Рик Риордан - Пропавший герой

Слишком много мыслей вертелось у него в голове, чтобы он мог уснуть, но теперь, когда опасность миновала, организм все-таки брал свое. Сказывалась усталость. Монотонные взмахи крыльев усыпляли Лео, он начал клевать носом.

— Вздремни немного, — предложил Джейсон. — Все в порядке. Передай мне поводья.

— Я не устал.

— Лео, ты же не машина. И потом, только я и вижу этот след. Я прослежу, чтобы мы его не потеряли.

— Ну хорошо, может, немного… — Глаза Лео начали смыкаться сами по себе.

Он даже не закончил предложение — рухнул на теплую шею дракона.

Во сне он слышал голос, заглушаемый треском электрических разрядов, словно в плохом радиоприемнике.

— Алло? Связь работает?

Зрение Лео вроде как немного сфокусировалось. Но все было серым и туманным, искаженным полосами помех. Никогда прежде ему не снились сны с таким плохим качеством связи.

Кажется, он находился в мастерской. Краем глаза он видел распилочные и токарные станки, ящики с инструментами. У одной из стен ярким огнем пылала кузница.

Это была не кузница из Лагеря полукровок — слишком большая. И не та, что из бункера № 9, — явно не заброшенная.

И тут Лео сообразил: что-то загораживает ему картинку в самом центре — что-то большое и расплывчатое. И располагалось оно так близко к нему, что Лео пришлось скосить глаза, чтобы его увидеть. Это было большое уродливое лицо.

— Мать честная! — завопил Лео.

Лицо подалось назад, и теперь Лео увидел его четко. На него смотрел бородатый человек в синей грязной рабочей одежде. Лицо опухшее и покрытое рубцами, словно его покусал миллион пчел или протащили физиономией по камням. А возможно, и то и другое.

— Гмм, — откашлялся человек. — Отец, если уж быть точным, мальчик. Надеюсь, ты знаешь разницу?

— Гефест? — Лео заморгал.

Оказавшись впервые в обществе отца, Лео, наверное, должен был онеметь или исполниться почтительного трепета и всякое такое. Но после всего пережитого в течение последних дней — циклопы, колдуньи, физиономия в туалетной жиже — Лео чувствовал только жуткое раздражение.

— А, ты наконец появился? — поинтересовался он. — Всего пятнадцать лет прошло. Ты замечательный родитель, Борода. С чего это ты сунул свой уродливый нос в мой сон?

Бог поднял одну бровь. В его бороде сверкнула искорка. Потом он закинул голову и захохотал так громко, что инструменты на его верстаке задребезжали.

— Ты говоришь ну просто как твоя мать, — сказал Гефест. — Я скучаю по Эсперансе.

— Она вот уже семь лет как умерла. — Голос Лео задрожал. — Не очень-то тебя это заботило.

— Очень, мой мальчик. Вы оба меня заботили.

— Как же! Именно поэтому я ни разу тебя не видел до сегодняшнего дня?

Бог издал клокочущий горловой звук, но испытывал он сейчас скорее неловкость, чем злость. Он вытащил из кармана маленький двигатель и начал с отсутствующим видом перебирать поршни — именно так вел себя и Лео, если нервничал.

— Я не умею находить общий язык с детьми, — признался бог. — И с людьми тоже. Откровенно говоря, с любой органической формой жизни. Я собирался поговорить с тобой на похоронах твоей матери. А потом еще раз, когда ты был в пятом классе… ну помнишь, тот твой научный проект — цыпленок-стрелялка с паровым приводом. Отличная штука.

— Ты его видел?

Гефест показал на ближайший верстак, где в отшлифованном бронзовом зеркале виднелось нечеткое изображение Лео, спящего на спине дракона.

— Это я? — спросил Лео. — Вроде как я сейчас сплю и одновременно вижу, как я сплю?

— Ты меня запутал. — Гефест почесал бороду. — Но это и в самом деле ты. Я всегда за тобой приглядывал, Лео. Но совсем другое дело — говорить с тобой.

— Ты боишься, — сказал Лео.

— Шайбы и гайки! Тьфу… громы и молнии! — воскликнул бог. — Конечно же нет!

— Вижу, что боишься.

Но злость Лео понемногу спадала. Он годами думал о том, что скажет отцу, если они когда-нибудь встретятся… как Лео устроит ему разнос за то, что он такой безответственный тип. Но теперь, глядя в это бронзовое зеркало, Лео думал о том, как отец наблюдал за ним все эти годы и даже про его дурацкие научные эксперименты знал.

Может, Гефест и был придурком, но Лео, глядя на него, начинал понимать свой собственный характер. Лео знал, что такое убегать от людей, чувствовать себя с ними не в своей тарелке. Он знал, что такое прятаться в мастерской, предпочитая такое времяпрепровождение общению с органическими формами жизни.

— И что же? — проворчал Лео. — Ты следишь за всеми своими детьми? У тебя их там, в лагере, штук двенадцать. И как ты… э-э-э, ладно. Не хочу знать.

Гефест, наверное, вспыхнул, но при таком помятом и красном лице, как у него, сказать, так это или нет, было невозможно.

— Боги не похожи на смертных, мальчик. Мы можем одновременно существовать в разных местах — там, куда вызывают нас люди, там, где сильно наше влияние. По правде говоря, наша сущность редко целиком пребывает в одном месте, принимая нашу истинную форму. Она опасна, она столь сильна, что может уничтожить любого смертного, который посмотрит на нас. Так что да… детей много. Добавь к этому наши разные проявления — греческое и римское… — Пальцы бога замерли на его игрушке — двигателе. — Ну, то есть я хочу сказать, что быть богом непросто. И ты прав, я стараюсь приглядывать за всеми моими детьми. Но особенно за тобой.

Лео был абсолютно уверен, что Гефест чуть не проговорился, чуть не выболтал что-то важное. Вот только он не знал что.

— А почему ты связался со мной теперь? — спросил Лео. — Я думал, боги приняли обет молчания.

— Да, мы замолчали, — пробурчал Гефест. — Приказ Зевса… даже для него это очень странный поступок. Он заблокировал все видения, сны и почту Ириды на Олимп и с него. Гермес с тоски помирает, потому что не может доставлять послания. К счастью, у меня сохранился мой старый пиратский транслятор.

Гефест похлопал по машине, стоявшей на столе. Она была похожа одновременно на спутниковую тарелку, шестицилиндровый V-образный двигатель и кофеварку. Каждый раз, когда Гефест ударял по машине, сон Лео вздрагивал и менял цвет.

— Пользовался им во время холодной войны, — горделиво изрек бог. — Свободное радио Гефеста. Вот были деньки! Я пользовался этой штукой по принципу «хочешь смотреть — плати» или монтировал видео, выносящее мозг…

— Видео, выносящее мозг?

— Ну, это дело прошлое… А теперь вот, видишь, он опять пригодился. Если Зевс узнает, что я связывался с тобой, он с меня шкуру снимет.

— А почему Зевс ведет себя как идиот?

— Бррр. Это ему удается, как никому другому, мальчик. — Гефест обращался к нему как к чужому — «мальчик», словно Лео был для него какой-то неизвестной деталью… например, лишней шайбой, которую непонятно куда сунуть, но Гефест не хотел ее выкидывать: может, когда-нибудь и понадобится.