Мила Нокс - Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе [сборник litres]

Он двинулся к краю поляны, но возле самых деревьев замедлил шаг. Вспомнил, как ставил подпись на договоре. «Иди же! Ты избавился от соперников, остались только Вангели и Алхимик». Но пункты… «Черт возьми, не будь идиотом, это просто бумажка!» Тео потоптался еще немного, чертыхаясь, в конце концов плюнул и направился обратно.

Он долго шарил в траве и ближайших зарослях, пока не додумался вернуться к ручью, и там, рядом с камнем, на котором лежал, нашел отпечаток ступни. Босой ступни, вдвое меньше его собственной. Стараясь не шуметь, Тео пошел вниз по ручью; журчание разливалось по округе холодно и жутко. Через некоторое время он разглядел в камышах круглый вход: такой бывает, если речные животные делают лаз вглубь зарослей. Тео потянул воздух и учуял слабый запах костра. Покачав головой, он зажал в зубах нож и, встав на колени, пополз.

Под ладонями хлюпало, колени промокли, но Тео не обращал на это внимания: он обнаружил в затхлом иле еще несколько отпечатков босых ног и понял, что движется в верном направлении. Он пополз быстрее, а когда заросли закончились, выглянул из лаза и чуть не вскрикнул.

Перед ним открылась огромная поляна, окруженная древними деревьями – полусгнившими, искореженными. Посреди нее горел костерок, вокруг которого расселись странные создания. Тео поморгал, чтобы отогнать видение, но нет: на пеньках действительно устроилось несколько десятков карликов, точа ножи и перебрасываясь утробными звуками. Все они были ростом с трехлетнего ребенка, странно одетые: штаны и кожухи вывернуты наизнанку, а ноги – босые. Во главе на самом высоком пне восседал толстый карлик с рыжей бородой. На его шишковатый лоб то и дело сползала корона: птичье гнездо с яйцами.

– Премя вленников! – Карлик в черном бухнул в маленький металлический гонг.

Коротышки загалдели, и из зарослей появились еще карлики, явно тащившие что-то тяжелое. Когда на поляну выволокли три тела, обмотанные лианами, Тео с ужасом узнал в них… Санду, Шнырялу и Маску!

Пленников подтащили к костру, и Тео с облегчением отметил, что они в сознании. Шныряла, разумеется, гневно зыркала из-под листьев и цветов и гулко мычала, пытаясь выплюнуть лиану.

Главный карлик поднял пухлую ладонь, и маленький народец утих.

– Братья мои спиридуши! Мы воздавали хвалу Великому Спиридушу несколько часов, и вот время настало: он готов принять в жертву этих неверных… Гадких, мерзких, как их? Сквернословов, да! Мы не потерпим, чтобы в нашем лесу звучали грязные слова! Наказание неверным – смерть!

Спиридуши одобрительно затопали босыми ногами.

– Великий Спиридуш пожрет сквернословов, ведь он, – лицо карлика расплылось в слащавой улыбке, – сама музыка!

Спиридуши радостно захлопали в ладоши, а из травы вынырнуло несколько малышей, которые подбежали к Шныряле и с визгами принялись ее пинать. Шныряла таращила красные глаза и рычала. Король поморщился, помахал кистью, и ребятня оставила Шнырялу в покое, рассевшись возле главного спиридуша. Один из малышей запрокинул курчавую головку и пропищал:

– А сскаражете про Сперикого Велидуша?

– Великого Спиридуша, – поправил король. – Эх, мальки! Когда-то ваши деды говорили много дурных слов, и Великий Спиридуш рассердился. Он наказал дедов, и теперь все спиридуши все путают. Кроме вашего короля, да! – Главный спиридуш выпятил грудь, как ему казалось, очень важно. На деле же он выдвинул живот, отчего кожух угрожающе затрещал. – Но однажды Великий Спиридуш явится и излечит нас!

– Зумыкой?

– Музыкой, – закивал король. – Потому что Великий Спиридуш – бог музыки!

Карлики радостно загалдели, а Тео, судорожно соображая, что за чертовщина тут творится, слушал дальше.

– Однажды он явится, ага… Великий Спиридуш. – Жирный подбородок короля благоговейно затрясся. – Высо-о-о-кий, как дерево, прекрасный, как… свет месяца, да!

Эти слова ввели спиридушей в исступление, они восторженно заахали и заохали.

– И еще… лик его, то бишь лицо, светел. А волосы – длинные, значит, сияют и переливаются… и такой свет от него по всей земле… ослепительный! А на голове, понимаешь ли, красивущие перья и цветочная корона. Одет он в розовое и благоухает, ну… как весенний луг! Да, такой он – Великий Спиридуш, сама музыка. Однажды он явится нам!

– Госедня?

– Не, малек. Не сегодня.

– Хоцу госедня! Госедня! – захныкал малыш, и недовольная лохматая мамаша щелкнула его по затылку.

– Вот когда мы принесем много жертв, Великий Спиридуш явится и снимет заклятие. А теперь – зумыка! Тьфу ты, музыка!

К королю подскочил карлик с ужасно волосатыми ногами и, поклонившись, подал ему свистульку, в которой Тео опознал цветастого петушка Санды.

Спиридуши, забыв про пленников, сбились в кучу. Главный поднес свистульку к толстым губам – причем не той стороной – и дунул. Из петушка вырвался пронзительный звук, как будто кого-то раздавили. Тео поежился.

Спиридуши же затряслись со счастливыми лицами, поднялся гвалт и шум, тут и там раздавались радостные хлопки. Главный с довольным видом дунул еще раз – и одна старушка, не выдержав наслаждения, с восторженным воплем упала и задергала в воздухе босыми пятками:

– Зумыка, зумыка!

– Премя вленников! – Черный карлик снова ударил в гонг.

Спиридуши, оправившись от «концерта», радостно налетели на пленников и потащили их к костру. Тео судорожно моргнул, соображая, что делать. Он вдвое выше, у него нож. Но и карликов целая куча, и они тоже с ножами. А вокруг поляны на ветвях расселось еще несколько десятков спиридушей, болтая в воздухе босыми ногами, и у каждого в руках было по острому камню.

Тео переполз чуть ближе, за куст, усыпанный гроздьями крупных белых цветов, и осторожно выглянул. Пламя разгорелось ярче, спиридуши принялись водить хоровод, пока дергающуюся Шнырялу, как самую «неверную», подтащили к костру. Ее постоянно хватали за бока, а девушка яростно выла, брыкаясь, и наконец угодила сапогом одному из спиридушей по носу. Карлик с воплем повалился в костер, подпрыгнув, схватился за зад и начал носиться по поляне, пока не додумался сесть дымящимися ягодицами в пенек с водой.

Тео отвел цветущие ветви, пытаясь разглядеть, что происходит, и тут…

«Цветы. Песня». Теодор застыл, тяжело дыша от страха, смешанного с возбуждением. Он уставился на большие белые грозди, висящие перед самым носом. Вот цветы. А песня… Дрожащей рукой Тео потянулся к плащу и нащупал флуер. Голос сказал, что делать!

Великий Спиридуш…

Тео разрывался. Он глянул на лаз, но заставить себя заползти обратно, слыша вопли Шнырялы и стоны Санды, не мог. «Если это не сработает…» Мысленно выругавшись, Тео взял себя в руки. «Об этом в моем дневнике записи не будет! Если кто расскажет, я того убью!»