Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 т. Том 5. Мы — на острове Сальткрока. Мадикен. Мадикен и Пимс из Юнибаккена

Четверка заговорщиков переглянулась — о хижине они и вправду совсем забыли. Как раз теперь они возились с останками затонувшего корабля у Сорочьего мыса. До хижин ли им было! Юхан принялся объяснять это Чёрвен.

— Может, тогда скажете, где она, эта хижина? — спросила Чёрвен.

Но Фредди твердо сказала, что хижина эта останется вечной тайной для всякого, кому не исполнилось двенадцати лет и кто не член их клуба.

Чёрвен утвердительно кивнула головой:

— Верно, все держи в тайне!

Затем она уставилась в окно с таким видом, словно смотрела куда-то далеко-далеко.

— Нынче столько земляники, — сказала она. — Интересно, уродилась ли земляника на Ворчальном островке?

Четверка заговорщиков поспешно переглянулась, и в глазах у них мелькнуло беспокойство. Понятно, они тоже попытались сохранить его в тайне, но их замешательство не ускользнуло от Чёрвен. И этого было вполне достаточно, чтобы она осталась чрезвычайно довольна сегодняшним днем. Пелле же ничего не видел, кроме своего кролика. От него Чёрвен сегодня ничего больше не добьется. Да к тому же ей пора домой.

Но возле дома Сёдермана она увидела Стину. Та разгуливала с новой кукольной колясочкой.

Такие дорогие игрушки покупали лишь тем, чьи мамы работали буфетчицами в Стокгольме.

Чёрвен подбежала к ней.

— Ты вышла покатать Лувисабет? Можно, немножко помогу?

Лицо Стины просияло при виде подруги.

— На, катай!

И Чёрвен принялась катать колясочку с куклой. Взад и вперед и даже по причалу до самого конца. Там она взяла куклу на руки.

— Малышка Лувисабет, ты, наверно, хочешь поглядеть по сторонам?! — сказала она и усадила куклу на перила, спиной к свае.

— Нет, малышка Лувисабет, — беспокойно сказала Стина, решительно схватив куклу за талию. — Малышам нельзя гулять на причале, ты ведь знаешь.

Но Чёрвен успокоила ее:

— Конечно, можно, только вместе с мамой. И с тетушкой Чёрвен. Тогда можно.

Не успели Мелькерссоны опомниться, как их первое лето на Сальткроке уже пролетело и настало время возвращаться домой.

— Какая несусветная чушь, — сказал Никлас. — Почему занятия в школе должны начинаться как раз посреди каникул? Папа, ты не мог бы написать в школьное ведомство и попросить их раз и навсегда покончить с этой ерундой?

Мелькер покачал головой.

— Школьное ведомство непреклонно в своих решениях, — сказал он, — и ничего не остается, как подчиниться.

Малин писала в дневнике:

Лето, как ни странно, кончается всегда слишком быстро! Совсем недавно мы приехали сюда, и уже пора со всем расставаться, как это ни грустно. Пелле — со своим кроликом и земляничными полянками; Юхану и Никласу — со своими хижинами, удочками, скалами, откуда они так ловко ныряли в море, с останками затонувшего корабля; папе — с прозрачным на рассвете заливом, яликом и Столяровой усадьбой. А мне? С чем предстоит расстаться мне? С летними лужайками, яблонями и грибными местами. Неприметными уединенными тропками в лесу. Тишиной по вечерам… Больше не придется сидеть на крыльце и любоваться Млечным Путем, который отражается в темной глади залива, не придется купаться ночью, когда над головой небо озаряется вспышками звезд, и засыпать на чердаке под колыбельную песнь прибоя. Да, грустно. И еще люди, которые стали нашими друзьями… О, как мне будет их недоставать!

На прощание мы устроим пир на весь мир — это папина мысль, — и сейчас я ломаю голову, чем бы всех повкуснее угостить. Запеченный окунь по рецепту Мелькера — наверное, с этого надо начать. Потом пойдет копченая салака, грибной омлет и, может, маленькие аппетитные тефтельки. Торт со взбитыми сливками и кофе.

Мелькер безудержно радовался предстоящему празднику. Ему хотелось завершить его фейерверком, «последним аккордом» уходящего лета, как он утверждал. Малин воспротивилась этому, потому что хорошо помнила, чем кончился праздник по случаю улова раков, когда Мелькер умудрился взорвать все петарды зараз.

— Последний аккорд лета, да, это совсем неплохо, — сказала Малин. — Но больше никаких фейерверков здесь не будет. Пусть зарубцуются раны от прежнего.

Торт со взбитыми сливками — куда более спокойный «аккорд лета», решила она, и торт подали в Столяровой усадьбе теплым августовским воскресеньем, когда фьорд был как зеркало и все было «сверхлетним», как утверждал Никлас.

Пелле, Чёрвен и Стина сидели на крыльце Столярова дома, а Малин угощала их тортом, пока они не наелись досыта. Пелле с удовольствием съел торт, но все же, как и Мелькер, считал, что фейерверк был бы куда интереснее.

— А если бы папа взорвался? У него бы загорелись волосы, и воздушная волна понесла бы его к Заячьей шхере, — сказала Малин. — Неужели вам не понравился торт?

— Малин, знаешь что, — сказала Чёрвен, — он до чертиков вкусный, просто во рту тает.

— Ой-ой-ой, — покачала головой Малин, — мне бы больше понравилось, если бы ты просто сказала, что он вкусный.

— Не-е, тогда бы вышло, что я говорю о хрустящих хлебцах, — ответила Чёрвен.

Сёдерман выпил три чашки кофе, хотя знал, что после кофе у него урчит в животе, но раз Малин уезжает от него, надо же хоть чем-то утешиться, уверял он.

— Если бы это помогло, я бы выпил целую лоханку, — сказал Бьёрн и протянул Малин чашку. Глаза его были печальны, и Малин избегала смотреть в его сторону.

— Обычно с дачниками у нас по-другому, — сказал Ниссе. — Мы радуемся, когда они приезжают, но особенно — когда уезжают. А вот без Мелькерссонов Столярова усадьба в самом деле осиротеет.

— Но вы непременно вернетесь сюда следующим летом, это точно, — сказала Мэрта.

И тут Мелькера осенило:

— А почему бы нам не справить Рождество в Столяровой усадьбе? Ха-ха-ха, ну кто самый предусмотрительный на свете, как не Мелькер Мелькерссон! Я ведь на всякий случай снял дачу на целый год.

Дети испустили радостный вопль, а Малин тотчас обернулась к Мэрте с Ниссе и спросила:

— А можно? Неужто можно жить в Столяровой усадьбе в лютую зимнюю стужу?

— Отчего ж нельзя, если начать топить дом с середины октября, — ответил Ниссе.

Мелькер тут же заявил, что ни к чему Столяровой усадьбе простаивать без пользы, раз уж за аренду все равно заплачено. Хочешь сполна получить все удовольствия за свои денежки — справляй Рождество в Столяровой усадьбе, даже если дело кончится тем, что отморозишь уши. Он схватил Чёрвен в охапку и закружил с ней по комнате.

— Хейсан и хоппсан, и фаллераллера! В сочельник все будут плясать до утра! — запел он. — Впрочем, не только в сочельник, но и нынче в час разлуки, — добавил Мелькер, — а не пройдет и нескольких месяцев, как мы встретимся снова.