Туи Сазерленд - Против течения

Что она сделает, если Джи не появится из тумана?

Показались Тарик и Роллан, идя рядом. Они шли бок о бок, напоминая отца и сына: у обоих загорелая кожа, темные волосы.

Мейлин вновь ощутила укол печали. Почему все должно напоминать ей об отце?

Они тоже ее заметили и остановились.

– Ищешь Джи? – мягко сказал Тарик.

Мейлин кивнула. Она не решалась высказать свое беспокойство.

Наступила тишина. Никто не выходил из тумана. Ни звуков шагов по камням, ни мелькания черно-белой шерсти во мгле.

Ни единого признака Джи.

Мейлин плотнее запахнула мантию, дрожа во влажном, призрачном воздухе.

Панда придет. Должна прийти.

Миновали долгие мгновения. Роллан подошел к Мейлин, и она не воспротивилась, когда он взял ее за руку.

– Джи появится через минуту, – шепнул он.

Мейлин снова кивнула.

Она ждала.

Одно Конор мог сказать об этом острове с уверенностью: он определенно был солнечным.

Слишком солнечным. Ярким, блестящим, великолепным. Пальмы красовались на фоне лазурного неба; потрясающие белые чайки над головой казались почти столь же ослепительными, как зеркала в сверкающем свете.

Совсем неподходящее место для сбора войска Пожирателя, и все же оно было здесь: большие корабли стояли на якоре в бухте, мужчины и женщины сновали толпами между пляжем и джунглями с ящиками припасов и оружия. И повсюду были животные – омерзительные, громадные, злобные животные.

Рычащие тигры прохаживались мимо хохотавших гиен. Бабуин с безумными глазами визжал на пару длинноухих каракалов, а чешуйчатый муравьед скреб когтями дерево неподалеку. Трое грифов, усевшись на корабельные мачты, смотрели на людей внизу с каким-то мрачным терпением. Гигантских пауков, змей и разных крокодилов было столько, что Конору и думать об этом не хотелось.

Кроме того, из-за яркого солнечного света было невозможно прятаться, двигаться, вообще что-либо делать незаметно. Конор, Абеке и Калани весь день пролежали в неглубокой яме, прикрытой пальмовыми листьями. Они могли только выглядывать и наблюдать за всеми действиями захватчиков, и, к счастью, те их не замечали. Оставалось ждать наступления темноты.

«Хотя и в темноте нас повсюду могут выследить – совы, летучие мыши и прочие ночные хищники, которые служат Пожирателю».

Конор надеялся, что каноэ будет в безопасности там, где они его оставили.

Мальчику хотелось вывести из спячки Бриггана. Самочувствие улучшилось бы, если бы волк лежал рядом. В зеленом после прохождения сквозь листья пальм свете он заметил движение пальцев Абеке – словно той хотелось погрузить их в шерсть Уразы. Только Калани выглядела абсолютно спокойной. Ближе к середине дня она плотнее завернулась в свою мантию и уснула. Пряди волос, выбившиеся из ее длинной темной косы, рассыпались по покрытым нефритово-зелеными завитками татуировки рукам и плечам.

«Может, она более привычна к разлуке со своим зверем, ведь он – морское создание». Конор подумал о дельфине Калани, о том, как странно, наверное, входить в воду каждый раз, когда появляется желание пообщаться со своим духом зверя или его потренировать.

«И каково это – стать королевой своего народа в таком юном возрасте и в результате таких печальных событий?» Можно было позавидовать ее уверенности в себе и умению повести за собой, но не ее судьбе.

– Солнце наконец садится, – пробормотала Абеке, потягиваясь настолько, насколько позволяло тесное пространство.

– И как же нам искать раковину? – шепнул Конор. – Вдруг она где-то в лагере захватчиков или еще более недоступна?

Калани открыла глаза, и мальчик задался вопросом, давно ли она бодрствует.

– Под островом есть система пещер, – заговорила шепотом королева. – Думаю, следует в первую очередь поискать там. Если бы я хотела спрятать что-либо на Солнечном острове – я бы выбрала это место.

– Это вполне разумно, – тихо проговорила Абеке, и Конор кивнул.

Когда темнота раскинула свои бесшумные крылья над островом, трое Зеленых Мантий подняли пальмовые листья и выбрались из убежища. До них все еще доносились из лагеря голоса людей и вопли и рычание зверей.

Абеке мгновенно вывела из спячки своего духа зверя; Конор сделал то же самое, чувствуя, как все тело расслабляется от прикосновения к шерсти Бриггана. Благодаря обострению чувств Конор тут же ощутил множество оттенков происходящего в ночи. Он улавливал запах дыма горящих пальмовых ветвей в лагерных кострах и расколотых кокосов, которыми делились люди. Он различал шипение сквозь гул голосов и всплески от движения каких-то больших хищников через бухту. Он ощущал, как легкий бриз шевелит волоски у него на руках. И несмотря на то, что тьма сгущалась, зрение его не теряло остроты.

Поэтому ему не составляло труда пробираться вслед за Абеке среди деревьев, хотя девочка двигалась так осторожно, что иногда не удавалось увидеть или услышать их с Уразой. Калани указала направление к пещерам, и Абеке пошла впереди, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться или жестами давая понять спутникам, чтобы те остановились и ждали, убедиться, что поблизости нет наблюдателей или шпионов.

«Если бы она была предателем, сейчас я мог бы оказаться в большой беде», – подумал Конор, когда Абеке в очередной раз пропала без единого звука в кустах. Что, если она вернется с отрядом воинов, чтобы его схватить? В кармане у него лежал Аспидный слон – Тарик дал ему талисман, когда они определились с планом действий.

С одной стороны, приятно сознавать, что талисман обеспечит тебе безопасность в случае драки. С другой – это большая ответственность. Если их схватят, Пожирателю достанется еще один талисман.

Он одернул себя, чувствуя вину. «Абеке меня не предаст. Она не шпионка. Она бы этого не сделала».

Но… кто тогда?

– Впереди никого, – донесся шепот Абеке из скопления теней, и все двинулись вперед, медленно спускаясь по склону. Внизу Конор разглядел дыру в холме. Если это и был вход в пещеры, то он оказался гораздо меньшего размера, чем мальчик надеялся. Им придется вползать внутрь.

Это и был вход, и они в него пробрались ползком. На самом деле передвигаться так пришлось всего несколько футов, потом они добрались до места, где смогли встать; Калани зажгла факел, и Конору удалось изучить пещеру вокруг. Влажные каменные стены, казалось, напирали друг на друга, и Конор ощутил нечто вроде клаустрофобии, совсем как внутри замков – скажем, в замке лорда Трансвика. Здесь было гораздо меньше свободного пространства – и никаких высоких потолков, но чувство попавшего в плен человека, слишком удаленного от света, воздуха, свободы, было сходным.