Саша Готти - Влада. Бал Темнейшего

И вот теперь она поднималась по лестнице одного из таких домов, мельком кидая взгляды по сторонам. Благородная старина темных картин на стенах, огромные окна сразу на два этажа высотой укутаны бордовым бархатом, мерцающие посеребренной лепниной стены, колонны резными сводами уходящие в потолок.

«Если бы я приехала сюда при других обстоятельствах, если бы… я бы обожала этот дом», – с какой-то щемящей грустью подумала Влада, поднимаясь по лестнице.

На секунду задержавшись у огромного окна, которое занимало по высоте сразу два этажа, она взглянула на Большую Морскую. Там, в темноте, отблескивали крыши припаркованных машин да виднелись затылки спешащих прохожих. Сколько раз в детстве она проходила по этой улице? И кто-то из Мурановых мог смотреть ей вслед…

Они поднялись на второй этаж и, пройдя несколько небольших залов, оказались в комнате, окнами выходящей на улицу. Настоящий вампирский уют – минимум мебели, царство багрово-древесных оттенков, черный протертый ковер… Через красные бархатные шторы свет фонарей с улицы окрашивался в кровавый.

Из мебели минимум: старинный письменный стол, инкрустированный перламутром и рубинами, и такой же роскошный стул, шкаф темного дерева, посреди комнаты – большая кровать, застеленная черным бархатным покрывалом. Огромный, в человеческий рост высотой, камин из черного мрамора, горящий неестественно темным, как будто тоже черным, пламенем. В углу отблескивала стеклянная запотевшая дверь в душевую.

– Ну?

Гильс остановился, тряхнув мокрыми волосами.

– Что… – Влада терялась все больше и больше, не зная, что ей говорить и делать дальше.

– Жду, что ты скажешь про мою берлогу. Пустовато тут у меня, да? – непринужденно начал разговор вампир. – Раньше все было заставлено статуями и картинами. А я их терпеть не могу, так и сказал – вынесите вон, я вырос в плебейском Пестроглазово. А Майка говорит, что я привыкну, и мне понравится. Ничего, теперь ты обставишь эту комнату по своему вкусу. Ты ведь теперь хозяйка в этом доме. – Гильс, немного помолчав, добавил: – Я услышал по телефону слова «я согласна» или мне показалось?

Почти минуту вампир наслаждался эффектом от своих слов, глядя на лицо Влады. А лицо как раз отразило лишь небольшую часть смятения и шока, которые бушевали в душе.

Издевательский тон, которым он разговаривал с ней там, на первом этаже, теперь сменился на непринужденный, но от этого было не легче.

Гильс же ждал ответа, вытирая мокрые волосы полотенцем.

– Я… мне… ммм…

– Да?

«Хватить уже мычать, как корова! Давай, отвечай ему, говори что-нибудь и реагируй на вопросы», – обругала себя Влада.

– Знаешь, мне еще одна статуя в комнате не нужна, – заметил Муранов, впадая в развязный тон. – Я же сказал, что терпеть их не могу. И вообще… Где красивое платье, прическа? Я уже жалею, что разрешил тебе приехать, Огнева. Любая кикимора-первокурсница в Носфере по сравнению с тобой лучше знает, как одеться на свидание к парню.

– Я не кикимора.

– Вампир, смертоносный и страшный? – в голосе Гильса послышался смех. – Не надо, Влада. За последние месяцы мы не увидели ничего впечатляющего. Ты слаба, и моя семья разочарована в тебе. Надо бы снять с тебя медальон, но все не было времени. Ты опоздала со своими попытками что-то исправить…

– Попытаться всегда стоит, Гильс.

Вот не сдержалась все-таки. Почти выдала себя, и как хорошо, что он этого не понял.

– Я парень, Влада. Не просто вампир, а еще и парень. И не радуют меня твои нахмуренные брови, глаза в пол и комплекс вины перед всем миром, который аж из ушей лезет. А когда-то ты нравилась мне…

– Сейчас – нет?

– Ты знаешь, сколько кандидаток на твое место. Ты явилась сюда, рассчитываешь меня вернуть. Вперед!

Гильс каждым словом сейчас пугал ее, как будто она срывалась в пропасть, а он смотрел на нее сверху, не делая попыток помочь. А ведь уже привыкла к мысли, что он в ее власти, с того самого дня, как полезла к нему целоваться на лестнице…

– Скажи, что мне нужно делать, – прошептала Влада.

– Мне нравилась другая Огнева, но что ты с ней сделала, с той другой! – теперь голос Гильса стал злым и резким. – Она бросалась мне на шею, говорила другие слова, а не мямлила «что мне нужно делать»! Где та девушка, где тот огонь, Влада?!

Вампир в ярости сорвал со своих плеч полотенце, швырнув его в камин, и пламя в нем ярко полыхнуло.

– Вот, что нужно сделать, – проговорил вампир, не отрывая взгляда от огня. Сейчас оно пожирало махровую ткань, как зверь разрывал на куски свою жертву. – Одежда, что на тебе – туда, пусть горит. Я хочу, чтобы на тебе остался только мой подарок, мой медальон. Ты не поняла, что я сказал?!

Окрик заставил Владу вздрогнуть и выйти из оцепенения.

– Одежду, всю, что на тебе – в огонь! – повторил Муранов. – Или убирайся отсюда вон и навсегда!

Уж лучше бы он приказал броситься в огонь ей самой. Не так стыдно и унизительно. Под пристальным взглядом Гильса раздеваться догола… а что будет дальше?

Рука потянулась к волосам, стянув с них резинку.

Волны прядей упали на плечи, и Влада вдруг пожалела, что не отрастила волосы до пят. Сейчас бы очень пригодилось.

В тишине зашуршала ткань джинсов. Взвизгнув, на середине пути застряла молния на свитере, больно прищемив пальцы.

– В огонь, – произнес Гильс, оценивающе меряя глазами ее фигуру.

В огонь так в огонь – языки пламени, как живые, принялись лизать полетевшие туда тряпки. Оставшееся на ней белье заставило бы любую кикимору-первокурсницу взвыть от позора. Застиранное, хлопковое, которое Влада носила еще с той, прежней школы, так и не собравшись купить новое, раз старое налезает. Зато не стыдно за фигуру – даже в чуть искаженном отражении темных оконных стекол она выглядела стройной белокожей статуей.

– Ну, дальше…

Лицо Муранова, который облокотился на камин, наконец-то заиграло эмоциями – вампир тоже волновался. Во всяком случае, глаза напряженно прищурились, а издевательская улыбочка слетела с лица.

«Думаешь, боюсь тебя?» – одними губами прошептала Влада, и руки уже рванулись стягивать майку, как вдруг она все-таки не выдержала:

– Отвернись! Если ты все еще тот Гильс, которого я помню – ты отвернешься…

В этих словах было столько надрыва, но вампир все– таки нехотя отвернулся.

Влада, снимая остатки одежды, дрожала так, что пряди волос подпрыгивали на спине, да тяжелый медальон на шее бил по ключицам пляшущим камнем. Пламя в камине как-то особенно злорадно вспыхнуло, набросившись раздирать в пепел ее белье.

– Аты совсем не такая худенькая, какой кажешься в одежде. Хорошие формы, красивая кожа, – донесся голос Гильса, как из тумана.

Ну, конечно, отражение ее тела прекрасно было видно в оконном стекле, как в зеркале, – и Гильс надолго замер, не сводя глаз с темного окна.