Рик Риордан - Греческие боги. Рассказы Перси Джексона

Простите, от одной мысли обо всем этом меня клонит в сон.

Остановлюсь на главном, но стоит заметить, Гефест и правда был крутым мастером. Он сделал троны для богов, и большинство из них даже были без ловушек! Создал целую армию треножников — столиков на трех ножках с колесиками, катающихся по всему Олимпу, разносящих напитки, закуску и прочую мелочь. А если ты, будучи на Олимпе, громко произносил: «Куда я дел свой айфон?» — очень скоро один из треножников подкатывал к тебе и открывал ящик, в котором обнаруживался твой телефон. Эти крохи были весьма полезны.

Именно из-под молота Гефеста выходили лучшие доспехи и оружие. Да, Старшие циклопы и тельхины были прекрасными мастерами, но никто не мог сравниться с богом-кузнецом. Геракл, Ахилл, вообще все величайшие греческие герои вооружались исключительно у Гефеста. Я даже не думаю, что он им за это доплачивал.

Он соорудил для олимпийцев новые колесницы, полноприводные, с вращающимися на колесах лезвиями и прочим пакетом обновлений. Он создавал все, начиная от ювелирных украшений и заканчивая дворцами. А одному парню, царю Хиоса, построил целый подземный особняк, что-то вроде секретного бункера.

Но специализацией Гефеста были автоматы — механические создания, по сути, первые роботы. В мастерской Гефеста ему помогали золотые механические девушки. Еще четверых таких же он построил для храма Аполлона, где они в четыре голоса пели песни, восхваляющие Аполлона. Для царя Алкиноя Гефест сконструировал пару металлических сторожевых псов — золотого и серебряного, которые были умнее и злее любых живых собак. Для царя Лаомедонта он создал золотую лозу, которая на самом деле росла. Для царя Миноса построил огромного металлического воина Талоса, что день и ночь патрулировал территорию дворца. Металлические кони, металлические быки, металлические люди… Попробуй запомнить всех. Если мне когда-нибудь приведется стать царем, я точно попрошу его сделать мне целую армию гигантских золотых лам, плюющихся кислотой.

Ладно, извините, я отвлекся.

Теперь, думаю, мне стоит рассказать вам о реакции Гефеста, когда он узнал, что его жена Афродита ему изменяет. История не из веселых, и лам в ней нет, но Афродита и Арес оказались унижены донельзя, что само по себе не может не радовать.

Афродита никогда не хотела выходить за Гефеста. Богиню любви всегда привлекала внешность, а у Гефеста с этим были явные проблемы.

Гефест изо всех сил старался быть ей хорошим мужем, но то не имело никакого значения. Сразу же после замужества Афродита завела интрижку с богом войны Аресом, и, похоже, об этом знали абсолютно все, кроме самого Гефеста.

Как он мог быть таким слепым? Не знаю. Наверное, ему хотелось верить, что Афродита сможет его полюбить. Или он решил, что она полюбит его, если он исполнит какое-то ее желание. Да, разумеется, он замечал, как другие боги шепчутся и хихикают у него за спиной, но Гефест давно к тому привык.

Он начал что-то подозревать после рождения Афродитой первенца. Гефест ожидал увидеть такого же младенца-калеку, каким был он сам, или хотя бы что малыш унаследует от него какие-то черты — голову неровной формы, лицо в бородавках, может, даже бороду.

Но появившийся на свет мальчик, Эрос, был идеален — прекрасен и здоров. И он удивительным образом походил на Ареса.

«Хм, — подумал Гефест, — странно».

Следующей у Афродиты родилась дочь Гармония, и вновь в ребенке ничто не напоминало Гефеста. Богу-кузнецу стало неуютно. Каждый раз, когда он обращался к Гармонии «дочка», остальные боги будто изо всех сил сдерживали смех, а Афродита с Аресом обменивались многозначительными взглядами.

Наконец титан солнца Гелиос пожалел Гефеста. Со своей колесницы а-ля магнит для цыпочек Гелиос видел все — даже то, что ему видеть не хотелось, — так что он лично наблюдал развитие отношений Афродиты и Ареса, выходящих далеко за рамки приятельских.

Как-то вечером он отвел Гефеста в сторону и сказал:

— Старик, не буду искать смягчающих слов, их нет. Твоя жена тебе изменяет.

Гефесту почудилось, что ему врезали по лицу трехфунтовой кувалдой — одной из этих классных штук с ручкой, покрытой стекловолокном для предотвращения скольжения, и двумя коваными рабочими поверхностями стального бойка.

— Изменяет? — переспросил он. — Быть того не может!

— Очень даже может, — хмуро заверил Гелиос. — Я лично их видел. Не то чтобы я смотрел! Ну, скажем так, их было трудно не заметить.

И титан солнца рассказал, как Афродита и Арес, стоило Гефесту отправиться на работу в кузницу, уединялись в его апартаментах и уютно устраивались прямо в его спальне.

Казалось, сердце Гефеста попало в печь. Оно плавилось от страданий. Раскалялось от ярости. И наконец, остыло и затвердело в нечто очень прочное и острое.

— Спасибо за подсказку, — сказал он Гелиосу.

— Я могу тебе чем-то помочь? Хочешь, обеспечу им страшные солнечные ожоги?

— Нет-нет, — ответил Гефест. — Я сам разберусь.

Гефест вернулся в свою кузницу и выковал особую сетку из золотых нитей, столь же тонких, как паутина, но крепких, как стальные канаты на мостах. Затем он заколдовал сеть, чтобы она быстрее и не хуже цемента прилипала к попавшим в нее жертвам и полностью их обездвиживала.

Проковыляв к себе в спальню, он натянул сеть на четыре столбика кровати на манер невидимого балдахина, а под простыни установил реагирующий на давление пусковой механизм.

После чего Гефест вернулся в гостиную, где Афродита читала свежий любовный роман.

— Дорогая, я отправляюсь на Лемнос! — объявил Гефест. — Может, задержусь там на несколько дней.

— О? — Афродита подняла взгляд от книги. — Несколько дней, говоришь?

— Да. Не скучай. Пока!

Афродита улыбнулась.

— Пока. Повеселись там!

Гефест собрал свой ящик с инструментами, оседлал ослика и отчалил. За всем этим с ближайшего балкона наблюдал Арес. Убедившись, что Гефест и правда отправился на Лемнос, бог войны тут же поспешил к ожидающей его в апартаментах бога-кузнеца Афродите.

— Привет, малыш! — сказал Арес. — Скучала?

Они перешли в спальню, но времени поразвлечься у них не оказалось. Стоило им раздеться до нижнего белья и прыгнуть в кровать, как ловушка сработала.

Золотая сеть упала и прилипла к ним не хуже ловушки для мух. Боги забились и завизжали. Серьезно, Арес выдал ноту куда выше Афродиты. Но все было бесполезно: их намертво прижало к кровати, и они не могли не только пошевелиться, но и изменить облик.

Вернувшийся Гефест ворвался в спальню с топором в руках.

— Папа вернулся! — прорычал он.

Он обдумал идею поступить с ними по-кроновски и превратить спальню в сцену ужастика, но решил этого не делать. По мнению Гефеста, для любовничков не было перспективы кошмарнее и постыднее, чем оставить их вот так, застигнутыми в процессе измены. Афродиту, с поплывшим макияжем и растрепанными волосами, застывшую на кровати в позе, словно ее сбила машина, в компании голосящего и хныкающего Ареса, на котором из одежды были только красные носки и боксеры с эмблемой «G.I. Joe».