Ая эН - Уровень Альфа

Стало почти совсем светло. Солнце еще не выглянуло, но уже было видно, что на небе – ни облачка, и день опять обещает быть жарким. Маша поднялась наверх, умылась, сунув мордочку в кустики, – вчера они убедились в том, что на этом острове животных нет, а растений можно не опасаться. Ягоды на одном из кустиков разбухли, видимо от дождя, и увеличились вдвое. Маша осторожно сорвала одну и попробовала. Никакой горечи! Правда, и вкуса тоже никакого, но есть вроде можно. Маша проглотила вторую, потом третью, потом десятую.

«Надо Рино оставить, – подумала Маша. – Да-а? А он со мной бутером делился? Съем все!»

Но есть все было стремно. Вдруг эти ягоды все-таки ядовитые, только не сразу действуют? Маша сделала конвертик из крупного крепкого листа растущего неподалеку «лохматика» (так они с Рино окрестили одно из травянистых растений). Собрала в него десяток ягод и спустилась к Рино и даром загубленному дереву.

Показалось солнышко. Маша оставила ягоды возле все еще спящего товарища по несчастью и пошла вдоль берега, выбирая место посуше. Такое нашлось на противоположном берегу. Маша уселась на холодную землю, решила долго не сидеть, чтобы не простудиться, притулилась к коряге и уснула.

Сон ей приснился глупый, обрывочный. Сначала ей привиделось, что к их острову подплывает большая лодка чумовой странности: с треугольными парусами алого цвета. Из лодки выходит какой-то манерный придурок, больше похожий на девушку-гимнастку, чем на настоящего мужчину, и идет по пристани к ней и Рино, и Маша с ужасом понимает, что это представитель местной полиции, и сейчас их арестуют. Но тут манерный придурок сворачивает в сторону, раздается гул, и с неба спускается летающая тарелка. Из тарелки выходят уже сразу три придурка, еще больше похожие на гимнасток, в зеленоватых трико. И идут по лучу света к ней и Рино, и Маша с ужасом понимает, что это не настоящие киношные гуманоиды, а роботы, и они набирают детей для своего межгалактического зоопарка. Но тут гуманоидоподобные роботы сворачивают в сторону, и тарелка оказывается вовсе не тарелкой, а цирком, прямо почти таким, о котором Маша мечтала в детстве. Но вместо того, чтобы идти смотреть представление, а возможно, даже участвовать в нем, Маша с ужасом понимает, что…

Не важно, что она понимает, но она решительно разворачивается на сто восемьдесят градусов и бежит прочь, в сторону города, по набережной, по шумному проспекту, в подворотню, по каким-то улицам, и улицы все уже и извилистее, но ей совсем не страшно, а как-то даже наоборот. И жарко от бега, и это хорошо, что жарко, и хорошо, что никого нет.

– Фух! Ну и жарища!

– Так ты полдня продрыхла, смотри, солнце в зените! Ясно, что печет.

Маша зевнула.

– Хм… А сорочкой ты меня назло накрыл, чтобы я совсем запарилась?

– Чтобы не сгорела.

– A-а… Ну, тогда типа спасибо.

Маша встала, потянулась. Когда день, тут очень даже неплохо. Только есть хочется. И пить.

– Ты уже купался?

– Аж три раза. А еще завтракал, обедал и работал. – Ы?

– Ну, завтракал устрицами. Вот этими, угощайся. Их если пресной водой вымывать пару часов, можно лопать. А дождь всю ночь старался. Так что давай, налегай.

Маша взяла одного из открытых двустворчатых моллюсков и понюхала:

– Грибами пахнет. А вчера они тиной воняли, помнишь?

– Я ж говорю, дождь постарался.

Маша подцепила пальцем сомнительный завтрак, положила на ладонь и принялась изучать.

– А ты их давно ел?

– Часа три назад. Целую гору сожрал.

– И ничего?

– Как видишь.

