Рик Риордан - Перси Джексон и последнее пророчество

— Ну, Накамура, так что ты думаешь об этой дипломатической миссии?

— Я полагаю, владыка Прометей может рассказать об этом лучше…

— Но я спрашиваю тебя.

Эфан стрельнул туда-сюда своим единственным глазом, смерил взглядом охранников, окружавших Кроноса, потом все же сказал:

— Я думаю, что Джексон не сдастся. Никогда.

Кронос кивнул.

— Хочешь сказать мне что-нибудь еще?

— Н-нет, сэр.

— Ты что-то нервничаешь, Эфан.

— Нет, сэр. Просто… Я слышал, что здесь раньше жила…

— Медуза? Верно. Миленькое местечко. К сожалению, Медуза не успела возродиться, после того как Джексон ее убил, так что можешь не беспокоиться — ты не попадешь в ее коллекцию. И потом, в этом помещении есть куда более опасные существа.

Кронос кинул взгляд на великана лестригона, который шумно жевал картошку фри. Кронос махнул рукой — и великан замер. Кусочки картошки повисли в воздухе между его рукой и ртом.

— Зачем превращать их в камень? — спросил Кронос. — Если можно просто остановить время?

Его золотые глаза сверлили лицо Эфана.

— А теперь скажи мне кое-что еще. Что случилось ночью на мосту Уильямсберг?

Эфан задрожал. На его лбу выступили капельки пота.

— Н-не знаю, сэр.

— Прекрасно знаешь. — Кронос поднялся с трона. — Что-то случилось в тот момент, когда ты атаковал Джексона. Что-то пошло не так. Эта девчонка, Аннабет, помешала тебе.

— Она хотела его спасти.

— Но ведь он же неуязвим, — тихо сказал Кронос. — Ты сам это видел.

— Не могу это объяснить. Может, она забыла?

— Она забыла, — протянул Кронос. — Да, возможно. «Ах, беда, я забыла, что мой дружок неуязвим, и приняла удар ножа на себя. Опаньки». Скажи-ка мне, Эфан, куда ты целился, когда хотел нанести удар Джексону?

Эфан нахмурился. Он сжал пальцы, будто держал в них клинок, и изобразил удар.

— Я не уверен, сэр. Все произошло так быстро. Я не целился ни в какую точку конкретно.

Пальцы Кроноса постучали по лезвию косы.

— Понятно, — ледяным тоном сказал он. — Если память вернется к тебе, я жду…

Вдруг владыка титанов поморщился. Великан в углу начал двигаться, картошка упала ему в рот. Колени Кроноса подогнулись, и он рухнул на трон.

— Мой господин! — бросился вперед Эфан.

— Я…

Его голос звучал слабо, но я услышал, что в течение нескольких мгновений он говорил голосом Луки.

Потом выражение лица Кроноса посуровело. Он поднял руку и медленно пошевелил пальцами, словно заставляя их слушаться.

— Ничего страшного. — Голос его снова был стальным и холодным. — Минутная слабость.

Эфан облизнул губы.

— Он все еще продолжает противиться. Лука…

— Чепуха. — Кронос сплюнул. — Если ты еще раз повторишь эту ложь, я отрежу тебе язык. Душа этого мальчишки повержена. Просто мне нужно еще приспособиться к его оболочке.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.

— Ты! — Кронос указал косой на драконицу в зеленом панцире и с зеленой короной. — Царица Сесс — так, что ли?

— Слуш-ш-ш-ш-ш-шаю, мой господин.

— Наш маленький сюрприз уже готов?

Драконица обнажила клыки.

— Конеш-ш-ш-ш-шно, мой господин. Очень хо-рош-ш-ш-ший сюрприз.

— Отлично, — кивнул Кронос. — Скажите моему брату Гипериону, что наши главные силы нужно передислоцировать на юг — к Центральному парку. Полукровки будут рассеяны — они не смогут организовать сопротивление. Можешь идти, Эфан. Работай над улучшением своей памяти. Мы поговорим еще, когда захватим Манхэттен.

Эфан поклонился, и сцена действия моего сна переместилась в последний раз. Я увидел Большой дом в лагере, но в другие времена. Дом был покрашен не синей, а красной краской. У ребят на волейбольной площадке были прически, какие носили в начале девяностых годов, такими, наверно, хорошо отпугивать монстров.

У крыльца стоял Хирон, он разговаривал с Гермесом и женщиной, которая держала на руках младенца. Волосы Хирона были короче и темнее. Гермес щеголял в своем обычном спортивном костюме и кроссовках с крылышками. Женщина была высока ростом и привлекательна. Из-под светлых волос смотрели лучистые глаза и сияла обворожительная улыбка. Младенец у нее на руках вопил и едва не вылезал из своего синего одеяла, словно Лагерь полукровок был для него худшим местом на свете.

— Большая честь видеть тебя здесь, — сказал Хирон женщине, правда, голос его звучал довольно нервно. — Я уже и не припомню, когда кому-либо из смертных было позволено прийти сюда.

— Не надо говорить ей комплименты, — проворчал Гермес. — Мей, ты не можешь это сделать.

Я немало удивился, поняв, что вижу Мей Кастеллан — она была ничуть не похожа на ту старуху, с которой я познакомился недавно. Жизнь словно била из нее ключом — она принадлежала к тому типу людей, которые своей улыбкой могут сеять хорошее настроение среди окружающих.

— Да не стоит так волноваться, — улыбнулась Мей, покачивая ребенка. — Тебе нужен оракул? Прежняя умерла сколько уже — двадцать лет назад?

— Больше, — мрачно сказал Хирон.

Гермес в раздражении поднял руки.

— Я тебе рассказал эту историю не для того, чтобы ты попробовала себя в этой роли. Это опасно. Хирон, объясни ей ты.

— Да, опасно, — подтвердил Хирон. — Я вот уже много лет никому не разрешаю пробовать. Мы не знаем точно, что случилось. Похоже, человечеству больше не нужен оракул.

— Мы уже обсуждали это, — сказала Мей. — И я знаю, что могу. Гермес, это мой шанс сделать что-то доброе. Мне ведь не просто так был дан дар предвидения.

Я хотел закричать, предупредить Мей Кастеллан, что она не должна это делать. Я знал, что сейчас произойдет. Наконец-то я понял, как она погубила свою жизнь. Но я не мог ни пошевелиться, ни раскрыть рта.

Гермес казался больше обиженным, чем взволнованным.

— Если ты станешь оракулом, то не сможешь выйти замуж, — объяснил он. — И ты больше не сможешь увидеть меня.

Мей прикоснулась пальцами к его руке.

— Я ведь не могу быть с тобой вечно. Ты скоро уйдешь от меня. Ты бессмертный. — Гермес попытался было возразить, но она положила руку ему на грудь. — Ты знаешь, что это правда. Не пытайся щадить мои чувства. И потом у нас с тобой замечательный ребенок. Я ведь, даже став оракулом, все равно смогу воспитывать Луку.

Хирон закашлялся.

— Да, но, откровенно говоря, я не знаю, как это повлияет на дух оракула. Женщина, у которой уже есть ребенок… насколько мне известно, такого еще не случалось. Если дух не примет…

— Он примет, — гнула свое Мей.

«Нет, — хотел закричать я. — Не примет».

Мей Кастеллан поцеловала младенца и передала его Гермесу.

— Я быстро.

На прощание она еще раз улыбнулась им исполненной уверенности улыбкой и поднялась по ступенькам.

Хирон и Гермес принялись молча мерить шагами площадку перед домом. Младенец продолжал вертеться в своем одеяле.