Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Тайная комната

– Он в нём никогда ничего не писал, – сказал Гарри разочарованно.

– Но почему его кто-то выкинул? – почесал в затылке Рон.

Гарри перевернул чёрную обложку и увидел на внутренней стороне адрес магазина на Воксхолл-Роуд в Лондоне.

– А владелец дневника, наверное, был маглом, – подумав, заметил Гарри. – Иначе он не смог бы его там купить.

– Нам это ничего не даёт. – Рон пожал плечами и, понизив голос, прибавил: – Попадёшь в нос Плаксе Миртл, запишем тебе пятьдесят баллов.

Гарри всё же спрятал дневник в карман.

Гермиона покинула больничное крыло в начале февраля – без усов, без чёрной шерсти и без хвоста. В первый же вечер возвращения в Гриффиндор Гарри показал ей дневник и рассказал, как он был найден.

– А ведь в нём, возможно, скрыто что-то очень важное, – сказала Гермиона, внимательно рассматривая дневник.

– Если и скрыто, то очень надёжно. И, наверное, такое, чего стоит стесняться, – хмыкнул Рон. – Объясни, Гарри, почему ты его не выбросил?

– А я хотел бы знать, почему его кто-то выбросил, – сказал Гарри, – и за какие такие особые заслуги Реддл получил награду.

– Да за что угодно. – Рон поднял глаза к потолку. – Может, набрал тридцать С. О. В. или спас профессора от гигантского спрута… Или убил Миртл, а это кому угодно принесёт славу…

По сосредоточенному взгляду Гермионы Гарри понял, что она думает о том же, о чём и он.

– Ты до чего-нибудь додумалась? – полюбопытствовал Рон.

Но ответил ему Гарри:

– Значит, Тайная комната была открыта пятьдесят лет назад, верно? Это сказал Малфой.

– Ну… – протянул Рон.

– И этому дневнику пятьдесят лет. – Гермиона, волнуясь, постучала по чёрному переплёту.

– И что?

– Ох, Рон, да очнись же ты! – с жаром воскликнула Гермиона. – Ещё мы знаем, что открывшего Комнату в прошлый раз исключили из школы пятьдесят лет назад. И Т. Н. Реддл получил награду за особые заслуги полвека назад. А что, если он получил награду за то, что поймал наследника Слизерина? Можно допустить, что в этом дневнике содержится всё: где находится Комната, как её открыть и что за создание там живёт. А тот, кто сейчас устраивает нападения, уж точно не хочет, чтобы это было всем известно, согласны?

– Блестящая теория, Гермиона, – кивнул Рон, – с одним маленьким «но»: в дневнике вообще ничего не написано.

Но Гермиона уже доставала из сумки волшебную палочку.

– Существуют невидимые чернила, – прошептала она и, трижды коснувшись палочкой дневника, произнесла:

– Апарекиум !

Ничего не произошло. Но обескураженная неудачей Гермиона снова полезла в сумку и вытащила что-то вроде ластика ярко-красного цвета.

– Это Обнаружитель, – пояснила она. – Я купила его в Косом переулке.

Гермиона с силой потёрла «Первое января». Дневник не поддавался.

– Говорю вам, тут нечего искать, – сказал Рон. – Реддл получил дневник в подарок на Рождество и просто поленился делать в нём записи.

Гарри самому себе не мог толком объяснить, почему он не выбросил дневник Реддла. Даже если бы он знал, что дневник пуст, он всё равно поднял бы его тогда и перелистал страницы. Дневник принадлежал прошлому, возможно, с ним связана давняя история, которую ему хотелось разгадать. И хотя Гарри твёрдо знал, что никогда в жизни не слыхал имени Т. Н. Реддл, ему всё время казалось, будто оно что-то значит для него, будто этот Реддл был старинным полузабытым другом детства… Но это абсурд, до Хогвартса у него, благодаря усилиям Дадли, никогда не было друзей.

Дневник дневником, а пока Гарри решил как можно больше разузнать о Т. Н. Реддле. На следующий день он отправился в обеденный перерыв в Зал почёта разведать, нет ли там каких-нибудь подробностей о награде Реддла. Вместе с ним пошли иронически настроенный Рон и уверенная в своей правоте Гермиона. Рон шёл просто так, за компанию, заявив друзьям, что Залом почёта он сыт по горло.

Сверкающая золотом табличка с именем Реддла помещалась в угловом шкафу. На ней ничего не было сказано, за что Реддл был так отмечен.

– Это хорошо, а то б она была раз в десять больше и я бы полировал её до сих пор, – пошутил Рон.

Однако друзьям удалось найти имя Реддла на старой медали «За магические заслуги» и в списке старост школы за последние сто лет.

– Он похож на Перси. – Рон недовольно сморщил нос. – Староста факультета. Староста школы… наверняка ещё и учился лучше всех по всем предметам.

– Ты говоришь так, словно это плохо, – слегка обиделась Гермиона.

В Хогвартсе опять стали радоваться солнцу. Нападений больше не было, настроение у всех поднималось, оживала в сердце надежда, что сгустившиеся было тучи пройдут стороной. Мадам Помфри радостно докладывала, что мандрагоры становятся нервными и замкнутыми, а это значит, что они вступают в переходный возраст.

– Вот юношеские прыщи сойдут, и мы снова их пересадим, – случайно услышал Гарри, как она добродушно делилась новостями с Филчем. – А после этого нарежем и приготовим настойку. Так что в скором времени Миссис Норрис будет опять с вами…

Возможно, наследник Слизерина, кто бы он ни был, растерял решимость, думалось Гарри. Должно быть, становится всё рискованней открывать Тайную комнату, ведь вся школа настороже. Да и чудище, наверное, решило погрузиться в спячку на ближайшие пятьдесят лет…

Только Эрни МакМиллан из Пуффендуя не разделял общего благодушия. Он по-прежнему был убеждён, что Гарри виновен, он же сам себя выдал на открытии Дуэльного клуба. А тут ещё Пивз – вылетит в людный коридор и горланит самодельные куплеты.

Златопуст Локонс, похоже, считал прекращение нападений своей личной заслугой. Гарри как-то подслушал его разглагольствования о собственных доблестях. МакГонагалл вела гриффиндорцев на урок трансфигурации, Локонс шёл рядом.

– Думаю, Минерва, что жертв больше не будет, – говорил Локонс, подмигивая и постукивая себя пальцем по носу. – Полагаю, Комната на этот раз закрыта окончательно. Преступник осознал, что я изобличу его, это лишь дело времени. С его стороны весьма разумно именно сейчас прекратить злодеяния, пока я не взялся за него основательно. Да, между прочим, вы ведь тоже понимаете, школе нужен сейчас какой-то праздник, который поднял бы моральный дух. Долой воспоминания о бедах прошлого семестра! Сейчас я не могу сказать больше, прибавлю только, что знаю, какой дорогой нужно идти…

Он ещё раз изящно постучал себя по носу и зашагал прочь.

Представление Локонса о празднике воплотилось в жизнь в Валентинов день, четырнадцатого февраля. Тренировка накануне затянулась до глубокой ночи, и Гарри прибежал в Большой зал, немного опоздав на завтрак. В первую минуту ему показалось, что он ошибся дверью.