, и Аврора вытащила меня до плеч, и я смог вырвать руку, и схватиться за палку уже рукой. Дотянулся уже до поваленной сосны, и дальше все пошло как по маслу. Выбрался.

До чего же приятно было ступить на твердую почву!

Я был грязен и весел, мне хотелось петь, но я воздержался от музицирования.

– Заметь, – сказала Аврора, – я опять тебя спасаю. Уже в четвертый раз. А какая польза от тебя?

– Огромная, – я принялся стряхивать с себя грязь. – Просто чудовищная польза! И спасла ты меня всего два раза, не преувеличивай свои заслуги. Я тебя тоже спасал… и спасу в будущем. Неоднократно. Я, может, весь мир спасу.

– Ну-ну… Ты дотрагивался до этого дикобраза?

– Это еж, – поправил я. – Неизвестный науке вид, гигантский еж Уткина!

– В честь Уткина назван потому, что чуть не отъел Уткину голову?

Я хмыкнул.

– Ты его «плаксой»? – Я указал на ежа.

– «Плаксой». Двойной разряд. Проваляется еще долго.

– Как ты меня нашла? – спросил я.

– Тебе это не нравится? Ты предпочел бы, чтобы тебя нашел еж имени тебя?

– Ну…

– Услышала твои вопли, вот и прибежала.

– Я не вопил, – сказал я. – Как я мог вопить, если я по горло в трясине был?

– Не знаю… Я слышала, как ты вопил. Наверное, ты вопил, но от страха сам себя не очень слышал.

Я не стал спорить.

– Ладно, – махнул я рукой, – будем считать, что я беззвучно вопил. Такое бывает. Навигатор при тебе?

– Ну да, – Аврора показала навигатор.

Я отобрал прибор.

– А я, как с дерева слезла, так сразу тебя стала искать…

– Это семьдесят тысяч лет назад? – попытался пошутить я.

Но Аврора не среагировала, рассказывала про то, как она спасалась от гигантского быка, а я определял наше местоположение, прибор был какой-то древний, весь в старомодных кнопках, я никак не мог с ним разобраться.

– Тут уже близко, – сказала Аврора. – По берегу, а там должен быть мост…

– Дельта уже рядом?

– Ага. Остров художников располагается в самом начале дельты, там подвесной мост. Красивейшие места!

– У тебя дядя, по случаю, не художник? – с подозрением спросил я. – Знаешь, творческие гены – это мина замедленного действия, рано или поздно подорвешься…

– Идем, Аут, звезды благоприятствуют.

– Назад! – Я толкнул Аврору в цветы.

Нет, все-таки Гоген – прекрасная планета! В другом месте, пусть даже на красивейшей Бирюзе, я бы толкнул Аврору в банальные кусты, на Земле прямо в какой-нибудь чертополох, на Меркурии – в ее любимую мерзкую плесень. А тут в цветы! Что-то вроде тюльпанов. Только красивее в восемь раз. Аврора взмахнула руками и упала в тюльпаны. Родись я этим самым Деревянским, я бы это обязательно написал бы. Лысая девушка, падающая в тюльпаны… Это же поэма!

Самому, кстати, тоже в эти тюльпаны пришлось нырнуть.

Потому что к мосту подошла тварь. Крокодил. Вернее, аллигатор – морда короткая и толстая, как у сенбернара. А зубов нет! Вместо зубов какие-то пластины, наверняка чрезвычайно удобные для перетирания фруктов и остальных водорослей. Впрочем, и такими пластинами кого хочешь перекусит. Ну, если аппетит разыграется.

– Кто это?! – с ужасом спросила Аврора.

– Не знаю! Похоже на крокодила…

– Здешние крокодилы маленькие! А этот…

– Короче, будем звать его гигантодилом, – заключил я. – Или супердилом. Или гипердилом, можно много придумать. Знаешь, тот еж тоже был не карманный, вряд ли здесь такие водятся, это все МоБ гадит…

Крокодил повернулся в нашу сторону. Вряд ли слышит, у крокодилов, кажется, слух плохой. Зачем вообще-то? Соловьев?

– Слушай, а это бешенство – интересная штука, – сказала Аврора. – Его изучают?

– На Немезиде. Там у них целый институт для этого организован. Кстати, там Гроган сейчас работает.

– Философ?

– Ага. Он считает, что МоБ – не случайная штука. Что это знак.

– Знак чего?

– Конца Света. Знаешь, давно замечено, что перед приближением больших несчастий животные приходят в беспокойство, стремятся скрыться. Гроган полагает, что МоБ – это предупреждение нам, просто человечество не может его постичь в суете своей.

– Орден Реконструкторов, – вздохнула Аврора симптоматическим вздохом, с таким же вздохом древние психиатры произносили «подростковая шизофрения».

Я не стал ей отвечать, что ПШ – ее второе имя, все-таки в розах сидели, то есть в тюльпанах.

– Интересно бы взять у этого дила ДНК…

– Зачем тебе его ДНК?

Я хмыкнул.

– Это же опасно, – Аврора кивнула на гипердила. – А вдруг… Вдруг таким же станешь?

– Верно! Чрезвычайно опасно! Представь – мы берем образец ДНК. Скорее всего, это одна из разновидностей «Гулливера». У меня есть один знакомый генконструктор – он обрабатывает материал и изготавливает некое вещество. Назовем его вещество-Г.