Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 т. Том 5. Мы — на острове Сальткрока. Мадикен. Мадикен и Пимс из Юнибаккена

— Это еще зачем? — поинтересовался Ниссе.

— Потому что я ужасно беспокоюсь, — ответил Мелькер.

— Нашел причину! — сказал Ниссе. — Да и что спасательная служба увидит в этой кромешной тьме? И вообще, что может случиться с детьми? Туман скоро рассеется, на море полный штиль.

— Да, море спокойное, — согласился Мелькер. — Мне бы вот таким быть…

Вконец расстроенный, он побрел к причалу и, увидев там серые бесформенные клубы тумана, которые волнами накатывались на него с моря, ужаснулся и закричал что было сил:

— Юхан! Никлас! Где вы? Скорей домой!

Ниссе, неотступно следовавший за ним, дружески похлопал его по плечу:

— Милый Мелькер! Если все так близко принимать к сердцу, то в шхерах и жить нельзя. Ведь от того, что ты тут стоишь и гудишь, словно сирена в непогоду, ничто не изменится. Идем-ка лучше к Мэрте да выпьем у нее по чашечке кофе с булочками, будет куда как веселее.

Но Мелькер и слышать не хотел ни о каком кофе с булочками. Он глядел на Ниссе глазами, полными отчаяния.

— А может, они пережидают туман на Рыбьей шхере, как ты думаешь? Может, они сидят сейчас в сарае у Вестермана, им там хорошо, тепло и уютно. Ну скажи же, что ты так думаешь! — заклинал он Ниссе.

Ниссе подтвердил, что и он так думает. Но как раз в это время из тумана вынырнула, тарахтя, моторка и прижалась к деревянным мосткам. Бьёрн вернулся с Заячьей шхеры и разбил их надежды. На Рыбьей шхере ребят нет, сказал он. Только что он сам заезжал туда и искал их повсюду.

Что-то бормоча себе под нос, Мелькер поплелся к дому. Продолжать расспросы он не отважился, боясь, что заметят, как дрожит его голос.

Но и дома он ни словом не обмолвился с Малин. Она с Пелле сидела в общей комнате. Пелле рисовал. Малин вязала. На стене мерно тикали старинные американские часы, в камине краснели догорающие уголья, в комнате было удивительно спокойно.

Какой чудесной, какой безмятежной была бы жизнь, если бы дети не потерпели крушения на море.

Мелькер опустился на диван и замер. Время от времени он лишь тяжко вздыхал. Малин бросала на него испытующие взгляды. Она хорошо представляла, что с ним творилось, и ждала нового приступа Великой Лихорадки. Тогда потребуется ее помощь, а пока она может тихонько сидеть и вязать.

Мелькер никого больше не замечал — ни Малин, ни Пелле. До них ему не было дела. Сейчас он думал только о сыновьях, которые боролись за свою жизнь на море. Он видел их куда отчетливее, чем Малин и Пелле. И всякий раз они вели себя по-разному. То лежали на дне лодки, полуживые от голода и холода, и слабыми голосами звали отца. То боролись с волнами, пытаясь из последних сил выбраться на скалистый островок. Они цеплялись ногтями за гранитные уступы и в отчаянии молили отца помочь им. Но вот налетал огромный бурун — и откуда он только брался, когда море такое спокойное! — и уносил их в глубину. Они тонули, и волосы их извивались в воде, словно морские водоросли. О Боже! Почему дети не могут остаться навсегда трехлетними, не могут всегда играть в куче песка с лопаткой и ведерком! Тогда бы и родители не знали таких страшных мук!

Он снова и снова тяжело вздыхал, пока наконец не вспомнил о Малин и Пелле и не попытался взять себя в руки.

Он взглянул на рисунок Пелле. На нем была изображена лошадь, морда которой удивительно напоминала лицо старика Сёдермана. При других обстоятельствах Мелькер непременно бы рассмеялся, но теперь он только сказал:

— Рисуешь, мальчуган? А ты, Малин, никак вяжешь?

— Да, Никласу свитер, — ответила Малин.

— Он, конечно, будет рад, — произнес Мелькер, судорожно хватая ртом воздух. Он-то знал, что Никлас давно лежит на морском дне и ему больше никогда не понадобится свитер. Никлас, Никлас, его милый мальчик, подумать только, когда ему было два года, он вывалился из окна и остался жив. Мелькер уже тогда понял, что такие счастливчики не жильцы на этом свете. «А тут еще этот Пелле», — вспомнил он внезапно о младшем сыне и бросил на него недовольный взгляд, будто бедняга Пелле был виноват, что морская пучина не поглотила его вместе с братьями.

Но Пелле был на редкость умный ребенок и понимал гораздо больше, чем Мелькер и Малин могли себе представить. Наслушавшись тяжких вздохов отца, он отложил рисование в сторону. Пелле знал, что иногда и взрослые нуждаются в ласке и утешении. Он без лишних слов подошел к Мелькеру и обвил его шею руками.

Тут Мелькер расплакался. Он порывисто прижал к себе Пелле и плакал тихо и горько, отвернув лицо от мальчика, чтобы тот не видел его слез.

— Все обойдется, — успокаивал Пелле отца. — Я сейчас пойду и посмотрю, не рассеялся ли туман.

А туман, наоборот, еще больше сгустился над островом. Пелле подобрал на берегу гальку — маленький коричневый камушек, только совершенно круглый и гладкий, и показал его Чёрвен.

Она тоже бродила в тумане на берегу моря. Ей нравилась такая погода, таящая опасные и неожиданные приключения. Правда, на этот раз она чувствовала себя сиротливо — с ней не было ее Боцмана, который где-то запропал в этой беспросветной серой мгле.

— Может, это настоящий волшебный камень, — сказал Пелле. — Зажмешь его в кулак, загадаешь желание, и оно обязательно сбудется.

— Ну, тогда я многое могу загадать. Загадай нам два кило конфет. Посмотрим, сбудется или нет.

Пелле фыркнул:

— Нашла, чего загадать. Надо что-нибудь стоящее, тогда сбудется!

Он вытянул руку с камнем и торжественно загадал свое самое сокровенное желание:

— Я хочу, чтобы братья скорее вернулись домой с этого коварного моря.

— И чтобы Боцман тоже вернулся, — добавила Чёрвен. — Ладно уж, пусть и Тедди с Фредди, — сказала она. — Правда, все они в одной лодке, так что и одного пожелания хватит на всех.

Наступил вечер. Но вовсе не светлый и ясный, как в июне, а тусклый и призрачный. Мглистая туманная пелена заволокла все фьорды, шхеры и острова, спустилась на Седерера и Кудуксу, Редлегу и Свартлегу, Блиде и Мейю, окутала фарватер и пароходы, которые медленно ползли по морю, предупреждая о себе тревожными гудками сирены. Туман держал в плену и маленький ялик Гранквистов, которому уже давно было пора покачиваться у причала возле дома.

— напевала Фредди.

— Я не вижу ни одной, — сказала Тедди, перестав на минутку грести. — Видно, они совсем маленькие. И давно мы так гребем, как вы думаете?

— Около недели, — ответил Юхан, — так мне, во всяком случае, кажется.

— Вот здорово бы приплыть в Россию, — сказал Никлас. — Наверно, мы туда скоро и догребем.

— Еще бы, — подтвердила Тедди, — ведь мы гребем столько времени. Плыви мы верным курсом, уже бы часа в два проскочили, как пить дать, свой причал и сидели бы на мели у выгона Янссона.