Рик Риордан - Греческие боги. Рассказы Перси Джексона

Когда первая волна паники после похищения схлынула, настроение Деметры перешло в режим стальной решимости. Сердце подсказывало: Персефона жива — да, ее держат в неволе, но она невредима. Материнский инстинкт не мог обмануть. Сколько бы времени у нее на это ни ушло, Деметра найдет ее. А когда она доберется до похитителя… Ее месть будет страшной. Она утопит его в удобрениях и заставит каждую пору его кожи выстрелить стеблем ячменя, и будет хохотать, слушая его полные ужаса вопли, пока он будет превращаться в самый большой в мире садовый топиари.

Деметра улыбнулась царевичу Триптолему.

— Спасибо тебе за твою доброту. Я согласна.

— Прекрасно!

— Агу! — довольно агукнул новорожденный Демофонт на руках царицы.

Деметра посмотрела на малыша, и ее сердце наполнилось теплом и ностальгией. Казалось, прошло целое столетие с тех пор, когда ее Персефона тоже была такой же маленькой!

— Позвольте мне отплатить за вашу доброту, — сказала Деметра царице. — Я отличная сиделка и знаю, каково это быть мамочкой младенца. Давайте я пригляжу за малышом ночью, а вы сможете спокойно поспать. Обещаю, он будет в полном порядке. Я пошепчу над ним особые заклинания против зла, чтобы он вырос сильным и красивым героем!

Будь я той самой мамочкой, меня бы наверняка напрягло предложение какой-то неизвестной старухи присмотреть ночью за моим ребенком. Но, как вам сейчас станет ясно, царица Метанира отличалась добротой и доверчивостью. Она ужасно жалела эту бабушку, потерявшую дочь. Стоит заметить, что Метанира и правда мало спала после рождения малыша.

— С радостью, — сказала царица, отдавая Демофонта Деметре.

В ту ночь богиня поднесла младенца к печи. Она пела ему колыбельные Олимпа: «Спят усталые сатиры», «Баю-баюшки, циклопик» и прочие. Она напоила Демофонта молоком, смешанным с нектаром, напитком богов, и шептала над ним благословения.

«Я сделаю тебя бессмертным, малыш, — думала Деметра. — Это меньшее, что я могу сделать ради твоей доброй матери. Я сделаю тебя таким сильным, что никто и никогда не похитит тебя, как это произошло с моей бедной дочерью».

Когда мальчик заснул, Деметра опустила его прямо в огонь.

И сейчас вы в ужасе закричали: «Что?! Она зажарила невинного ребенка?!»

Нет-нет, успокойтесь. Ребенок не пострадал.

Его хранила магия Деметры, так что пламя оказалось просто теплым и приятным на ощупь. Демофонт спокойно спал, а огонь принялся сжигать его смертную сущность, запустив процесс превращения его в бога.

Утром царица Метанира не могла поверить своим глазам: ее малыш так вырос! За ночь он набрал несколько фунтов веса! Его глаза блестели, а хватка пальчиков стала куда ощутимей.

— Чем ты его кормила? — ошеломленно спросила царица.

Деметра усмехнулась.

— О, ничего особенного, но я же обещала, что присмотрю за ним. Из него вырастет отличный молодой человек!

За завтраком Триптолем объявил, что его всадники уже отправились в путь и что он ожидает известий уже завтра или послезавтра. Деметру охватило нетерпение. Она едва не поддалась порыву продолжить поиски самой, но все же согласилась дождаться возвращения всадников.

В ту ночь Деметра вновь взяла на себя обязательство присмотреть за маленьким Демофонтом. Она скормила ему амброзии и вновь уложила спать в открытый огонь, а наутро с удовлетворением отметила, что бессмертизация проходит успешно.

— Еще одна ночь — и мы закончим, — решила она.

Когда она отдала за завтраком ребенка царице, Метанира ужаснулась. Ее младенец превратился в четырехмесячного малыша! Она задумалась, что за магию применяла Деметра и прошла ли она проверку на детях. Вдруг эта старуха подливала в молоко Демофонта какой-нибудь гормон роста, и через пару дней у него уже будет накачанный пресс и волосатые подмышки?

Все же царица была слишком воспитанна, чтобы накричать на гостью или обвинить ее в чем-либо, не имея доказательств. Поэтому она оставила свои сомнения при себе. А в глубине души понадеялась, что всадники вернутся сегодня и старуха вскоре покинет их дворец.

К несчастью, всадники не вернулись.

— Уверен, они прибудут к утру, — заверил Триптолем, — и расскажут много полезного.

Деметра согласилась остаться еще на одну ночь. В этот раз после ужина она забрала младенца, даже ни о чем не спросив царицу, словно то было само собой разумеющимся. Сердце Метаниры в тревоге забилось об ребра. Она смотрела, как Деметра уносит Демофонта в свою гостевую комнату, и всеми силами пыталась убедить себя, что все в порядке. Что старуха безвредна. И что она не превратит за ночь ее малыша в перекачанного монстра.

Но уснуть ей не удалось.

Она боялась, что пропустит все детство своего сына. Что проснется утром и увидит, как к ней бежит трехлетний крепыш с щетиной на лице и кричит басом:

— Привет, мам! Как дела?

Наконец Метанира не выдержала. Она прокралась по коридору к комнате Деметры, чтобы проверить, как там малыш.

Дверь была приоткрыта лишь на щелочку. На пороге метались отблески пламени. До слуха Метаниры донеслась колыбельная, но малыш не производил ни звука. Возможно, то был хороший знак и он просто мирно спал. Но что, если ему угрожала опасность?

Царица без стука распахнула дверь… и закричала во всю мощь легких. Старуха спокойно сидела в кресле-качалке, наблюдая, как Демофонт сгорает!

Метанира бросилась к камину и выхватила малыша из огня; не стоит и говорить, как сильно при этом она обожгла руки. Мальчик заплакал, явно расстроенный, что его разбудили от теплого и приятного сна.

Метанира развернулась к Деметре, готовая разорвать ее на кусочки, но старуха первой закричала на нее.

— Что ты делаешь?! — Деметра, сжав кулаки, вскочила с кресла. — Зачем?! Ты же все испортила!

От неожиданности Метанира лишилась дара речи. В это время, желая узнать причину криков, прибежали царевич Триптолем и несколько стражников.

— Что случилось? — спросил Триптолем.

— Схватите эту женщину! — взвизгнула Метанира, прижимая обожженными руками к груди своего ребенка. — Она пыталась убить Демофонта! Хотела сжечь его в камине!

Стражники ринулись было вперед, но Триптолем крикнул:

— Стойте!

Стражники замешкались.

Нахмурившись, Триптолем посмотрел на мать, затем перевел взгляд на старуху. Ему хватало ума, чтобы сообразить: что-то здесь было не так. Малыш плакал, но в целом выглядел невредимым. Ни намека на ожоги. Пеленки даже не потемнели. Да и старуха выглядела скорее рассерженной, чем виноватой или напуганной.

— Что все это значит? — спросил он их гостью.

— Это значит, — проворчала Деметра, — что твоя мать уничтожила великое будущее для своего дитя!

Женщина засветилась. Ее старческое обличье исчезло, и перед ними предстала золотоволосая богиня в мерцающих зеленым светом одеждах и с золотым кривым мечом на боку.