Мила Нокс - Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе [сборник litres]

Вик смотрел ему в глаза, и Тео понимал это. Чувствовал взгляды тех, кто стоит рядом, и понимал: он – их друг.

Друг!

Змеевик протянул ладонь, немного смущаясь, – и они пожали друг другу руки. Пальцы Вика были холодные и твердые, точно мрамор. Вик пожал руку Санде и чуть улыбнулся ей, а когда повернулся к Шныряле, та обмерла, и все вдруг почувствовали нарастающее между ними напряжение. Воздух словно расплавился и застекленел, когда Вик взял в свои ладони руку Дики и сжал ее так, что Тео ненароком заметил – на миг их пальцы переплелись. Это касание длилось чуть дольше, чем у остальных, и, когда Вик отпускал руку Дики, казалось, он заставляет себя оторваться от Шнырялы.

Тео мог только догадываться, что творилось в этот момент в душе Вика, – ведь ему предстояло расстаться с девушкой навсегда! Он невольно посмотрел на Санду и подумал, что бы он чувствовал, если… Вдруг в поле зрения попал Ворона, и Теодор невольно отвел взгляд.

Змеевик глубоко вздохнул, закинул за плечи мешок и распрямился – бесчисленные склянки и баночки, спасавшие их в путешествии, зазвенели в сумке. Парень отвел длинную прядь и устремил на них ярко-зеленые глаза:

– Вы – единственные друзья, которые у меня были.

Затем Вик нехотя отступил и шепнул:

– Прощайте.

Тео хотел ответить, но горло сжалось, и он лишь больно сглотнул. Вскоре высокая фигура Змеевика растворилась в ночной мгле…

– Что же нам теперь делать? – спросила Санда.

Они стояли на вершине холма, в темных провалах руин еще мелькали призрачные свечи, и от этого жуткое чувство ползло мурашками по коже. Ветер летел над землей, бросая в лицо запахи свежей травы и полуночи, а они все стояли, уставившись в темноту, освещаемые лишь светом звезд, и молчали.

– Жить дальше… – выдавил Тео.

Путешествие окончено. Пора домой.

Тео чувствовал радость оттого, что все страхи остались в Полуночи, но вместе с тем пустоту. «Яломица, – повторил он, – тропа в горы». Соврал ли Йонва? Действительно ли мать там – и если да, то почему? А вдруг это ловушка?

«Мама… – подумал Тео. Он вдруг впервые осознал: мама – единственная, кто у него остался. – Что я скажу ей о папе, когда увижу? Как сообщу, что его нет?»

У него по-прежнему не было дома, он лишился отца, и единственное, что осталось, – хрупкая надежда на то, что мама отыщется…

«Нет, не все», – подумал Тео.

Он поглядел вслед Вику, перевел взгляд на Санду и Шнырялу – те стояли рядом, рука об руку. Тот Тео, который вошел в Полночь, и тот, который оттуда вернулся, – два разных человека.

«Вы не останетесь прежними».

Что-то изменилось. Теодор явился на Макабр одиноким, а теперь у него есть друзья, которых он никогда не имел… Он отыскал детское воспоминание о том, как смотрит в зеркало: перед глазами встал задорный мальчишка, взгляд сияет от радости и нетерпения, любопытства и жажды жить. Тео признался себе: он хочет быть таким.

Пока не знает как, но хочет.

И быть может, за все эти годы он еще не разучился быть счастливым и однажды вспомнит, каково это – радоваться только потому, что над землей взошел новый сияющий день.

Он вошел в лес, и лес принял его точно старый друг.

Прохлада дохнула в лицо, мох и трава влажно зачавкали под ногами – недавно прошел легкий дождь, какие сопровождают наступающую весну. Лес застыл в ночной тиши, и во всем чувствовалось: апрель близок. Где-то прокричали птицы, они возвращались с юга и искали свои гнезда, сидевшие на корявых ветвях точно короны. Ветви оплели небо черной паутиной. Змеевик замер на секунду, поднял голову к зениту: тысячи холодеющих солнц смотрели на него из вечной глубины.

