Федор Кнорре - Бумажные книги Лали

Очень скоро, с опозданием не более чем на четыре-пять секунд, весь круг замкнулся. Все были на месте: «Эльбрус», «Финстерхорн», «Попокатепетль», «Джомолунгма», «Ането», «Акангауга» и все другие.

— Кажется, все собрались? — спокойно начал Председатель. — Разрешите заседание считать включенным. Текст сообщений, полученных одновременно во время кратких сеансов связи с Космосом всеми Центрами, совершенно идентичен. Не правда ли? Вот он: "Почему прекратили передачу «46-12-Т». «Возобновите». И больше ничего?

— Ничего!

— Ничего!

Председатель обвел глазами весь круг:

— До сегодняшнего дня это повторилось трижды. И ни у кого нет представления о передатчике «46-12-Т»? Ни у кого?

— Сама классификация, или номенклатура, «46-12-Т» представляется бессмыслицей. Ни одна земная станция не имеет таких позывных. Не говоря уж об установках «Земля — Космос».

— Когда нам непонятен смысл, мы называем это бессмыслицей, — печально констатировал Сью-Сиу. — До сих пор их передачи были недвусмысленно понятны.

— До полной безнадежности

— Теперь они снова замолчали. Уже четыре дня!..

— Четыре дня! Опять полное молчание.

— Мы ведь им каждый раз отвечали. Просили разъяснить. Ничего в ответ. По-моему, они даже не включаются на прием.

— По-видимому, нам не остается ничего другого, как считать эти сеансы связи случайным перехватом каких-то их собственных переговоров.

Точно вращаясь по кругу и все возвращаясь к одному и тому же безвыходному тупику, продолжалась беседа, даже не похожая на заседание ученых Наконец Председатель собрался с духом и начал:

— Ввиду отсутствия всякого конкретного материала для совместного обсуждения, я полагаю объявить наше заседание…

И тут как будто беззвучно грозовой разряд ударил в залу.

Одновременно: «Эльбрус», «Акангауга», «Финстерхорн», «Ането» вскочили со своих мест.

Сигнал «идет прием из Космоса» мерцал на экране и настойчиво гудел слабой сиреной тревоги.

Все уже сидели на своих местах, застыв в напряженном ожидании, вцепившись в ручки кресел.

Прошла ясно и четко передача:

«Допустима возможность не предусмотренных прежде отклонений первоначальных прогнозов. Принимаем с Земли исключительно передачи типа „46-12-Т“. Ценная информация. Все другие передачи лишены смысла, прекратите».

Все услышали, прочли на всех языках передачу из Космоса и остались сидеть не двигаясь.

Наконец заседание выключилось.

Космос смолк, и, кажется, навсегда.

Рассеянно и не спеша переодеваясь в свой обычный костюм после заседания, профессор Ив все время чувствовал, что ему как будто чего-то недостает или что-то не в порядке, но так и не мог понять, в чем дело.

Мачеха в соседней комнате перекладывала с места на место разные мелкие инструменты для улучшения, удержания и поднятия на новую ступень красоты свою внешность: щипчики, вибраторы, флакончики, самопрыскающие пузырьки и прочее. Под постукивание этого инструментария она с неправдоподобной беззаботностью щебетала: «У любви, как у пташки, крылья, ля-ля-ля-ля!..»

Профессор встревоженно прислушивался к ее песенке. Когда дошло до того, что эту самую птичку «ля-ля-ля-ля» никто не может поймать, он поспешно ощупал карманы. Ключа от зала, где была заперта Лали, в кармане не было. Ключ был сложнейший, уникальный, электронный, и профессор от души послал к черту всех на свете пташек и птичек, начиная с воробья и кончая страусом. Но вслух не сказал ни единого слова.

До самого вечера он был погружен в глубокую и тягостную задумчивость. Он думал, что знает характер своей жены, и надеялся, что она одумается. Надо заметить, что, вообще говоря, люди на Земле на удивление менялись с каждым днем. Становились терпимее и отзывчивее. Они совсем перестали толкаться при входе в ракетобусы, уступали с каким-то удовольствием друг другу место и во время дождя наперебой отдавали незнакомым прохожим на улице свой зонтик и радостно промокали до нитки, посмеиваясь про себя от мысли, как ловко помогли неизвестно кому…

Однако ключа, похищенного из кармана, мужа, Мачеха и не думала отдавать. Во-первых, она уже успела бурно изумиться при одном предположении, что могла как-нибудь случайно прикоснуться к какому-то ключу в чужом кармане. Во-вторых, чем дальше врешь, тем труднее тебе сказать правду. В поступке, совершенном в понедельник, еще можно сознаться во вторник, в среду гораздо труднее, а в пятницу уже почти невозможно после того, как ты врал всю неделю.

В одну из пятниц профессор пришел к заключению, что он плохо знает характер своей жены. Он сидел в своем кабинете, уронив голову на руки, повторяя сквозь зубы: «Нет, это невозможно, это невыносимо».

Был поздний вечер. За окнами поднимался легкий туман от быстро таявшего снега, по непонятной причине валившего на землю все последние дни.

Неслышно вкатился Робби, с бешеной скоростью расстелил салфетку, расставил посуду, чайник и вазочку с пирожками и бессмысленно завертелся на месте.

Долгое время профессор не обращал на него внимания. Наконец уловил неуверенное, беспорядочное бормотанье:

— Еще не перепечено… не все пережарено… не так уж разварено…

Профессор поднял голову:

— Ты что?

— Не сказано: невозможно, возможно, что возможно.

— Слушай, ты досамообучаешься до того, что взбесишься и натворишь глупостей. Что ты болтаешь?

Робби затрясся, переключаясь с вранья на нормальную программу, и наконец едва слышно просвистел:

— Ключ.

— У меня нет ключа, — мрачно сказал Ив.

— Есть, — сказал Робби, протянул свою чуткую, мягкую руку, приспособленную к работе с тонкими механизмами, и беззвучно выложил на столик рядом с чайником электронный ключ.

— Ты украл? У нее? — со смесью восторга и ужаса воскликнул Ив.

Робби немножко подрожал и утих:

— Самую небольшую порцию… маленькую дозу… самый короткий срок… немножко, едва заметно… украл и опять положил на место.

— Положил. А это что?

— Все в полном порядке. Робики из электронного мне сделали. Они любят мои пирожки.

— Это еще что? У них же электрическое питание.

— Как и у меня. А вкусоанализатор у меня высшего класса. Жуешь и чувствуешь: «Не то, не так или вот это в самый раз, так и рассыпается, расплывается, растворяется, удачная смесь запахов!» Приятно… Ребята кое-что с моего вкусоанализатора скопировали, только грубо, а все-таки им нравится. Жуют. Только сладкое понимают.

— Ну, молодцы… — осматривая ключ, бормотал Ив. — Ну, ребята!

Как только утих дневной шум, профессор, повторяя свой путь по длинному туннелю-коридору, поднялся на лифте. Ключ отлично сработал. Он переступил через порог и увидел Лали. Она вскочила со стула и бросилась к нему навстречу.