Кэтрин Ласки - Побег

Белла подала голос:

– Мы потеряли часть подков. Но стараемся идти осторожнее.

– Осторожнее? – изумился Эсперо. – Но здесь нет нужды быть осторожным с подковами. Эта земля не для железа. Вы никогда не сможете почувствовать почву, по которой идете. Не будете чувствовать себя уверенно. Ведь она все время меняется.

Три кобылы робко взглянули на своего вороного. Они выглядели смущенными, потому что понимали, что серый жеребец прав. Напряжение нарастало. Надеясь ослабить его, Эсперо дернул гривой и миролюбиво заметил:

– Что ж, дело ваше. Делайте как хотите.

Пегас яростно фыркнул, словно говоря: «Я всегда делаю, как хочу, старый дурак!»

Эстрелла повернулась и пошла прочь. Пегас удивился еще больше.

– Вас ведет малолетка? Почему она заняла место вожака?

Эстрелла и ухом не повела, но Эсперо остановился и оглянулся на вороного. Объяснять ему что-либо было бесполезно – спесь не позволяла Пегасу смотреть вперед, он всегда будет оглядываться только назад… Как ему объяснить, что кровь Эстреллы и ее зоркое сердце ведут их в будущее? В Новый Мир? Эсперо ограничился лишь долгим взглядом и коротко бросил:

– Она ведет нас. Мы идем за ней. Вы же – идите, куда хотите.

Разумеется, Пегас никуда не ушел. Он присоединился к табуну, а за ним шли две взрослые кобылы и молоденькая лошадка.

Так прошло еще несколько дней. Напряжение не спадало, и лошади чаще всего молчали. Эстрелла чувствовала осуждающий и возмущенный взгляд вороного – словно репьи впивались в шкуру. Но она училась не обращать на это внимания. Иногда она слышала металлический лязг и нотации, которые Пегас читал своим кобылам, веля им идти осторожнее. Эстрелле было жаль их. Они казались забитыми и испуганными, робкими, нерешительными – такое Эстрелла и представить себе не могла.

За исключением рассказов матери и Эсперо, Эстрелла очень смутно представляла себе поведение и образ жизни жеребцов. Однако сейчас она просто чувствовала, что Пегас ощущает себя Хозяином – словно он человек, испанец. Он был живой уздечкой для своих кобыл. Воплощением мундштука.

С тех пор как вороной и кобылы присоединились к ним, она больше не встречала изображений Тех, Кто Был Раньше. Зато теперь лошади чаще замечали тени койотов, крадущихся за ними по кустам и между камней. Койот заставляли их нервничать – всех, коме Пегаса, который, казалось, не обращал на койотов никакого внимания.

– Разве это лисьи собаки? Наподобие тех, что был в Старом Свете? У них шерсть другого цвета.

Грулло хмыкал:

– Зато зубы такие же острые.

– Ты их боишься? – ехидно спрашивала Асуль.

Теперь она не отходила от своего отца и еще более скептически относилась к Эстрелле, да и ко всем остальным. Пегас тоже с каждым днем становился все более надменным и презрительным. Он по-прежнему вышагивал парадным шагом – и он был единственным, у кого сохранились три подковы из четырех. Это обстоятельство заставляло его буквально раздуваться от гордости. Время от времени он разражался лекциями о том, как важно хранить традиции и навыки Старого Света.

Эстрелла все порывалась обернуться и сказать: «Нам не нужны подковы, не нужны мундштуки и уздечки, не нужны люди. Мы – дикие. Мы – свободны». Но она понимала, что нужно держать язык за зубами, и потому молча шла вперед.

Хотя на дворе стояла уже ранняя осень, погода вела себя удивительно. Ночи был холодными, но днем откуда-то налетал горячий ветер. Эстрелла не понимала, откуда он дует. Они шли туда, где холоднее, и иногда в воздухе даже кружились снежинки, а в тени под камнями лежал снег… но Эстрелла вновь и вновь чувствовала порывы горячего ветра. Снег быстро таял – а потом опять резко холодало. Солнце теперь садилось раньше, а ночная темнота была непрогляднее.

– Это войны ветров! – говорил Эсперо. – Мы идем горами, а месяц назад были в пустыне. Ветры пустыни и ветры гор всегда спорят между собой при смене времен года. Лето не хочет уходить, а осень и зима рвутся в бой. Вот и сражаются. Но лето уже устало. Оно на излете. Помните ту метель? Она была последним выступлением зимы, которую победила весна.

Однажды они остановились на ночлег возле извилистой речушки, чьи берега заросли тополями. Листья на них были золотыми. На другом берегу, далеко на горизонте, вставали синие горы, окутанные дымкой. Вскоре должна была взойти луна – и тогда по речной глади побежит серебряная дорожка.

Лошади располагались на ночлег. Белла легла – ей было тяжело стоять. Пегас встал рядом, к нему вплотную – Асуль. Эсперо тоже улегся на землю, что было для него необычно. Земля была уже холодной. Эстрелла внимательно осмотрела камень, лежащий возле одного из тополей. Никаких следов рисунков на нем не было. Неужели духи оставили ее и больше не хотят сопровождать Первый табун?

Со стороны Пегаса донеслось мирное сопение. В лунном свете поблескивали его подковы, которыми он так гордился. А еще он гордился кровью берберийцев, и арабских скакунов, и лошадей пустыни… Можно подумать, в жилах всех остальных течет какая-то другая кровь!

Что за смешное создание этот вороной…

Пегас дремал, когда яркая молния вдруг осветила мирно спящий табун, вырвавшись из набежавших туч. Жеребец проснулся и тихонько сделал несколько шагов. Тень метнулась между кустами, и Пего насторожился. Это был койот. Он поднялся на задние лапы – и на секунду жеребцу показалось, что перед ним вновь стоит дон Артуро, его первый хозяин, кривоногий человечек, давший когда-то Пегасу имя бога.

Пего был удивлен и с любопытством рассматривал существо, стоявшее перед ним. Остальные лошади койотов боялись – но только не он. Звездный бог охранял его с небес, и жеребец чувствовал себя вполне спокойно.

– Как ты мог так ошибиться? – укоризненно скал койот.

– Ты разговариваешь? – удивился Пегас. – Я тебя принял за одного испанца, моего старого хозяина. О чем ты говоришь?

– Ах, фокусы – мое ремесло. Ты тоже можешь стать хозяином. Хозяином этого табуна.

– Кто ты?!

– Я – Койот. Зови меня Первый Злой.

– Странное имя.

– Конечно. И тебе его не понять. Тебе-то нельзя быть злым и делать как я. Ты должен быть спокоен – чтобы думать.

– А что ты делаешь?

– Увидишь. Держись меня, лошадь. Я повсюду пролезу.

– Держаться тебя? Я не понимаю! – Пегас слушал койота, а сам косился в сторону спящего табуна.

– Глубоко в каньоне, где тени всегда остаются холодными. Отведи их туда – а дальше я тебя оттуда выведу. Из огня, из смерти. Выведу уже Хозяином.

Рассвет занялся над горизонтом, и легкий ветерок поднял рябь на поверхности реки. Ветер был теплым, слишком теплым для такого раннего утра и для этого времени года.