Виктория Ледерман - Календарь ма(й)я

– Правда! – воспрянул духом Юрасик. – Есть! И бабушка ушла. Ее до двенадцати не будет. Пошли прямо сейчас.

– А ты дорогу без нее найдешь? Адрес-то помнишь? – подколол его Глеб. Юрасик на радостях пропустил шутку мимо ушей, зато Лена вновь одарила Глеба осуждающим взглядом.

Юрасик жил в самом престижном районе поселка, практически в центре, возле парка развлечений, где гордо возвышались несколько пятиэтажек. На фоне остальных двухэтажных зданий они казались небоскребами. Подъезды были оборудованы домофонами, а на подоконниках лестничных клеток стояли цветы в горшках. Ребята поднялись на второй этаж и вошли в квартиру.

– Ух ты! – восхищенно выдохнул Глеб, обозревая размеры коридора и высоту потолка и сравнивая их со своей съемной каморкой. – Что-то слишком много дверей. Сколько же у вас комнат?

– Четыре, – ответил Юрасик.

– Ого! А сколько вас тут живет?

– Пятеро. То есть… четверо.

– Да вы буржуи!

– Елизаров! – одернула его Лена. – Что ты за человек?

– Между прочим, мы договорились больше не звать друг друга по фамилии и не обзываться, Лена, – напомнил ей Глеб, особенно едко произнеся ее имя.

– Поэтому я и не сказала, что ты невоспитанный осел, Глеб, – тут же нашлась Лена.

Юрасик оставил их в гостиной, а сам побежал к себе в комнату включать компьютер. Он не решился привести их туда сразу – не помнил, убиралась ли бабушка в его комнате в понедельник.

Лена и Глеб осматривали огромный зал с большим обеденным столом посередине. Стол был накрыт белой скатертью, и вокруг него стояли пять деревянных стульев с высокими резными спинками. Да и вся мебель в комнате была массивная и несовременная, как в музее. На столе красовались две вазы – одна с фруктами, другая с конфетами.

«У нас бы они и двух минут не простояли, – подумала Лена. – Вмиг бы остались одни фантики и кожура».

«Они все вместе ужинают, всей семьей, – подумал Глеб. – И наверняка никто не говорит: я сегодня не приду, у меня есть более важные дела».

Лена остановилась перед портретом, перевязанным траурной лентой.

– Смотри, – прошептала она, оглянувшись на Глеба. – Профессор. Молодой какой.

Глеб подошел к ней. С портрета на них глядел худощавый человек с живыми насмешливыми глазами.

– Молодой для профессора? – спросил Глеб.

– Молодой, чтобы умереть, – пояснила Лена.

– Как будто умирают только старые. Моей маме вообще двадцать пять было.

– Маме? Она что, умерла? Отчего?

– Какая тебе разница? Какая вообще разница, отчего человек умирает? Главное, что его больше нет.

– А с кем ты живешь?

– С отцом.

– И все?

– А зачем нам еще кто-то? Нам и вдвоем хорошо.

Лена замолчала, переваривая услышанное. Она не представляла себе, как можно жить вообще без мамы, всего лишь вдвоем с отцом. Как, наверно, у них дома тихо и спокойно! Никакой кутерьмы, никаких хлопот. И полно свободного времени. Но без мамы?! Лену передернуло. Нет, лучше уж так, с шумом и детским визгом, захламленной квартирой и ворохом забот, чем без мамы.

Вернулся Юрасик и виновато сообщил, что интернета нет и не будет два дня, в воскресенье и в понедельник. А в их случае – в понедельник и воскресенье. Он никак не мог привыкнуть жить в обратном направлении и постоянно забывал, что прошедшие события в перевернутой реальности еще не произошли и следовало ожидать их в будущем. С поисками по интернету приходилось подождать до субботы, которая наступит через два дня.

– Целых два дня! – воскликнула Лена. – Да я с ума сойду. Варить старые обеды и выгребать старую грязь!

– По-моему, все равно, какую грязь выгребать, старую или новую, – хмыкнул Глеб. – Грязь – она и есть грязь.

– Старую обиднее, – возразила Лена.

Юрасик предложил ребятам попить чаю с бабушкиными оладьями. Ему было неловко из-за обманутых ожиданий своих гостей, и он хотел как-то сгладить ситуацию. Глеб нисколько не возражал против дополнительного завтрака, тем более домашнего и такого вкусного, а Лена, по своему обыкновению, стала отнекиваться.

– Да и пусть не ест, – сказал Глеб, отодвигая один из стульев и усаживаясь за массивный стол. – Нам больше достанется. Хотя, по правде говоря, тебе, Юрок, тоже не надо увлекаться оладьями.

– Пересядь, пожалуйста, – тихо попросил Юрасик.

– Куда? – удивился Глеб.

– На любое другое место.

Глеб хотел было возразить – чем этот стул так сильно отличается от любого другого? Но вдруг заметил взгляд Юрасика, украдкой брошенный на портрет профессора, и все понял. Он молча встал и пересел на соседнее место. Юрасик с облегчением и благодарностью посмотрел на него. Лена, помявшись немного у стола, все-таки села и подвинула к себе принесенную гостеприимным хозяином чашку чая.

– А вот интересно, – проговорил Глеб, накладывая на оладью толстый слой малинового варенья, – что происходит с нами в завтрашнем дне?

– Это как? – спросила Лена, отхлебывая чай.

– Ну так – мы перепрыгиваем во вчерашний день, а для всех наступает завтрашний, – пояснил Глеб. – А мы там есть?

– Скорее всего, есть, – сказал Юрасик. – Ведь мы же были там, когда еще ничего не произошло.

– А если мы меняем предыдущий день, то завтрашний тоже меняется? Вот, например, Лена во вторник попала в больницу. Сегодня она жива и здорова, потому что сегодня предыдущий день, понедельник. А там, в среде, она в больнице или дома? – размышлял Глеб. Лена застыла с куском во рту.

– Что ты несешь, Елизаров? То есть Глеб, – тут же поправилась она. – Я даже думать об этом не хочу. Вы лучше скажите – вы помните, как засыпаете? Как разбираете постель, как ложитесь, укрываетесь одеялом?

Ребята удивились такому вопросу и сказали, что прекрасно помнят.

– А я не помню, – пожаловалась Лена. – Как все это началось, так ни разу нормально спать и не легла. То я рисую плакат, макаю кисточку в краску – и все, дальше как отрубило, просыпаюсь утром. То обжариваю заправку для супа – и бац, опять утро. Почему так?

Ребята пожали плечами. Они с таким не сталкивались. Глеб хотел съязвить, что Лена слишком сильно ударилась головой при аварии, но передумал.

Попив чаю, Лена засобиралась домой. Из-за звонка о заложенной бомбе всех учеников отпустили, значит, Андрейка и Саша уже вернулись. В прошлый раз Лена выловила их возле школы и сама отвела домой, а сегодня она отправилась к Юрасику пить чай, не подумав о детях. Поэтому неизвестно, все ли там с ними в порядке. Лена как никто знала, насколько опасно менять прошлое. Глебу, наоборот, уходить не хотелось. Он знал, что сейчас вернется домой и снова будет сидеть один, собирая пазл. Но и остаться он тоже не мог, не находил для этого веской причины. Ведь он пришел только по необходимости, а раз необходимости больше нет, то и делать здесь вроде как нечего. Юрасик очень жалел, что гости так быстро покидают его, но никак не мог выдавить из себя фразу, которая буквально вертелась у него на языке: «Да ладно, посидите еще». Он боялся получить отказ.