Евгений Велтистов - Всё про Электроника (сборник)

Изобретена была уникальная машина «эгограф» – огромная стальная подкова, под которой медленно двигались носилки с пристегнутым ремнями больным. Машина слой за слоем исследовала живой или механический организм; на десятках экранов мерцали разноцветные кружки, ромбы, многогранники, понятные лишь специалистам; счетные автоматы суммировали информацию и ставили диагноз. К классическим определениям «эгоизм» и «эгоцентризм» прибавились новые, медицинские названия болезни – «эгокорь», «эгогрипп», «эгосвинка», – а затем и чисто субъективные, даже очень индивидуальные понятия – «эголень», «эгоодиночество», «эговозвеличенье», «эготелемания».

Кроме таблеток и микстур, больным прописывалось больше читать, играть в хоккей, посещать театр, спускаться вниз без лифта, работать в мастерских, пропалывать грядки, петь в хоре, ходить в турпоходы, заниматься аэробикой, вести дневник, составлять план-максимум завтрашнего дня, мечтать на ночь. Перед человеком и роботом ставили еще сверхзадачу, которую он должен был решить один или с товарищами. И представьте, многим эти вроде бы знакомые занятия помогали: буквально за неделю-две болезнь проходила.

На другое утро после матча команда Электроника не вышла на зарядку. Физрук решил: ладно, пусть понежатся, отоспятся после трудной игры – победителей строго не судят. А за завтраком спохватился: вот уже и чай остывает, а шесть мест за столом пустуют.

Ростик, молодцевато прогарцевавший в палату мальчишек, вернулся растерянный.

– Доктора! – громко объявил он и пояснил, когда тот пришел: – Я, конечно, не эскулап, но, по-моему, все они в коллективном обмороке.

– И Элек тоже? – с иронией спросил доктор.

– Представьте себе – да!

– Вы явно не эскулап, – сухо заметил доктор.

– Сейчас все увидите… – загадочно ответил физрук.

Как и Ростика, доктора удивила тишина в комнате. Шесть неподвижных фигур вытянулись под простынями на постелях. Да и на кровати Элека, днем и ночью аккуратно заправленной, сейчас кто-то лежал.

– Привет, ребята! – бодро сказал врач. – Завтрак на столе. Пора вставать.

Никто не шелохнулся, не ответил.

Ростик сказал: «Эй!..» – словно он был в лесу, и шепнул доктору:

– Ну, что я вам говорил?

Врач пощупал пульс первого попавшегося чемпиона. Пульс был обычный. Потом подошел к Элеку, который, как и все, лежал на постели, спросил:

– Электроник, что здесь происходит?

Робот не ответил.

Врач строго повторил:

– Электроник, что с тобой? Что с командой?

Глаза робота, обращенные на врача, словно смотрели мимо него.

– Ничего, – равнодушно сказал Эл.

Тут Ростик не выдержал.

– Подъем! Становись! Равняйсь! Смирно! – призвал он на помощь привычные команды.

– Тут вам не физкультзал! – мягко поправил его доктор. – Здесь больные!

Никто из больных и глазом не моргнул. Лица у всех были загорелые и равнодушные, температура нормальная, дыхание ровное. А вот реакции – никакой.

– Может, они перетрудились? – спросил врач.

Ростик поморщился.

– Перегрелись на солнце?

Ростик развел руками.

– Чем-то травмированы?

Ростик выразительно пожал плечами: уж в чем-чем, а в перегрузках и травмах он разбирался.

– Что же они хотят? – спросил специалист в белом халате.

– Что желаете, чемпионы? – громко повторил специалист в спортивном костюме.

И тут чемпионы прервали молчание. Они заговорили ровными, спокойными, какими-то отрешенными голосами. Да, мы чемпионы, подтвердили вчерашние чемпионы, короли воздуха. И мы, короли, требуем для себя условий. Отныне никакой нервотрепки с утра вроде «подъем!», «становись!», «шагом марш!»; никакого панибратства вроде «Смирно!», «Эй, ты!» или «Элек!»; никаких сельскохозяйственных физических нагрузок на чемпионские организмы, кроме тренировок. И так далее, и тому подобное. За каждым пунктом «никаких», произносимым бесстрастными голосами, со всей очевидностью явствовало, каких благ и почестей желают отныне чемпионы.

– И ты так думаешь? – спросил доктор, подходя к капитану команды.

– Я просчитываю варианты, – бесстрастно сказал Электроник. – Я как все.

Доктор покачал головой.

Ростик, кажется, был более знаком с симптомами нового заболевания.

– Бродяги воздуха, суперкороли и новоявленные чемпионы, я вас понял! – торжественно произнес он, оглядев притихшую команду. – Я обещаю, что вы будете получать необходимые тренировки и дополнительные компоты. И останетесь непобежденными!

– Хватит, – оборвал его один из чемпионов.

– Он хочет успокоить нас компотом, – вяло подхватил другой.

– Обозвал бродягами, – слегка скривил губы третий.

– Вот что, Ростик, – Макар Гусев приподнялся на локте, – еще одно обидное слово, и мы переходим к другому тренеру.

Ростик, повидавший немало «чудес» в своей спортивной жизни, застыл с раскрытым ртом.

– Попрошу соблюдать больничный режим, – заявил решительно доктор. – Я должен поставить диагноз… Завтрак принесут в палату…

Один только Сыроежкин объявил, что он совершенно здоров и скоро все остальные поправятся, но голос у него был не очень уверенный, и ему не позволили встать с постели.

Доктор и физрук вышли на веранду, тихо притворив за собой дверь.

– Какой тут диагноз?! – шипел красный от возмущения Ростик. – Обычная спортомания! – Ростик понимал, что его отчет в министерство о новых методах тренировок неожиданно провалился.

– Что-то спортом здесь на пахнет, – задумчиво произнес доктор. – Мания есть, согласен. Эта болезнь серьезная. Скорее всего, их поразил вирус. Но почему так внезапно? И что за вирус?

– Эй, мальчишки! – позвала Электроничка, заглянув в открытое окно. – Что с вами, мальчишки?

Шесть больных не шевельнулись. Окна палаты облепили волейболистки команды Эли.

– Ой, смотрите, девочки, они – как мумии… Уморились, бедняжки!..

– Пусть знают, как с нами сражаться!..

– А может, это всерьез? Может, заболели? Может, мы во всем виноваты?..

Новости о вчерашних победителях разносились по лагерю с быстротой полета мяча. Чемпионы за дополнительное какао дали осмотреть себя и прослушать легкие. За пончики согласились измерить давление на руке. А за анализ крови из пальца потребовали купание перед обедом. Но какое уж тут купание, когда диагноз неясен! Пришлось кровь брать чуть ли не силой.

– Эй, кто-нибудь! Вы живы?.. Чего молчите? Скажите хоть слово! – шепчут в окно девчонки после ухода доктора.

Кто-то из больных чихнул, вяло произнес:

– Убирайтесь!

– Ой, кто это? – взвизгнули Бублики. – Кажется, в очках… Профессор очнулся! Или он бредит?..

– Ничего я не брежу. – Профессор чихнул еще раз.

– Он не бредит, он живой! – обрадовались девчонки. – А почему ты такой грубиян, Профессор?