Ая эН - Уровень Пи

Ризи боялся, что Дюшка не захочет бежать по дальней трассе, где почти никогда не бывает народу, или вообще откажется идти – он известный домосед, этот Дюшка, – но, к его удивлению, Клюшкин сразу же согласился. Большая трасса проходила через лес, а потом долго петляла по пустынным холмам, по местности, заселять или возделывать которую было запрещено: заповедник, неприкосновенные древние постройки и всякое такое. А начало вообще супер: вершина холма; со всех сторон, почти до самого горизонта, тянется ровная снежная гладь, искрящаяся на солнце. А чуть съезжаешь – сразу лес.

На въезде в лес ребята обогнали какого-то смешного толстого дяденьку в допотопном лыжном костюме. Дяденька, пыхтя и обливаясь потом, неумело перебирал ногами. На всякий случай они поздоровались.

– А я думал, все мальчишки сейчас на новых трамплинах развлекаются, – с приветливой улыбкой сказал дяденька.

– А мы поспорили! – не моргнув глазом вдруг соврал Дюшка. – Кто дольше на трассе продержится. Кто проиграет, платит за трамплины.

– Ну, тогда удачи! – сказал дяденька. – Смотрите, не простудитесь. Чуть что – сразу домой, обещаете?

– Замётано! – по-свойски ответил ему Дюшка, и они покатили дальше, оставляя позади странного дяденьку.

Когда они отъехали подальше, Дюшка сказал:

– Я его знаю. Это директор института биофизики. Он на людях редко показывается, но как-то раз заходил к нам домой, к папе, и я его запомнил.

– А почему ты соврал, что мы поспорили?

– А что я должен был ему сказать? «Знаете, мы с моим другом хотим поговорить вдали от посторонних глаз, потому что то, о чем мы будем говорить, большая тайна…» Так, что ли?

Ризи посмотрел на него с нескрываемым удивлением:

– О какой тайне ты говоришь?

– Бес, завтра утром я убегу. В Аффрику.

Бес не знал, что и сказать. Дюшка поправил съехавшую на брови шапку и продолжил движение. Ризи – за ним, ничего не понимая.

Ребята молча выехали на вершину следующего холма. Лыжня стремительно уносилась вниз, забирая вправо, в ложбинку между холмами, на одном из которых сохранились живописные развалины старой фермы. Дюшка с силой оттолкнулся и понесся вперед, не собираясь останавливаться. «Может быть, Джен знала об этих планах? – думал Ризенгри, догоняя друга. – Ведь убегать в Аффрику – это глупость».

Дюшка стоял внизу, опираясь на причудливые зеркальные изогнутые лыжные палки, – самый модный изгиб в этом сезоне, у Клюшкина вечно все самое лучшее, – и тяжело дышал. Риз остановился рядом, и по его виду нельзя было сказать, что проделанный путь стоил ему хоть каких-то видимых усилий. Дюшка набрал побольше воздуха и выдал:

– Мне надо попасть в биореактор. Завтра утром я убегу. Днем меня не хватятся, а потом все будут готовиться к встрече Нового года, и им будет не до меня.

«Если Клюшка превратится в мутанта, он совершит глупость и не станет ангелом. Если я ему помешаю убежать, я сделаю то, чего хочет Джен, то, ради чего мы переехали на эти задворки цивилизации. Я буду жить вечно, попаду в рай – звучит-то как классно! – и у меня все будет хорошо», – подумал Ризи.

– Я просто хочу стать, как все. Понимаешь? – продолжал Дюшка. – Или я стану мутантом, или я не знаю, что со мной будет. Я больше не могу так жить. Не могу – и все.

Дюшка судорожно облизал пересохшие губы и вздохнул. Ризи даже примерно не мог почувствовать того, что переживает Дюшка. Он просто видел, что его другу тяжело. «А ну его, этот рай!» – подумал Ризенгри.

– Завтра будет поздно, – спокойно сказал Риз. – Беги прямо сейчас. Хочешь – я с тобой?

Дюшка обалдел. Он ожидал какой угодно реакции, только не этой. Датчики в дежурном отделении мгновенно зашкалило. Однако не успели сотрудники СОСИСки должным образом отреагировать, как на связь с ними вышел их директор личной персоной. «На повышение адреналина и прочие глупости можете временно не обращать внимания, – сказал он. – Объект Клю носится на лыжах наперегонки с одноклассником. Веселый и довольный жизнью. Я с ним только что разговаривал».

И Тафанаил Ибрагимович присел на пенек съесть пирожок и немного отдохнуть. В этот момент Рон убедился в том, что Джен, находящейся в трех метрах от брата, ничего не грозит, а Ризенгри решил рассказать Дюшке все, как есть, и будь что будет!

– Завтра тебе подбросят котенка. С микрофоном и камерой. Он будет мяукать и носится за тобой, как за родной мамой. Так, что не отвяжешься. Котенок – это их рук дело, из секретного управления!

– Бред! – заявил Дюшка. – Как мне могут его подбросить? Мы нашли Тафа вместе с Варей, и я вытащил у него из уха блоху, он сейчас у нее живет и…

– Живую блоху?

– Ну да, – неуверенно подтвердил Дюшка и вдруг вспомнил, с каким странным металлическим звоном эта блоха упала в раковину.

– Все равно. Вокруг тебя шныряют люди из секретного управления. Через неделю тебя заберут в школу для особо…

– Нет! Меня не могут забрать, пока мне не исполнится четырнадцать!

– Клюшка, это точно! Через неделю или даже раньше. Они уже готовят помещения, срочно. Даже на Новый год будут работать, в ночь.

– Откуда ты знаешь?

Ризи молчал. Если он расскажет Дюшке о Джен, он предаст сестру. Если не расскажет, Клюшкин ему не поверит, и никакого разговора у них не получится. А может, и не надо ни о чем говорить? Дюшку заберут, он умрет и станет ангелом. А ему, Ризу, все равно ничего в своей жизни не нужно менять. Ему с его способностями и на Земле – рай, ну кто ему в чем сможет помешать? Ризенгри решил молчать, но прежде, чем он это решил, у него вырвалось:

– Ты умрешь и станешь ангелом.

– Я и так умру, если останусь в этом городе. А ангелов не бывает, – отрезал Дюшка. – Я всю свою жизнь думал, что они есть, даже разговаривать с ними пытался, дурак. Это все такая чушь. Людей, кстати, тоже не бывает.

– Но ты же человек?

– Я – тупое исключение из правил, ошибка природы. Но я отправлюсь в Аффрику, проберусь в реактор и стану мутантом, как все. Я не хочу быть ни человеком, ни ангелом. Если не веришь, можешь проверить меня на детекторе лжи и убедиться.

– И так вижу, – буркнул Риз. – Но… Ты не сможешь добраться до Аффрики. В тебе с рождения находится куча датчиков, которые передают в центр, или как его там, где ты находишься, и не болит ли у тебя животик, и всякое такое. Только мысли твои сканировать нельзя. Хотя кто их знает, что им придет в голову.

– Ты врешь. У меня только анализатор в браслетке, но я могу снимать ее, когда хочу. Ты точно врешь.