Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Огненная Чаша

А Гарри в это время увидел, что в гостиную только что влезли Парватти и Лаванда. Пришло время для решительных действий.

— Подожди здесь, — велел он Рону, встал, направился прямо к Парватти и сказал:

— Парватти? Хочешь пойти со мной на бал?

С Парватти случился припадок хихиканья. Гарри терпеливо пережидал его, держа в кармане скрещенные пальцы.

— Да, ладно, пойдём, — ответила она наконец, жутко покраснев.

— Спасибо, — с большим облегчением выдохнул Гарри. — Лаванда? А ты пойдёшь с Роном?

— Она идёт с Симусом, — ответила за неё Парватти, и обе снова захихикали.

Гарри вздохнул.

— А ты не знаешь кого-нибудь, кто бы пошёл с Роном? — он понизил голос так, чтобы Рон не мог его услышать.

— Гермиона Грэнжер? — предположила Парватти.

— Нет, её уже пригласили.

Парватти обомлела.

— О-о-о-о… а кто? — с живейшим интересом спросила она.

Гарри пожал плечами:

— Понятия не имею. Так что насчёт Рона?

— Ну…. — медленно проговорила Парватти, — наверное, моя сестра сможет… Падма, знаешь её? Из «Равенкло». Я спрошу у неё.

— Это было бы здорово, — без выражения произнёс Гарри. — Скажи мне тогда, что она ответит, ладно?

И пошёл обратно к Рону, думая про себя, что этот дурацкий бал вовсе не стоит всей той суеты, которую вокруг него поднимают, а также от души надеясь, что нос Падмы Патил расположен строго по центру.

Несмотря на то, что четвероклассникам на каникулы задали немыслимо много домашних заданий, Гарри, после окончания семестра, так и не смог заставить себя заниматься и провёл неделю, оставшуюся до Рождества, наслаждаясь жизнью вместе со всеми. Невзирая на каникулы, в гриффиндорской башне ничуть не убавилось народу; наоборот, казалось, что сама башня стала меньше, поскольку её обитатели вели себя куда активнее, чем во время семестра. Громадным успехом пользовались канарейские конфетки близнецов — первые дни каникул каждую минуту кто-нибудь да покрывался перьями. Очень скоро, однако, народ приучился относиться к предлагаемым угощениям с чрезвычайной осторожностью, на случай, если внутри спрятаны канарейские конфетки, и тогда Фред признался Гарри, что они с Джорджем подумывают изобрести что-нибудь новенькое. Гарри тут же сделал себе мысленную пометку не принимать от близнецов ничего, даже печенья. Он до сих пор не мог забыть Дудли и Помадку Пуд-Язык.

И замок, и двор давно были укрыты пушистым снежным ковром. Бледно-голубая бельстэкская карета рядом с запорошённым пряничным домиком, в который превратилась хижина Огрида, казалась огромной, холодной, мороженной тыквой. Иллюминаторы дурмштранговского корабля зеледенели, снасти побелели от мороза. Домовые эльфы подавали разнообразные вкусные блюда — сытное, горячее тушёное мясо, пряные пудинги — и только одна Флёр Делакёр находила поводы для недовольства.

— Ета 'огвагцевская еда такая тьяжёлая, — как-то раз услышали её ворчание ребята, выходя после ужина из Большого зала (Рон прятался за Гарри, чтобы Флёр его не увидела). — Я не вльезу в пагадную 'обу!

— Скажите, пожалуйста, какая трагедия! — взорвалась Гермиона, когда Флёр вышла в вестибюль. — Не слишком ли много она о себе воображает, эта барышня?

— Гермиона, а с кем ты идёшь на бал? — невпопад спросил Рон.

Он неустанно задавал ей этот вопрос в самые неожиданные моменты, надеясь, что как-нибудь застанет Гермиону врасплох и тогда получит ответ. Гермиона же только нахмурилась и ответила:

— Не скажу, вы будете надо мной смеяться.

— Ты шутишь, Уэсли? — вмешался Малфой, случайно оказавшийся сзади. — Только не говори, что кто-то решился пригласить это на бал? Только не это длиннозубое мугродье!

Гарри с Роном дружно развернулись на месте, а Гермиона спокойно и громко сказала, помахав кому-то за спиной у Малфоя:

— Здравствуйте, профессор Хмури!

Малфой побледнел и отскочил назад, дико озираясь — но Хмури всё ещё сидел за учительским столом, управляясь с тушёным мясом.

— Экий ты, оказывается, трусливый хорёк, Малфой, — уничтожающе бросила Гермиона, и они с Гарри и Роном со смехом стали подниматься по мраморной лестнице.

— Гермиона, — Рон, искоса погладев на неё, вдруг наморщил лоб, — а твои зубы…

— Что мои зубы? — спросила она.

— Ну… они как-то изменились… я только что заметил…

— Конечно, изменились! А ты что хотел, чтобы я оставила себе эти бивни, которыми наградил меня Малфой?

— Нет, я имел в виду, что они изменились по сравнению с тем, какими были до его заклятия…. они такие… прямые и… и… нормального размера.

Гермиона вдруг очень хитро улыбнулась, и тогда Гарри тоже заметил: эта улыбка отличалась от той, какой он её помнил.

— Дело в том… я тогда пришла к мадам Помфри, чтобы их уменьшить, а она поставила передо мной зеркало и велела сказать, когда зубы станут такими же как раньше, — объяснила Гермиона. — И я просто… остановила её чуточку позже. — Она заулыбалась ещё шире. — Мама с папой вряд ли обрадуются. Я уже миллион лет умоляла их позволить мне уменьшить себе зубы, а они настаивали, чтобы я продолжала носить скобки. Понимаете, они же зубные врачи, они считают, что зубы и магия — две вещи… Смотрите-ка! Свинринстель вернулся!

На вершине запорошённых волшебным инеем перил часто-пречасто трепыхал крылышками крошечный совёнок. К его ноге был привязан пергаментный свиток. Проходившие мимо школьники показывали на него пальцами и смеялись, а какие-то третьеклассницы даже остановились и принялись восклицать: «Ой, смотрите, какая крошка! Ну разве не прелесть!»

— Дурак пернатый! — зашипел Рон, бросаясь вверх по лестнице и хватая птичку. — Письма надо носить прямо адресату, понял? А не устраивать из этого представление!

Свинринстель, чья маленькая головка едва высовывалась из кулака Рона, ответил радостным уханием. Третьеклассницы были шокированы.

— Идите отсюда! — напустился на них Рон, замахиваясь кулаком, в котором держал Свинринстеля. Тот так и зашёлся от счастья. — Вот — держи, Гарри, — вполголоса добавил он. Третьеклассницы с видом оскорблённого достоинства бросились прочь. Рон снял письмо Сириуса с лапки Свинринстеля, Гарри спрятал его в карман, и они поспешили в гриффиндорскую башню, чтобы поскорее прочитать его.

Находившиеся в общей гостиной гриффиндорцы были слишком озабочены тем, чтобы выпустить излишки каникулярного пара, у них не было времени обращать внимание на других. Гарри, Рон и Гермиона сели подальше от остальных у тёмного окна, постепенно засыпаемого снегом, и Гарри стал читать:

Дорогой Гарри!

Поздравляю с успешным завершением первого состязания! Не знаю, кто поместил в чашу твою заявку, но только он сейчас должен быть жутко недоволен! Сам я хотел предложить использовать Конъюнктивное заклятие, потому что глаза у драконов — самое слабое место…