Эдуард Веркин - Большая книга ужасов – 55 (сборник)

Женщина кивнула и заплакала. Водитель молчал, опустив голову.

– Его автобус в сарае стоит, – сообщил сын Григорьева, отводя глаза от Вовки. Племянник вообще забился в угол и сидел там, обхватив голову руками.

– Чего вы боитесь? – удивился Вовка.

– Нас все ненавидят, – с трудом произнес сын Григорьева.

– За что же вас ненавидеть? – не согласился Мишка. – Вы пострадали так же, как и остальные, к тому же ведь вы еще детьми были, когда это случилось?

Парни медленно кивнули, соглашаясь.

– Он мой отец, – произнес сын Григорьева.

– А что можно сказать об отце, озверевшем настолько, чтоб загрызть собственного сына? – вдруг сказал Вовка.

– Где он? – спросил сын.

– Его больше нет, – жестко ответил Вовка, – совсем нет!

А потом он велел парням истопить баню и всем помыться и привести себя в человеческий вид. Водитель ушел в сарай разбираться с автобусом, женщина попросила отпустить ее домой.

Вечером водитель увез двоих пострадавших в район.

А Вовка и Мишка еще долго сидели с сыном и племянником волколака, и те рассказывали им о Григорьеве. Знали они немного. Но и того, что знали, оказалось достаточно, чтоб составить полную картину.

Григорьев не мог избавиться от ножа, но он понял, что заговор ослабевает, как только нож омывается кровью. Он действительно хотел безраздельной власти и свободы. Он завидовал Вовкиному деду и ждал его смерти. Как только дед умер, Григорьев тут же нарушил данное слово. Он не пожалел своего сына, почти младенца, набросился на него на глазах матери. Женщина умерла от ужаса. Григорьев не остановился, заманив к себе маленького племянника, обратил и его. Он хотел собрать собственную стаю, чтоб все обращенные волколаки подчинялись только ему, чтоб он был их полновластным Хозяином.

Парни боялись его панически. Сами они никого не убивали, но видели, как Григорьев резал своих жертв, чтоб ослабить заклинание деда и иметь возможность оборачиваться волком чаще, чем раз в месяц, в полнолуние.

Григорьев торопился. Январь – самое глухое время. Он должен был успеть до наступления Рождества расправиться с настоящим Хозяином, Белым Цариком. Потому что потом его силы заметно ослабли бы, а после Крещения он и вовсе стал бы бессилен. Ведь всем известно – во время Крещения мир очищается от злых духов.

А Григорьев был одержимым. И каждый год после Крещения он запирался дома и долго болел, до самой весны.

На Рождество приехали Вовкины родители.

Бабка Матрена очень просилась на праздничную службу, поэтому все семейство отправилось в райцентр.

– Тебя еще дед крестил, – напутствовала Матрена Вовку, – и мне наказывал, чтоб я напоминала тебе о том, что в церкву надо ходить!

Вовка послушно кивал, хотя и побаивался. Ведь как ни крути, а он все-таки оборотень… И как об этом говорить на исповеди? Он поделился своими сомнениями с Мишкой.

– Никакой ты не оборотень, – отрезал друг, – тебе же дед сказал, что ты человек! Просто у тебя способность такая. И предок твой, Вольх Всеславьевич, не был обращенным или одержимым. Он, может, для того и родился таким, чтоб с волколаками бороться. Не зря же его называют Белым Цариком и Волчьим Пастырем. Вот и теперь ты – его прапрапра… короче, его потомок, последний в роду, и способности твои проявились именно тогда, когда надо было людей спасать. Ты и спас. А на исповеди надо о грехах рассказывать, а не о добрых делах.

«Все-таки Мишка настоящий друг!» – думал Вовка, слушая его.

Григорьева искали, конечно, но не нашли, что неудивительно.

Зато нашлись два человека, пропавшие в прошлом году. В районе это событие стало настоящей сенсацией. Но и она скоро забылась. Ведь объяснение об исчезновении выглядело уж очень просто: один сказал, что уезжал на заработки, другой утверждал, что жил у родственников.

Водитель и женщина еще не успели попасть в розыск. К тому же женщина была одинокой, жила замкнуто, в поселке ни с кем особенно дружбу не водила, и хотя соседи заметили, что она пропала, шум не поднимали, да и многие в поселке догадывались о том, что дело тут нечистое. Оказалось, что Григорьев держал в страхе всех обитателей поселка, слухи о нем ходили всегда, но только за спиной и потихоньку. Никто не решился бы вступить с Григорьевым в открытый конфликт. Что же касается водителя, то у него семья на праздники отправилась в город. Так что ни жена, ни дети даже не знали о его исчезновении.

После всех событий племянник Григорьева вернулся в райцентр к родителям, а сын Григорьева заперся в доме и долго не выходил. Соседи сочувствовали, как же, отец пропал, но многие втихомолку радовались. Как бы там ни было, парня жалели, помогали, конечно, кто чем мог. Но он людей сторонился, пускал к себе только дурачка Лешу.

Обо всем этом Вовка узнал, когда приехал в поселок в следующий раз, а случилось это ранней весной.

Бабка Матрена уже стояла в огороде, прикидывая, где какие грядки она разобьет и что на них посадит. Снег сползал с земли, обнажая черные проплешины. Уже прилетели грачи. Сын Григорьева возился с отцовским трактором во дворе под навесом. Вовка зашел его проведать. Вася хоть и боялся его, но все же не так, как раньше.

Он рассказал Вовке о том, что иногда к нему приезжает его родня, что весной он собирается пахать, а потом, наверное, будет поступать в колледж, скорее всего на заочное обучение, потому что в городе жить не хочет.

О Григорьеве не говорили. Да и о чем говорить, если все сказано. Сын мало что помнил из своего детства. А то, что происходило потом, вспоминать не хотел.

Спросил только:

– А ты крещеный?

– Крещеный, меня дед крестил, бабушка рассказывала.

Парень вздохнул:

– Вот и Леша тоже крещеный… И тоже твой дед крестил.

– А ты – нет? – уточнил Вовка.

– Куда там, – отмахнулся он, – вот думаю, а мне-то можно?

– Нужно, – уверенно ответил Вовка. – Хочешь, я с тобой пойду?

– Хочу! – обрадовался Вася. – А когда?

– Да хоть завтра. Поедем на автобусе, зайдем в церковь, все узнаем. Или дождемся родителей, они нас на машине отвезут.

Вася улыбнулся:

– И Лешу с собой возьмем.

– Конечно, – ответил Вовка.

У Васи посветлело лицо, он как-то очень легко вздохнул, даже засмеялся.

И у Вовки настроение сразу улучшилось. Ему было искренне жаль парня и очень хотелось ему помочь.

– А чем же ты вообще хочешь заниматься? Ну, в жизни? – спросил Вовка.

– Да вот, – смущенно сказал Вася, – зовут в лесничество… если бы ты позволил…

– Конечно, – улыбнулся Вовка.

– А волки на меня не в обиде?

– Ничего, я с ними поговорю, – пообещал Вовка.