Фред Адра - Лис Улисс и потерянный город

– Ну и что? – не понял Константин.

– Да вы присмотритесь к нему! – взволнованно призвала Берта.

Друзья присмотрелись. Тигр поравнялся с калиткой, и на него упал свет уличного фонаря.

– Ой! – вздрогнул Евгений. – Это же Флейтист-В-Поношенном-Пальто!

– Вот именно! – ответила Берта.

Константин скептически усмехнулся.

– С чего вы взяли? Он же не в поношенном пальто, а в потертой куртке. И в лапах у него не флейта, а труба.

– Ну и что? – сказала Берта. – Ты на морду его посмотри!

Кот снова пригляделся.

– Хм… А ведь и правда он…

Не сговариваясь, Несчастные бросились к выходу.

– Извините, – на лету бросил Евгений удивленным Башенкам.

Друзья выскочили наружу и огляделись по сторонам. Улица была пуста.

– Где же он? Куда он мог подеваться? – разочарованно спросила Берта.

– Может, он тоже бумажный? – предположил Евгений. – И сейчас повернулся к нам своей задней, плоской стороной?

– Нет, друг мой, – ответил Константин. – Насколько я помню, Флейтист не был бумажным.

– Тогда, может, его ветер похитил? – продолжал генерировать идеи пингвин.

– Нет, мой дражайший соратник, – в тон Константину ответила Берта. – Насколько помнится мне, Флейтист не похож на прекрасную девушку. Он же не я.

На улицу вышел Теодор Башенка.

– Что случилось?

– Мы увидели в окно Флейтиста-В-Поношенном-Пальто, – объяснила Берта. – А он куда-то пропал.

– Ребята, о чем вы? Флейтист-В-Поношенном-Пальто – мифологический персонаж, – тоном наставника заметил Теодор Башенка.

– Угу, – кивнул Константин. – Вот именно его мы и видели.

– Ладно, как скажете, – пожал плечами тигр. – Пойдемте в дом.

Он повернулся мордой к калитке и вдруг изумленно произнес:

– Странно, в почтовом ящике что-то есть. В такой час…

Он вытащил из ящика небольшой конверт, и его изумление возросло.

– По-моему, это вам, – сказал он Берте.

– Нам? – удивилась лисичка, принимая письмо.

Несчастные уставились на конверт, на котором было выведено: «Красивой лисице, ловкому коту и великодушному пингвину».

– Да, действительно нам, – согласилась Берта, вскрывая конверт. Она вытащила листок бумаги и прочитала вслух: «После полуночи приходите в дом Неизвестного Гения. Это очень важно. Искренне ваш, Трубач-В-Потертой-Куртке».

Друзья недоуменно переглянулись.

– И что это значит? – спросил Теодор Башенка.

– Сами не понимаем… – ответила за всех Берта. – Знаете что, мы действительно пойдем.

– Ладно, – кивнул Теодор Башенка. – Всего хорошего. Если будут проблемы – приходите, звоните… Чем сможем, поможем.

– Спасибо. До свидания.

Друзья зашагали прочь.

Теодор Башенка некоторое время смотрел им вслед, а потом ушел в дом.

Чуть позже из щели между калиткой и забором возникла бумажная фигура, напоминавшая не то тигра, не то ящерицу, и неслышно поплыла вдоль улицы к центру города…

На Вершину опускалась ночь. Если бы кто-нибудь из зверей понимал ее язык, он бы разобрал довольное хихиканье и бормотание: «Ох, и повеселюсь же я сегодня». Вряд ли это заявление вызвало бы оптимизм: как известно, обычно ночь веселится за счет других.

В отличие от жителей Вершины, ночь прекрасно видела Бумажных Зверей и знала, что означает их появление. Ведал это и ветер, без устали обрушивающийся на улицы города. Он ухмылялся и говорил ночи:

«Поглядите-ка, госпожа Ночь, Бумажные Звери! Похоже, горожане включились в опасную игру и даже не подозревают об этом. А ведь я их предупреждал, чтобы не строили город в таком дурацком месте!»

Ночь отвечала: «Вы совершенно правы, господин Ветер. Зато теперь мы с вами хорошенько развлечемся».

«Уж вы-то развлечетесь, моя госпожа, я и не сомневаюсь, – смеялся ветер. – А я понаблюдаю. Ради такого дела я даже отвлекусь от своей любимой мечты о похищениях прекрасных девушек и превращении их в дождинки».

«О, дорогой мой Ветер, вы не поняли. Я не собираюсь ничего делать, я настроена, как и вы, наблюдать. Зверюшки сами все сделают. Я лишь слегка подтолкну их к действиям – одним лишь своим присутствием».

И ночь продолжила нисхождение на Вершину, окутывая город темнотой и легким ароматом безумия, тайн и авантюр.

Живейший интерес ночи, в частности, вызывала гостиница «Два клинка и одни ножны», куда как раз прибыли встревоженные Несчастные.

Как только друзья покинули гостеприимных Башенок, Константин предложил отправиться в дом Неизвестного Гения, но Берта настояла на возвращении в гостиницу, потому что ей необходимо принять душ и переодеться – не может же она явиться на встречу непонятно с кем, не приведя себя в порядок. Деликатный Евгений поддержал лисичку, и Константину, оставшемуся в меньшинстве, пришлось уступить, хотя лично он считал желания Берты сплошной придурью. Вот он почти никогда не переодевается – и что, ему хоть раз помешало это встретиться непонятно с кем? Но друзей этот довод не убедил.

Берта приняла душ, переоделась и уже заканчивала накрашиваться, когда в дверь номера постучали.

– Ну что же вы такие нетерпеливые! – громко возмутилась она, чтобы Константин с Евгением за дверью ее услышали и чтобы им стало стыдно. – До полуночи еще полно времени! Аж два часа! То есть полтора. Час. Но все равно – целый час еще!

В дверь снова постучали, но уже не так уверенно, как в первый раз. Берта нахмурилась. Что-то не похоже на Несчастных. Уж Константин-то точно после ее отповеди стучал бы настойчивей.

Лисичка подошла к двери и распахнула ее. На пороге переминался с лапы на лапу смущенный Бенджамин Крот. В одной передней лапе он держал цветок, в другой – бутылку лимонада.

Берта немедленно надела маску холодного безразличия.

– Дверью ошиблись? – спросила она.

Енот подавил малодушный порыв трусливо сбежать и покачал головой. Берту это не удовлетворило:

– А чем тогда? Гостиницей? Городом?

– Нет. Я к вам.

– А как же конспирация?

– Хвоста не было! Честное археологическое слово!

– Нас не должны видеть вместе, – строго предупредила Берта.

– И не надо, – немедленно согласился Крот. – Я и не хочу, чтобы нас видели. Я бы хотел… хотел… остаться с вами наедине. – Енот окинул Берту восхищенным взглядом.

Лисичка еле заметно усмехнулась.

– Уж не разыгралось ли у вас воображение, господин Крот?

– Нет-нет! Нисколько, уверяю вас!

– Признавайтесь, что вы там себе нафантазировали?

О своих фантазиях Крот мог бы много чего рассказать, но благоразумно решил, что время для подобных откровений еще не пришло.

– Ничего! Честное профессорское слово!

– Ладно. Я впущу вас. Но только если вы будете кротким и послушным.

– Я уже! Для вас – что угодно!

– Заходите. И смотрите у меня. Если что не так, я вас пристрелю.