Жаклин Уэст - Книга теней

От черноты отделился пушистый зеленоглазый силуэт. Он помедлил, рассматривая детей, потом издал долгий сердитый вздох, покачал головой и быстро двинулся влево.

– Давай за котом! – крикнула Олив и бросилась за Горацио.

Но Мортон словно врос в землю.

– Это тот самый кот! – прошипел он. – Который разговаривает!

– Я знаю, что он разговаривает, – торопливо ответила Олив. – По-моему, он покажет нам дорогу. Давай, бежим!

Мортон затряс головой так сильно, что на этот раз в самом деле грохнулся.

– Мортон! Скорей! – взмолилась она, потянув его за руку.

Но мальчишка уселся на землю плотно, будто якорь.

– Нет, – сказал он. – Я за этим котом не пойду.

– Его зовут Горацио , и он обещал за мной присматривать. Он пытается нам помочь. Вставай!

– Я не должен тебя слушаться. И ты меня не заставишь.

– Что? – изумилась Олив.

– Это ты должна делать, что я скажу. Потому что я мальчик.

Олив выпустила его ладонь и уперла руки в бока.

– Тебе сколько лет?

– Девять.

– Ну, а мне одиннадцать. Так что пошли.

– Мне в июне будет десять.

– Сейчас же июнь.

– Вот и нет.

– Вот и да!!

– Сейчас апрель, – упрямо сказал Мортон.

Последняя капля терпения Олив испарилась.

– Слушай! – рявкнула она, бухнувшись на колени, так что ее нос почти коснулся носа Мортона. – Я иду за котом. Ты можешь остаться тут хоть навечно, но один, или можешь пойти со мной. Только быстрее .

Надув губы, Мортон поднялся. Олив взяла его за руку. Он ее стряхнул. Тогда она схватила его запястье и уже не отпускала.

Горацио остановился, ожидая их, но как только они поднялись на ноги, метнулся в кусты. Дети торопливо следовали за мохнатым силуэтом, перепрыгивая через поваленные стволы деревьев, продираясь сквозь заросли. Добравшись до белой тропы, кот пустился бегом. Мортон и Олив спешили следом. Они выбрались из-за плотной завесы крон, и лунный свет залил все вокруг, освещая путь. Впереди ярко блестел рыжий мех Горацио. Не сбавляя темпа, девочка бросила взгляд через плечо и едва подавила вопль ужаса.

Погоня. И ей показалось, что, как бы быстро они ни бежали, их все равно настигнут.

От опушки леса их преследовала тень, густая и плотная, будто нефтяное пятно. Она пожирала тропу и заполняла собой небо, заглушая лунный свет. Олив ощутила, как воздух леденеет. Все ее тело покрылось гусиной кожей. По волосам пробежал холодный ветер.

– Быстрее! – крикнула она Мортону, дергая его за руку, и неловко поправила очки свободной рукой.

Впереди уже виднелась висящая в воздухе рама с коридором.

– Не отставайте! – взвыл Горацио, летя перед ними пушистой кометой.

Мортон изо всех сил перебирал короткими ножками, стараясь не отставать. В ступни Олив впивались острые камни, но она их едва чувствовала. Сердце оглушительно колотилось. Легкие болели. Все мышцы напряглись в едином порыве спастись от темноты. А та приближалась. Девочка чувствовала – то, что скрывалось в лесу, выжидая момента, чтобы напасть, с неотвратимостью настигало их.

Горацио влетел в раму, будто пущенный из ружья дротик. Олив схватила Мортона под руки и наполовину подтолкнула, наполовину швырнула его следом за котом.

– Эй! – возмущенно чирикнул мальчишка.

Потом она схватилась за края рамы, вытолкнула себя из картины и лицом вперед бухнулась на ковер коридора в ту самую секунду, когда тени сомкнулись вокруг нее.

Горацио сориентировался мгновенно.

– Сюда! – прошипел он и помчался по коридору.

К тому времени, как детям удалось подняться с пола, кот уже запрыгнул в картину на стене перед спальней Олив.

Девочка, впервые толком разглядев своего спутника в электрическом свете, замерла от увиденного на месте. Кожа Мортона, казавшаяся почти белой в лунных лучах, на самом деле была очень бледного персикового оттенка. Но она совсем не походила на настоящую кожу. Олив кинула взгляд на собственную руку. Кожа обычного человека изобиловала мелкими деталями: родинками, веснушками, тоненькими морщинками и волосками. А у Мортона кожа была идеально гладкая и слегка поблескивала. Это была вовсе не кожа. Это была краска.

Она тревожно отступила от мальчика в сторону картины, в которую запрыгнул Горацио.

– Давай, – прошептала Олив, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Я тебе помогу.

Мортон сделал шаг назад.

– Нет. Я не хочу.

– Мортон! Идем же, пока мои родители нас не услышали!

– Не хочу я лезть в картину. Я только что из одной выбрался.

Олив хотелось закричать, но она понимала, что нельзя. Поэтому запустила обе руки в волосы и потянула.

– Тебе здесь не место, Мортон, – сказала она как могла тихо. – Ты нарисованный . Не знаю, что будет, если мои родители тебя увидят, но точно ничего хорошего. Идем!

Мортон сделал еще один медленный, осторожный шаг назад, а потом развернулся на пятках и кинулся в сторону спальни мистера и миссис Данвуди.

Девочка бросилась за ним. Преследуемый Олив, Мортон залетел за угол и в спальню, забежал за широкую кровать и остановился за ней, как за барьером.

– Мальчики бегают быстрее девочек, – заявил он.

Олив посмотрела на него, не веря своим ушам. Потом прыгнула прямо на высокую кровать родителей и уставилась на Мортона сверху вниз убийственным взглядом.

– Мортон, прекрати.

– Мортон, прекрати, – эхом повторил тот.

– Я совсем не так разговариваю!

– Я совсем не так раз…

Девочка бросилась на него. Мортон уклонился влево. Она повторила его маневр, хотя ноги утопали в мягком матрасе. Он нырнул вправо. Олив прыгнула следом.

– Не поймаешь! – пропел мальчишка и, оттолкнувшись от столбика кровати, вылетел обратно за дверь.

Олив спрыгнула на пол. В один скачок оказалась на пороге. В другой – уже в коридоре. Последним рывком она выросла прямо на пути у Мортона, и тот прокатился по ковру на животе, прямо как хоккейная шайба.

Олив упала на него сверху и зажала ему рот ладонью. Пальцы едва не соскользнули с его слишком гладкой кожи.

– Тс-с-с! – прошипела она.

На мгновение оба затихли и прислушались. Но в большом каменном доме царила тишина. Родители ничего не заметили.

По-прежнему зажимая Мортону рот ладонью, девочка рывком подняла его на ноги и потащила к картине, висящей перед дверью спальни, а потом, поправив очки на носу, схватила под тощие ручки и подтолкнула к раме.

– Эй! Не толкайся! – заныл Мортон, но Олив уже запихивала его в картину, будто мокрое белье в сушилку. Забравшись следом, она почти изящным кульбитом приземлилась на мягкую полевую траву. Мортон распростерся рядом.

На этой картине было прохладно, но совсем не так холодно, как в лесу. До них не доносилось ни ветерка. Небо нависало над головой, будто бледно-серый купол. Ни луны, ни звезд, ни следа заката.