Юрий Томин - Карусели над городом

– Ты сам ответил на свой вопрос, – сказал мальчик. – Повторяю: мы о вас не знаем чего-то очень важного. Это может оказаться важнее всех ваших изобретений. Для нас они не секрет.

– Н-да... – сказал Алексей Палыч, который на секунду вдруг отвлекся от этого разговора и взглянул на себя как-то со стороны.

Со стороны выглядело это, наверное, не совсем обычно: взрослый дядя, мужчина, прилично, как говорят, одетый, стоял возле дурацкой загородки, в которой сидел голый ребенок; на лбу мужчины от напряжения выступила испарина, а ладонь то и дело взъерошивала и без того потрепанную шевелюру. Ребенок сидел в позе восточного божества и спокойно рассказывал дяде веселенькую космическую историю.

Алексею Палычу стало даже слегка досадно. Легкий укол самолюбия земного, если так можно сказать, самолюбия – ощутил Алексей Палыч.

– Чего же это вы... – сказал Алексей Палыч. – Я хочу сказать, вот послали тебя в такую даль... да... через весь, так сказать, космос... а пупка тебе не приделали....

Мальчик вздохнул тяжело, по-взрослому.

– Это у нас проблема, – сказал он. – Сколько раз пробовали – не получается, чтоб его четвертое солнце забрало, этот пупок!

– Ага! – с торжеством сказал Алексей Палыч. – Значит, вы тоже не все умеете! Интересно бы узнать – почему?

– Почему, почему... Потому что кончается на "у"! – ответил мальчик.

– Господи, ты и это знаешь?!

– Это потому, что я подключился. Я скоро отключусь, и тогда тебе будет легко со мной разговаривать.

– Ну, – заметил Алексей Палыч, – я бы не сказал, что мне так уж и трудно. Я, видишь ли, большую часть жизни только и делаю, что разговариваю с такими, как ты. Правда, они немного постарше. Так что ты можешь не отключаться, если тебе не хочется.

– Не хочется, – откровенно признался мальчик. – Но это необходимо. Все должно происходить естественно. Ведь у вас нет младенцев, которые знали бы столько, сколько взрослый землянин.

– Гм... – сказал Алексей Палыч. – Возможно, где-то уже и есть. Во всяком случае, имеется точная тенденция. Я хочу сказать: среди подростков встречается нечто похожее.

Мальчик задумался.

– Знаю, – сказал он. – Это называется – бройлер.

– Не совсем так, – мягко сказал Алексей Палыч. – Бройлер – это цыпленок, который за два месяца становится крупней взрослой курицы. От этого он, правда, не делается умнее ее. Нет. У людей это называется акселерация.

– Так бы и говорил, – сказал мальчик. – Это уже понятно. Но все же мне придется отключиться. Ты ведь не отошлешь меня обратно?

– Даже если б и захотел, то не смог бы, – сказал Алексей Палыч.

– Нет, – вздохнул мальчик, – это проще простого. Я тебе уже говорил: если ты или Боря расскажете кому-нибудь, кто я такой, меня немедленно отзовут. Ты можешь избавиться от меня в любую секунду.

– А тебе самому хотелось бы остаться? – спросил Алексей Палыч.

Задавая этот простой вопрос, Алексей Палыч надеялся услышать в ответ что-нибудь вроде "да, ты мне понравился" или "да, мне на Земле хорошо", но услышал вполне спокойный и деловой ответ:

– Я должен остаться, пока это возможно. Тогда, может быть, я узнаю...

– Сложное у тебя задание, – сказал Алексей Палыч. – "Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что..."

– Не совсем так, – ответил мальчик. – Куда – известно. А вот узнать пока не удавалось. Каждый раз что-то мешало. Один сразу помчался в газету. Другой испугался и выбросил ребенка в реку. От мальчика после так пахло, что его не приняли даже в школу наездников. А некоторые из ваших требуют за молчание миллионы... этих...

– Долларов, – подсказал Алексей Палыч.

– Нет, марок.

– Марки есть в разных странах, – сказал Алексей Палыч.

– В разных и требовали.

– Мне ничего от тебя не нужно, – сердито сказал Алексей Палыч.

– Значит, ты не хочешь, чтобы меня отозвали?

– Нет! – сгоряча сказал Алексей Палыч.

Сказал... и тут же задумался. Теперь-то уж ясно было, что мальчик этот вовсе даже не мальчик, а как бы разведчик, который должен что-то выяснить, чего не удалось прежним разведчикам. Правда, его, кажется, не интересовали технические секреты. Он хотел узнать что-то о людях. Технических секретов Алексей Палыч выдать не мог по причине простой: он их не знал. Потом, подумал Алексей Палыч, вряд ли те, кто швыряется младенцами на такие расстояния (на какие?), будут интересоваться чертежами. Да и мальчик об этом говорил...

Но с другой стороны...

Когда ребенок – ребенок, то с ним чаще всего нелегко. Его надо кормить, одевать, лечить, смотреть, чтобы он не совал в рот куличики из грязи и не выткнул себе глаз вилкой. Такой Алексею Палычу не нужен, потому что у него есть Андрюша, который ничуть не хуже и, честно говоря, не лучше.

Когда ребенок – не ребенок, а такое вот чудо, способное "подключиться", "отзываться", толковать о серьезных вещах, то еще неизвестно, что может он выкинуть в дальнейшем. Такой ребенок тоже не нужен нормальному человеку.

Но дело в том, что Алексей Палыч был человеком ненормальным.

Мир, в основном, заполняют нормальные люди. Они едят, спят, ходят на работу, радуются и огорчаются – живут, как все.

Ненормальные [20] Имеются в виду не такие ненормальные, которые воображают себя белым мышонком или кастрюлей с горячим супом. Речь идет о нормальных ненормальных. люди тоже едят. Но, кроме того, они отличаются одной особенностью: задумываются над тем, до чего им вроде бы не должно быть никакого дела.

Всегда было известно, что Солнце вращается вокруг Земли. Это было ясно; кроме того, это было просто-напросто видно. Но появился Коперник и сказал:

– Не верьте глазам своим, это Земля вращается вокруг Солнца [21] Автор полагает, что современной науке о семье совершенно необходим новый Коперник: надо же, в конце концов, выяснить, кто вокруг кого должен вращаться – дети вокруг родителей или наоборот. .

– Как так? – сказали ему. – Ты, Коперник, очки-то протри. Вот оно, Солнце. Отсюда оно выходит, а туда входит, разве не видно?

– Видно. Но это потому, что и ты вместе с Землей вращаешься.

– И церковь наша, выходит, вращается?

– И церковь.

– Куда же она вращается, если уже двести лет на месте стоит.

И Коперника объявили сумасшедшим.

Но вот сумасшедшего Коперника мы помним, а тех умных забыли.

Всегда было известно, что дождевая капля падает на Землю. Но появился Ньютон и сказал:

– Земля тоже падает на каплю. Более того, она падает на все, что падает на нее, даже на Луну, которая с виду вообще никуда не падает.

– А чего же Луна на нас до сих пор не упала? – спросили его.

– Потому что она удаляется от нас с такой же скоростью, с какой приближается.

– Как же она удаляется, если приближается? И как приближается, если удаляется?