Мила Нокс - Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе [сборник litres]

– Это он, – прошептал Вик. Глаза его были широко распахнуты. – Это кожа Балаура.

Теодор уже встречал отца Вика, гигантского змея, царствующего под горой в Карпатах, но, глядя на эти поблескивающие горы, понял, что Господарь Горы – просто карлик по сравнению с этим чудовищем…

Темнота надвинулась опасностью, удушливым, липким страхом.

– Вик, – выдохнул Тео и отметил, как вздрогнул его голос, – каким вообще образом ты собираешься… Ты серьезно собираешься?

– Да. Мне нужно добыть Лучезар. Балаур держит их под языком каждой из голов.

– Э… голов?

– У Балаура их не одна.

– Скажи, что шутишь.

Они плыли дальше, а горы все наступали, нависая над рекой, подобно гигантским мостам.

– Я не хочу дальше, – зашептал Тео. Ему стало не по себе.

– Так или иначе, река течет мимо убежища Балаура, и у нас нет выбора, – пожал плечами Йонва. – Но можешь не волноваться: он уже не одно тысячелетие как спит. Мир слишком стар для таких существ.

– Надеюсь, хоть одна из его голов бодрствует, – проворчал Вик.

– Я должен посмотреть. – Путеводитель вдруг приподнялся и сбросил одеяло. Потом, ежась от холода, стянул свитер и робу и выпрямился. Теодор отвернулся. Он слышал, как расходятся шрамы и как Йонва шипит от боли. – Мы совсем близко, – сказал Путеводитель.

Издали раздавался рокот, точно где-то в глубине гор грохотал водопад.

Йонва сел, набросил одеяло на плечи, но глаза не сомкнул.

Запах усилился. Они проскользнули в расщелину, и речка вынесла лодочки в широкую и просторную пещеру, по размерам сопоставимую только с той, где высился Ноктумгард. Ее заполоняли огромные валуны, а с пола тускло поблескивающими церквями поднимались громаднейшие сталагмиты. Навстречу сталагмитам спускались с потолка каменные сосульки сталактитов, и путники почувствовали себя совсем крошечными. Тео подумал: «Надеюсь, простояв тут миллионы лет, они не надумают свалиться именно сейчас».

– Вот он. – Йонва вытянул руку.

Речка вильнула вбок и увлекла лодчонки за собой. За белесыми кольцами змеиной шкуры вдруг обозначилась высокая темная гора. Они подались левее, проплывая сталагмитовый забор, и, когда выплыли на простор, Теодор увидел на том берегу гигантского спящего змея. Спинной хребет поднимался к вершине пещеры, туловище огибал длинный хвост, а впереди, под чудовищными углами вырастая из тела змеиным клубком, вытянулись многочисленные длинные шеи. Спящие головы лежали на берегу возле самой воды.

Когда Теодор унял дрожь, то насчитал двенадцать голов и оглянулся на вторую лодку. Путники застыли, побросав весла, и речушка несла безвольную плоскодонку вперед, пока остекленевшие глаза пассажиров смотрели на исполинского змея. Рокот оказался гулким утробным храпом, доносящимся из недр тела Великого змея. Балаур крепко спал, смежив веки всех двенадцати голов. Сам темно-зеленый, как ночное небо, а на лбу каждой головы сиял золотом широкий месяц. Лишь у одной, крайней слева, между век иногда проблескивала ярко-желтая полоса: видимо, эта голова спала чуть менее крепко, чем остальные.

Околдованные зрелищем, плыли они дальше и дальше, пока не миновали гору. Но рокот не утих, и мускусный запах по-прежнему раздражал горло.

Когда Балаур остался позади, Йонва без единого звука повел рукой, предлагая высадиться на берег ниже по течению. Двигаясь, точно разбитые параличом – руки-ноги отказывались слушаться, – они подчинились, стараясь не издавать лишних звуков. Казалось, заговоришь чуть громче, эта громада поднимет все двенадцать голов и…

Так же жестами Йонва подозвал всех ближе и прошептал:

– Мы останемся здесь. Одна из голов Балаура не спит, именно с ней тебе предстоит говорить, Змеевик. Запомни две вещи: Балаур – злое и хитрое создание, ему нельзя верить. Он подчиняется только Смерти и больше никому. А еще его нельзя злить.

Суровое лицо Змеевика на миг исказил страх. Невольно бросив взгляд зеленых глаз на гору темневшую поодаль, он передернул плечами, но потом сделал глубокий вдох и преодолел секундную нерешительность.

– Хорошо.

Крепкая рука перехватила меч. Вик коснулся большого черного кольца с таинственным очертанием в глубине камня, и Теодор вдруг рассмотрел, что это было – внутри кружился силуэт змейки.

– О! – вырвалось у Йонвы. Десяток глаз устремился на кольцо. – Этот артефакт… – Путеводитель отшатнулся. – Он очень и очень…

– Я знаю.

– Мне жаль.

– Что же, значит, выбора у вас нет.

Йонва помолчал, глядя на кольцо.

– Мы останемся здесь. – Он повернул слепую голову к спутникам. – Я чувствую вашу дрожь, и она понятна: нет в мире существа ужаснее, чем великий Балаур. Некогда мощь его была столь сильна, что Балаур высасывал воду из рек и озер и низвергал обратно на землю дождем, туманом и градом. Он повелевал всеми ветрами, летал меж облаков, и тень его сама была облаком – крылья Балаура затмевали свет, вселяя ужас в тех, кто видел его перед гибелью. Ужасный ураган был лишь дыханием Балаура Смертоносного.

Однако с тех пор прошло много тысяч лет, и ныне Балаур уже не тот. Чтобы очнуться от векового сна, ему требуется не минута и не ночь. Хотя глядеть на него спящего может лишь храбрец, но опасен сейчас Балаур не больше, чем каменная застывшая гора. И все же… мы останемся здесь.

Они немного проводили Змеевика и спрятались за куском змеиной кожи, застывшим на берегу, подобно гигантской белоснежной стружке.

– Ну что ж, – сказал Путеводитель. – Где сумерки…

– …Там рассвет, – тихо отозвался Змеевик.

Он окинул друзей последним взглядом, и в этот миг Теодору стало его жаль. Он не знал, что думать по поводу дел Вика и Вангели, но все-таки за это время Змеевик ни разу его не подвел… Теодор протянул руку, и Вик ответил ему крепким пожатием, а затем украдкой посмотрел на Дику. Та стояла, будто и не замечая его. Вик потупил глаза, но едва он сделал несколько шагов, как Йонва его окликнул:

– Подойди. И дайте нож.

Теодор поспешно вложил Путеводителю в руку тот, что подарил ему Вик. Йонва занес лезвие над своей рукой.

– Наклонись.

Змеевик приподнял бровь. Тем временем лезвие впилось в кожу на ладони Йонвы и прочертило линию. Выступила кровь. Путеводитель вернул нож Тео и смочил в крови кончик пальца.

– Наклонись.

Змеевик подчинился, и, когда его лоб оказался на уровне лба Путеводителя, слепец коснулся его окровавленным пальцем. Вик зашипел и закрыл глаза.

– Что…

– Не шевелись.

Йонва выводил на коже черту за чертой. От каждого прикосновения Вик втягивал воздух сквозь зубы, его бросало то в жар, то в холод. Друзья застыли в недоумении.

– Все.

Вик выпрямился. На его лбу алел символ – распахнутое око. Когда же парень открыл потемневшие глаза, зрачки его расширились, и вид он имел такой, будто только что явился из пекла.