Маша слизнула с ладони устрицу:

– Вкусно. Живем!

Она потянулась за следующей.

Вообще, если забыть, что они на этом дурацком острове скоро помрут, а забыть во время еды, когда голодный, можно о чем угодно, так вот, если забыть, то тут очень даже вполне себе супер! Еще позавчера они торчали в страшной секретной школе, в которой Варю Воронину убили, и других тоже или почти, а потом бежали, и была зима, и всякие жутики. А теперь – солнце, океан, пляж, деревья не кусаются, и парень, который ей симпатичен, рядом, и устриц вон на завтрак приготовил…

– Ням-ням… Жалко, что соуса никакого нет.

– Ой, забыл! Ты их с листьями попробуй! – Рино потянулся, взял лист, это оказался Машин кулечек-конвертик, из него высыпались ягоды. – Держи! Если понравится, я свежих принесу.

Маша нахмурилась.

– Ты что?

– Ничего! Я тебе ягодок нарвала, а ты их на пол… Могла бы, между прочим, все сама съесть!

Рино растерялся, поднял одну «с пола».

– Маш, ты их ела?

– Ну да. Они, как устрицы, после дождя стали совсем не горькие. И большие. Я решила тебя не будить, а сорвала листик, свернула кулечком и…

– Маша! – Вид у Рино был испуганный. – Ты их много съела? Их же нельзя! Они же ядовитые!

– С чего ты взял?

– Во сн… Не важно, допустим, читал.

– А вот не надо ничего допускать! Я их еще ночью ела, то есть на рассвете. Уже часов восемь прошло. Больше, чем у тебя после устриц.

– Так ведь… А… если… А если они через девять часов действовать начинают?

Малинина выразительно покрутила пальцем у виска – этот жест у мутантов означает то же, что и у нас, – и взяла следующую устрицу. Рино вздохнул и махнул рукой.

– Пойду поработаю.

– Ты… дом строишь?

– Сухое дерево пилю. Может, оно будет держаться на воде.

– Да, это идея… А может, лучше хрюкнешь? Я подумала, если это твоя мама нас сюда, то… – Маша свернула слегка увядший лист лохматика и засунула его в рот.

– А я хрюкал, пока ты спала, – соврал Рино. – Три раза хрюкал. Нас никто не слышит. И это не моя мама нас сюда. А секретники. Я так думаю.

– Шушлик! – Маша прожевала и бодро добавила: – Но ничего! Не будем сдаваться! Построим плот из сухих деревьев и такое им устроим, когда выберемся! Я щаз доем, окунусь разок и тебе помогу!

– Не, дерево я сам доколупаю, а ты лучше вот что. Ты все промытые ракушки собери в тень, чтоб у нас запас еды был.

– Угу! – Маша кивнула, продолжая завтракать. – И листьев надо будет в дорогу взять побольше, вкусно-тень, язык проглотить можно!

Рино улыбнулся, подхватил несколько осколков и ушел.

«Надо было сказать ей, чтоб сорочку на плечи накинула, сгорит ведь… – подумал Рино, поднимаясь к сухому полуспиленному дереву. И тут же удивился своей мысли и подумал: – Интересно, чего это я такой вдруг заботливый стал? Сдурел, что ли?!»

Конечно, Рино Слунс не «сдурел». Можно было предположить, что влюбился, но он не влюбился. Ему, по большому счету, вообще на девчонок было пока еще плевать. Не, они, конечно, красивые, но… Но если выбирать, то, конечно, лучше бы на необитаемом острове оказаться не с девчонкой, а с кем-нибудь из друзей, можно даже из новых. Хотя так тоже неплохо. Машка – нормальная, не неженка, это хорошо… Это даже лучше, чем парень. А то был бы парень, как этот Ризенгри или как его там, который Клюшкиным прикидывался, – и как бы Рино выглядел на его фоне? Нет, это правда хорошо, что он с Машкой. Приключение что надо! Прямо как в любимом сне. Ну, почти…