Он гулко сглотнул.

Нужно попрощаться с этим миром как человек. На рассвете он станет змеем и будет служить отцу до конца своих дней. Юноша медленно поднес руку к груди, вынул из-за пазухи Лучезар. Камень разгорелся ярко-зеленым осколком звезды: прекраснейший, чудный свет – и скоро он будет литься из его груди, там, где сейчас бьется сердце.

Змеевик спрятал камень обратно и зашагал быстрей.

Пальцы горели, словно он водил ладонью по пламени, все еще помня прикосновение Дики. Юноша снова замер, прикрыл глаза. Грудь тяжело поднималась и опускалась, он был не в силах сдвинуться ни на шаг и слушал, как за его спиной птицы радуются весне. Скоро каждая птаха в этом лесу сыщет себе пару. Совьет гнездо, натаскает перьев, травинок. Будет петь гимн жизни и любви.

Только не он.

Когда-то Вик бегал с Дикой по городу, просиживал ночи напролет в канализационном люке, устроившись на лежанке между девочкой и ее псом, и даже не думал, что это единственные часы человеческого счастья, которые ему отмерены. Понял это Змеевик, лишь когда лишился всего, провалив испытание.

Умер.

Стал нежителем.

Из-за нее.

Узнал, что умерла она.

Из-за него.

Змеевик охватил лицо ладонями. Щеки горели. Веки бешено пульсировали под пальцами. Раздув по-змеиному ноздри, он жадно втянул воздух.

Его руки пахли ею…

Она уже вернулась домой. Змеевик представил, как Дика отводит ветви шиповника, открывает дверь своего дома. Сразу ли увидит на столе бумагу, придавленную зеленым камнем? Ее в приюте научили писать, она научила его. Он не мог сказать слова прощания – слишком тяжело, – лишь написать. Все путешествие Змеевик не позволял себе остаться с Дикой наедине. Хорошо, когда они прощались на холме, там были другие. Если бы они остались вдвоем…

Сердце радостно подскочило. Забилось, жалкое, от одной мысли об этом.

Змеевик не знал людской жизни, пока не увидел своими глазами на вылазке в город. Однажды он подглядел за двоими: девушка и юноша стояли на улице, держась за руки. Юноша вдруг наклонился и прижался ко рту девушки губами, а она оплела нежной рукой его шею, притянула к себе – и Вик, никогда прежде такого не видев, не мог оторвать взгляда. Сам не знал почему. Он вдруг перестал чувствовать себя змеенышем. Змеи такого не испытывают.

Он ощутил себя человеком.

И до сих пор не искоренил тягу к людям. Путешествие в Полночь не прошло бесследно: отправляясь в страну Смерти, он еще был змеем – но теперь… какой же он теперь змей? Вик смеется. Хохочет. Даже шутит. Он чувствует, чувствует! Слишком много! Он хочет того, чего хочет лишь человек.

Будто путешествие в мир Смерти подарило ему жизнь.

Вик открыл глаза.

Впереди между деревьями показалась старая сосна: ветви раскинулись в стороны, могучие корни у основания сплелись, точно гадюки во время змеиной свадьбы. Там находился лаз, и только Вик знал этот путь.

Он знал все пути, ведущие в царство Господаря Горы.

Не знал лишь пути обратно из ловушки, в которую попал.

Шаги разносились эхом под тысячелетними сводами – здесь, под землей, всегда холодно и темно. Так любят подданные Господаря Горы. Так любил он, пока не увидел солнечный свет. На стенах сверкают камни, кристаллы и змейки – и не понять: то ли часть барельефа, то ли живая медянка притаилась на потолке. До того как Змеевик побывал в Золотом Дворце, великолепней этих он не видал палат.