Виктория Ледерман - Календарь ма(й)я

– Серьезно? Тогда почему ты защитил меня от Мухина? – спросил Юрасик.

Глеб неопределенно пожал плечами и вышел в коридор. Юрасик посмотрел ему вслед с едва заметной улыбкой.

К двум часам Лена, как обычно, отправилась на работу в кафе, даже не подозревая, что дома в ее отсутствие развернулась бурная деятельность. Все дети с восторгом приняли предложение устроить сестре настоящий день рождения. Юрасик выпотрошил свою копилку, и они с Глебом приволокли в квартиру Зюзиных два огромных пакета с продуктами и испеченный бабушкой торт.

Все семейство, включая маленькую Анютку, вертелось на кухне и путалось под ногами, создавая суматоху, и у Глеба уже через десять минут кончилось терпение. Он выгнал детей в комнату, оставив на кухне только Сашу. Но через некоторое время пришлось избавиться и от Юрасика, толку от которого было еще меньше.

– Откуда у тебя руки растут?! – негодовал Глеб, глядя, как Юрасик измял всю буханку, пытаясь нарезать хлеб. – Кто так держит нож? Ты что, ни разу в жизни себе куска хлеба не отрезал? Посмотри на ребенка!

Он указал на первоклассника Сашу, который лихо кромсал колбасу для салата.

– У меня в этом не было необходимости, – виновато пробормотал Юрасик и взялся за мытье посуды.

– Посуду ты тоже никогда не мыл, – рассерженно констатировал Глеб, когда тот разбил тарелку. – Уйди от раковины. Сейчас детсадовца позовем, он лучше с этим справится. Может, хотя бы духовку зажжешь и курицу помоешь?

Это тоже оказалось Юрасику не по силам, и он с позором был изгнан с кухни под начало Андрейки, который руководил уборкой. Но тут выяснилось, что тринадцатилетний Юрасик не представляет, как пользоваться тряпкой и веником. Глеб в изнеможении закатил глаза и сказал, что теперь понимает, почему Юрасик так настойчиво звал его участвовать в этом сюрпризе – чтобы свалить на него одного всю работу.

Наконец Карасеву нашли применение – отправили его вместе с Анюткой в другую комнату, чтобы они придумали себе занятие по возрасту (как выразился Глеб) – почитали или порисовали. Тем более что Анютку давно хотелось изолировать. Это был ребенок-ураган. Она умудрялась находиться одновременно везде и мешать всем. От ее воплей шла кругом голова. Когда Юрасик увел ее и наступила тишина, все вздохнули с облегчением.

– Она у нас такая, звонкая, – сказал Андрейка. – Когда она болеет, в садике праздник.

– Я их понимаю, – отозвался Глеб.

Через час, когда уже поставили курицу в духовку и украсили комнату шарами и красочной гирляндой с надписью «С днем рождения!», выяснилось, что совсем забыли про хлопушки. А по сценарию именинницу планировалось прямо с порога оглушить ими, чтобы она как следует обрадовалась. Юрасик на правах главного казначея вызвался идти в супермаркет, который находился через три улицы. Вова, Саша и Анютка запросились с ним. Юрасик важно заявил, что с таким хороводом не пойдет, а возьмет только Анютку. Ему понравилось, как она слушала его, когда он читал ей книгу, буквально смотрела ему в рот.

– Ей нельзя идти гулять, она никого не слушается, – предупредил его Андрейка. – С ней никто справиться не может, только Лена и мама.

– Со мной можно, – успокоил его Юрасик и обратился к скачущей возле него Анютке: – Ты меня будешь слушаться, если я тебя возьму с собой?

– О да! – картинно пообещала Анютка, и они отбыли в магазин.

Вскоре все было готово. Оставалось только дождаться, когда запечется курица. Саша и Вова стали собираться на улицу.

– А вы подарок сестре приготовили? – спросил их Глеб.

– Конечно, – ответил Вова. – Когда она придет, мы все выскочим из-за дивана и закричим: «Сюрприз!» Мы такое в кино видели.

– Это само собой, – сказал Глеб. – Я говорю про подарок на память, сделанный своими руками. Ну, нарисовать что-то или слепить.

– Вот еще! – презрительно хмыкнул Саша. – Зачем ей эта ерунда?

– Лена говорит, что самый лучший подарок для нее – если мы не порвем обувь и не испачкаем одежду, – добавил Вова. – Чтобы у нее не прибавилось работы. А мы сегодня ничего не порвали. Так что подарок есть!

Братья унеслись во двор. Глеб не ожидал от младших братьев такого цинизма и удивленно посмотрел на Андрейку.

– Лена всегда это говорит, – подтвердил тот, доставая из серванта гостевую посуду. – Мы поэтому и не дарим ей ничего.

– Да, не позавидуешь, – пробормотал Глеб. – Ну, вы хотя бы сегодня вечером после праздника все сами уберите, посуду помойте. А она пусть отдыхает.

– Да не будет она отдыхать, – сказал Андрейка. – Ей вечером подъезды мыть.

– Как? И сегодня тоже? – поразился Глеб. – А перенести нельзя?

– А куда переносить? Она их каждый день моет. Не одни и те же, конечно, разные. У нее график. Каждый вечер – два подъезда. Правда, сегодня один. Если его не помыть, то завтра надо будет мыть целых три. А если совсем не помыть, то жильцы нажалуются, и Лене не заплатят денег. Раньше, когда мама не болела, они с Леной мыли по очереди. А теперь она одна. Все праздники мыла. И сегодня пойдет.

Выдав эту информацию, Андрейка снова взялся за подсчет вилок и тарелок, а Глеб погрузился в глубокое раздумье.

После первой же лестничной площадки вода стала коричневой и противной на вид. Глеб с отвращением опустил в ведро грязную тряпку и принялся выжимать ее руками в предусмотрительно надетых резиновых перчатках. Андрейка подметал ступеньки этажом ниже, поднимая вокруг себя целое облако пыли и время от времени останавливаясь, чтобы оглушительно чихнуть. Отжав тряпку, Глеб намотал ее на швабру и стал собирать лужи на плохо покрашенном деревянном полу. Если бы вчера ему кто-то сказал, что он будет мыть подъезд ради какой-то чужой девчонки, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. А сегодня нате вам – моет! Глеб сам не понимал, почему вдруг у него созрело такое решение. Просто ему хотелось, чтобы нынешний день рождения Лены отличался от других, чтобы она почувствовала себя настоящей именинницей. И чтобы не бросалась к половой тряпке прямо из-за праздничного стола.

Глеб догадывался, что уборка подъездов – занятие не из приятных, но он и не представлял себе, насколько это неблагодарный труд. Жильцы сновали туда-обратно, будто специально задались целью затоптать только что вымытые ступени. Одни ворчали, что мальчишки залили всю лестницу. Другие поучали, что мыть нужно вечером, после девяти, чтобы не мешать народу свободно ходить по подъезду. Третьи интересовались, куда делась их постоянная уборщица и почему такую важную работу доверили каким-то соплякам. Глеба покоробило слово «уборщица» в свой адрес, ведь если Лену назвали «постоянной уборщицей», то он сегодня был «уборщицей временной».

Когда ребята почти закончили работу и Глебу оставалось только последний раз протереть нижний этаж, в подъезд ворвался Вова и заорал: