Евгений Гаглоев - Аграфена и пророчество мятежной колдуньи

– Скоро ведь праздник, Коптильдушка, День победы! – напомнил ей Руфус. – Отвесь им всем по тридцать в честь этого знаменательного события! Лучше мы потом постучим их головами об стол, если вдруг надумают скрывать от нас правду!

Тем временем в соседней комнате медики наконец отошли от стола.

Оказалось, что их главный – тощий седовласый человек в белом врачебном халате, – хлопотал над огромным белым пушистым котом. Несчастного прижимали к столу двое крепких санитаров, а доктор щекотал ему бока. Тот вырывался и громко мяукал. Видно, в этом и заключалась проверка котов щекоткой, о которой Аграфене рассказывал Пафнутий Дормидонтович.

Доктор выглядел так, словно только что слопал весь запас своих таблеток. Его раскачивало в разные стороны, глаза то и дело бегали по сторонам. Вдобавок ко всему его волосы стояли на голове дыбом и кренились то вправо то влево при каждом движении. Он напомнил Аграфене одуванчик.

– Ну что там, доктор Юнгвальд? – бросил ему Руфус.

– Молчит! – недовольно ответил тот. – Наверное, он не из этих говорящих кошаков!

– Хорошо! – одобрительно кивнул жандарм. – Этого кота выбрала себе моя матушка Клеопа. Она давно мечтает о таком. А мне совсем не нужно, чтобы в моем доме завелся пушистый лазутчик!

– Есть еще одно средство, – вяло заметил доктор. – Можно поставить ему клизму! Ни один кот не будет долго молчать при этой процедуре!

– Ладно уж, все равно не успеем! – отмахнулся Руфус. – Моя мамаша явно уже едет сюда. Лучше приведите этого зверя в порядок, чтобы он выглядел получше. Мамочка помешана на котах и любит их тискать! Этот довольно красив, так что она останется довольна! Может, даже угостит меня чем-нибудь вкусненьким!

Юнгвальд взял измученного зверя за шкирку, закинул его на стол и принялся расчесывать белую шерсть обычной щеткой для одежды.

– Как раз познакомишься с моей мамулечкой, Коптильдушка! – сказал взволнованный Руфус комендантше. – Вы понравитесь друг другу, она такая славная старушка!

– Жду с нетерпением! – ответила та. – А пока пусть эти, – она ткнула пальцем в ребят, – расскажут, куда дели мое золото!

– Точно! – вспомнил он. – А ну признавайтесь, грязные воры! Вы похитили все сбережения мадам Коптильды! На что она теперь будет содержать свой приют?!

– Какие сбережения?! – возмутился Триш. – Не брали мы ничего!

– Она сама украла все деньги, а теперь валит все на нас! – добавила Аграфена.

Рекс был не в курсе случившегося в Белой Гриве, поэтому предпочитал помалкивать.

– Нет, ты слышал, Руфусик?! – разозлилась комендантша. – Они еще и меня во всем обвиняют! Сейчас точно им навешаю!

– Давайте я им клизму поставлю? – предложил доктор. – Тогда они быстро заговорят!

Он закончил чесать кота и бросил бедолагу за решетку.

Коптильда выхватила пистолеты.

– Лучше выведем их во двор, и я заставлю их сплясать под музыку господ револьверов!

– Клизма куда лучше! – не унимался Юнгвальд. – Самые несговорчивые преступники начинают петь, как соловьи!

– Да что вы все заладили?! – вмешался в разговор Триш. – Клизма! Клизма! Нашли чем испугать! Это что такое вообще?

Пима, который был куда начитаннее друга, притянул его к себе и на ухо объяснил, что это такое. Парень весь побледнел и замер на месте, готовый упасть в обморок.

Аграфена не сводила глаз с белого кота. Тот сидел рядом с ней и с деловым видом вылизывался.

– Хорошо тебе досталось, – шепнула ему девочка.

Кот подозрительно на нее покосился.

– С нами можешь не таиться, – подмигнула она. – Наш друг, брат Акаций, тоже может говорить. Хорошо, что они не догадались поискать его на сеновале.

Кот возобновил свое умывание, окончательно потеряв интерес к Аграфене. Та озадаченно покачала головой. Может, действительно не все коты способны говорить?

А тем временем старик Бергольц не спешил уходить из кабинета Руфуса.

– Свои разборки оставьте на потом! – нетерпеливо заявил он. – Скажите лучше, вы уже послали депешу в императорский дворец?

– Нет еще. А к чему такая спешка? – поинтересовался начальник жандармерии.

– Я хочу денег за выполнение своего гражданского долга!

– Получишь! – буркнул Руфус. – Только не забудь, что половина вознаграждения принадлежит мне.

– С какой это стати? – возмутился Бергольц.

– Иначе вообще ничего не увидишь! Ты выдал их местонахождение, но арест произвели мои люди!

– Ладно! – сдался старик. – Так и быть, поделюсь!

– Другое дело! – довольно заулыбался жандарм. – Мы с Коптильдушкой скоро отправляемся на парад, так что лишние деньжата нам не помешают!

– Так, где золото, малявки?! – не унималась комендантша. – Вы стащили целый сундук из моего дома!

– Вообще-то из подземелья под вашим домом, – уточнил Пима. – Формально оно вам не принадлежит.

– Формально ты у меня сейчас получишь на орехи!

Коптильда с решительным видом зашагала в сторону клетки. Пима испуганно замер. Он хорошо знал, на что та способна, если хочет добиться своего.

Тем временем Руфус потянулся к одной из своих кобур. У Аграфены перехватило дыхание. Неужели и он сейчас начнет размахивать пистолетом?!

Но усатый толстяк всего лишь вытащил оттуда огромный бутерброд – два куска хлеба и толстенную сардельку – и с наслаждением принялся его жевать. Девочка облегченно выдохнула.

Коптильда как раз поравнялась с входной дверью, когда та вдруг резко распахнулась, сбив ее с ног. Комендантша во весь рост грянулась на пол, свалив при этом и доктора Юнгвальда. Послышались быстрые шаги.

Аграфена не сразу увидела вошедшего, так как часть обзора комнаты девочке загораживал стол Руфуса.

Над этим самым столом показался только мерно покачивающийся цветок.

Когда посетитель наконец вышел на середину комнаты, стало видно, что это маленькая худенькая старушка в огромной широкополой шляпе. Цветок торчал из ее головного убора, словно антенна из радиоприемника.

Аграфене еще не доводилось видеть таких миниатюрных старушек. На ногах посетительницы девочка разглядела ботинки на огромной подошве. Каблуки делали старуху выше сантиметров на двадцать. Без них та оказалась бы ниже даже невысокого Пигмалиона.

Увидев вошедшую, Руфус едва не подавился своим бутербродом. Он тут же спрятал руки под стол и проглотил плохо прожеванный кусок.

– Мамуля! – воскликнул жандарм. – Сколько раз я просил тебя не открывать дверь с ноги!

– До дверной ручки я не достаю, дубина ты этакая! – рявкнула старушка. Прозвучавший громоподобный голос никак не соответствовал ее образу. – Как еще прикажешь открывать эти треклятые двери?!

Руфус сунул сардельку в ящик стола и бросился поднимать с пола оглушенную Коптильду.

Следом за мадам Клеопой в кабинет вошел дед Мартьян и остановился возле железной клетки.