Алла Озорнина - Призраки из прошлого и другие ужасные истории [litres]

– Объявляется посадка в самолет, следующий рейсом… – доносится из динамика.

Это мой рейс.

В последний момент взгляд выхватывает часть фразы «… старая шахта… закрылась в 1917 году…», быстро скачиваю те немногие материалы о Благодатном, которые удалось найти, и бегу в накопитель. Жаль только, что я так и не узнал, отчего у жителей поселка волосы встают дыбом.

Из-за вынужденной посадки самолет прилетает в Читу не ясным днем, как должно быть по расписанию, а синими сумерками. Я выхожу на трап и понимаю: зря не послушал родителей и не стал надевать теплую куртку и теплые ботинки.

Но это не самое страшное. Куда страшнее то, что мне придется добираться до Благодатного одному. Хорошо, что мы с отцом предусмотрели и этот вариант. Я знаю, что нужно доехать на поезде до Приаргунска, ну а там, как сказал отец, на автобусе прямым ходом до островка российского благополучия. Как писал дядя Миша: «Автобусы ходят исправно, через каждые два часа».

И все-таки мне понадобилось какое-то время, чтобы немного прийти в себя (потому что тревога от того, что впереди новый, неизвестный маршрут, не отпускает) и двигаться дальше.

От здания аэропорта до автобусной остановки метров, наверное, пятьдесят. Это не так уж и много, но от слабости рюкзак с вещами кажется таким неподъемным, что приходится то и дело останавливаться, чтобы передохнуть.

В одну из таких передышек слышу скрежет тормозов, а вслед за этим потоки ненормативной лексики. Похоже, эти «рулады» относятся ко мне. Поднимаю голову – передо мной серебристый микроавтобус, которого только что не было и в помине. Из окна высовывается упитанная физиономия с крошечными, заплывшими, злобными глазками.

– Совсем спятил? Еще немного – и размазал бы тебя по асфальту! – вопит физиономия. – Отвечай потом за тебя, жирный!

Я отскакиваю в сторону и краем глаза вижу номер серебристого красавца: три шестерки.

Жирный! А сам-то настоящая будка, думаю я и сажусь в подошедший автобус. К счастью, дальнейший путь до вокзала проходит без особых происшествий, и вот я уже мчусь на поезде к станции Приаргунск. Под стук колес немного успокаиваюсь, и предстоящий маршрут уже почти не пугает меня. «И чего я боялся, – недоумеваю я, – доеду до конечной станции, пересяду на автобус до Благодатного, вот и все дела».

Пассажиров в поезде немного, а в купе я вообще один. Не знаю, хорошо это или плохо. Возможно, было бы лучше ехать с каким-нибудь веселым попутчиком. Напившись чаю, смотрю в темное окно, за которым мелькают редкие огни, и в очередной раз думаю, что все-таки было бы неплохо, если бы нас было хотя бы двое.

Внезапно открывается дверь, и в купе влетает пожилая цыганка в длинной черной юбке, бросает на пустующую нижнюю полку шубку, садится, какое-то время тоже смотрит в окно. Потом говорит:

– Послушай, милый, дай руку, погадаю. Дай, не бойся.

Но я боюсь. Я много раз слышал, что цыганам верить нельзя, наговорят всяких ужасов, потом вздрагивай от малейшего пустяка.

– Не бойся, – словно прочитав мои мысли, успокаивает она. – Давай погадаю, не пожалеешь.

Мне страшно, но в то же время хочется узнать, что же все-таки ожидает меня в Благодатном, и я протягиваю ей руку.

Она всматривается в ладонь, ее лицо омрачается. Или это мне только кажется?

– Что там?

– Все хорошо, – как-то неуверенно говорит она, – что-то со зрением сегодня, не все линии вижу. Лучше, пожалуй, карты раскину.

Она достает из широкой юбки колоду карт и быстро разбрасывает их на столике.

– Тут то же самое, – теперь уже с тревогой в голосе произносит она. – В общем, так, милый, мой тебе совет: если есть возможность, не езди туда! Там опасность. Большая опасность.

Поезд замедляет ход, в сумочке цыганки звонит телефон.

– Да, подъезжаю, пятый вагон. – И, обернувшись, бросает мне напоследок: – Будь осторожен!

Цыганка уходит, поезд стоит, наверное, минуты две, потом трогается с места, а меня накрывает волна тревоги и отчаяния. Из головы не выходят слова: «Если есть возможность – не езди туда!». Но как я могу не ездить, если я уже еду! И зачем только я согласился, чтобы она погадала! Теперь я чувствую себя одинокой песчинкой в огромном и опасном мире.

Выхожу в коридор, чтобы хоть с кем-то поговорить и отвлечься от мрачных мыслей, но коридор пуст – ведь уже почти полночь. И все же здесь, как ни странно, становится спокойнее. Какое-то время стою у окна, вглядываясь в темноту. Убеждаю себя, что гаданию верить нельзя, потому что это фигня, и уже собираюсь возвращаться в купе, как откуда-то появляются двое. Взглянув на них, невольно задерживаюсь. Какие-то они особенные, не похожие на других. Один низкоросл, коренаст, с приплюснутым носом и узкими маленькими глазками. Второй высоченный, худой, с длиннющим носом и выпученными глазами. На обоих старые, растянутые, неопределенного цвета свитера, а широченные штаны заправлены в сапоги.

Эти особенные, не похожие на других останавливаются неподалеку от меня, я делаю вид, что думаю о своем и не обращаю на них никакого внимания. На самом деле мои уши превращаются в локаторы – жуть как интересно, о чем они будут говорить.

– Ну так че у тебя с кругосветкой-то? – слышу я хриплый голос.

– Дак че? Все нормально! Осталось только деньги найти, – отвечает тонкий, почти женский голос. Оказывается, это голос длинного.

– А много надо?

– Дык, где-то около девяносто трех штук…

– Девяносто трех штук!? – ужасается хриплый.

– Долларов, – уточняет тонкий.

– Это где ж столько денег-то взять?

– Дак че, искать надо… А остальное все готово. Лошади уже стоят…

Возникает короткая пауза, после которой хриплый спрашивает:

– Из Америки-то давно?

– Неделю назад как уехал…

Вот это странно. Если этот, с тонким голосом, собирает деньги на кругосветку, при чем тут Америка?

– Счастливый… А я вот пять лет, как там не был… – интересненько, неужели и этот был в Америке? – Ну и че, как там народ-то поживает?

– Дак как пять лет тому назад жил, так и сейчас живет… – отвечает тонкий голос. – Этим летом, правда, событие произошло офигенное…

Я невольно приближаюсь к собеседникам.

– Че такое? – спрашивает хриплый.

– Старую шахту помнишь?

– Ну…

– Так вот. Говорят, в отвалах золотишко есть…

Поезд набирает скорость, сквозь стук колес я почти ничего не слышу. Проходит какое-то время, и до меня снова доносится тонкий голос длинного:

– Ну вот, взял и сбил меня с мысли… Так вот, инженер Епанчинцев…

Тонкий голос становится тише, и опять я слышу всего лишь обрывки фраз, – С раннего утра с тележками, с колясками… тащат с хвостов… дворы им завалили…