Елена Шумкина - Сказка о городе К. Часть 1

– Что же он взамен потребует? – со страхом в голосе шёпотом спросил Корней.

Радушный хозяин пригласил девочку и Иннокентия войти. Тополь и дом остались на поляне. Вошедшие увидели, что в тёмной избушке всё сделано из дерева. А на полках девочка заметила удивительных деревянных кукол. Некоторые куклы стояли одни, другие с собачками, с маленькими детьми на руках, некоторые стояли целыми семьями и держались за руки.

– Ой, дедушка! Какие у тебя куклы замечательные! Можно мне посмотреть? – попросила Полина.

– Посмотри, поиграй, если хочешь! – разрешил леший.

Домовой сжал девочке плечи и зашептал прямо в ухо:

– Не вздумай, Полина!.. Это заблудившиеся в тайге люди!.. Не разбей никого случайно!.. Их тайга в кукол превращает!.. Ты этим людям ничем не поможешь…

Полина в ужасе отшатнулась и поёжилась:

– Бедные, бедные…

– Не показывай вида!.. Не бойся! – Иннокентий спокойно посмотрел девочке в глаза, и та перестала дрожать.

Иннокентий, Полина и Иван Иваныч пили душистый чай с кедровыми орешками и молчали.

Наконец Иван Иваныч заговорил:

– Есть у меня одна тайна. К Синильге улететь можно. Только не по воздуху. А сквозь время и пространство, – он помедлил. – Могу вас с девочкой разом к Синильге на блюдечке доставить. Только вот просьба у меня к тебе. С Синильгой нас старое знакомство связывает. Было это давно, лет триста назад. Я тогда ещё был молодой совсем. Занесло меня на Север, на остров Малый Таймыр 14 14 Малый Таймыр – остров в море Лаптевых на севере Красноярского края. , там она живёт. За оленьими рогами ездил… Там мы и встретились. Была она такая красавица, что глаз не оторвать – статная, высокая. Волосы чёрные, как воронье крыло, и глаза огромные и тоже чёрные, как ночь. Я тоже красавец был. Полюбила она меня. Говорит, со мной будешь жить, на Севере. А я её испугался. Про неё ведь недаром дурная молва идёт, будто бы она людей в холодную степь манит своей песней, и не находят их больше. А я хоть и не человек, а боязно. И согласиться страшно, и отказать. Только вот отказать ещё страшнее. Прожил я с ней месяц-другой, по тайге затосковал. Отпусти, говорю, меня домой, в тайгу, к Деду моему. Попрощаться хочу. Она мне – иди, мол, только часики мне свои драгоценные оставь, чтоб и мне и тебе спокойней было. И пришлось мне часы мои ей оставить. А сам я убежал – по речке, по речке, и домой. Да только я и сам не промах – украл я у Синильги её чудесный алмаз. В этом алмазе её волшебный голос живёт, которым она в снежной степи путников заманивает, напевая им сладкие песни. Как камень её исчез, так она лютовать ещё больше стала… Ох, и сердится же она на меня! Сам боюсь, а тебя прошу – верни мне часы.

– А я тебе что оставлю для спокойствия? – спросил Иннокентий.

– Корнея, – ответил Иван Иваныч, – своего друга. Зима длинная, дрова никогда лишними не будут.

Иннокентий поёжился. Посмотрел на девочку, которая слабо держала стакан горячего чая. «Может, ну её! Всю эту затею…»

– У тебя-то часики есть, твой Корней и веткой пошевелить не успеет, как ты с девочкой вернёшься, – урезонивал Иннокентия леший.

Полина достала свою тетрадь и карандаши. Домовой вздохнул:

– Ладно, поедем.

– Полетим! – поправил леший. – Полетим!

– А как же, дедушка, мы полетим? Разве так бывает? – спросила Полина, расхрабрившись от горячего чая.

– Штука вся в том, что сегодня полнолуние. Везёт вам! Раз в году, весной в полнолуние, раскрываются на столбе Перья Волшебные Ворота. Куда захочешь – туда тебя и отправят. Только вот надо до рассвета успеть назад вернуться, а то целый год потом ждать, когда снова весна и полнолуние настанет.

– Быть по-твоему, – Иннокентий взял девочку за руку и повёл из избушки. – Вот же старый плут… – недовольно шептал он по пути, решив ничего не рассказывать друзьям. Дом и Корней двигались за лешим. А тот, довольный своей хитростью, важно шёл впереди и вёл всех к столбу Перья.

Полина сидела в доме и машинально делала зарисовки того, что видела вокруг.

– Что ты делаешь, человеческий ребёнок? Опять рисуешь? – рядом с ней вдруг возник домовой.

– Да… Спасибо, что позволили мне. Я хотела бы научиться рисовать, как…

– Суриков? Или Поздеев?.. Хочешь, Корней расскажет тебе про Поздеева? Про то, что такое искусство?

– Очень хочу! – с жаром ответила Полина.

– Эй, Корней, расскажи ребёнку про Поздеева!

– Ну, слушай, человеческая девочка Полина, – и тополь рассказал ей историю.

Чудо

Вторая история, рассказанная

человеческой девочке тополем Корнеем

А однажды было вот что.

Лето ещё не покинуло город, но уже приближалось к концу. Настала ночь, дом открыл глаза и увидел тополя.

– Привет, Корней!

– Привет, Пахом. Вот жду, когда ты проснёшься. Писем сегодня нет, перелётных птиц тоже. Пойдём гулять!

– Пойдём!

Друзья неторопливо побрели вдоль по главной улице. Навстречу им со сложенным зонтом шла фигура Андрея Поздеева 15 15 Андрей Геннадьевич Поздеев (1926–1998) – российский художник. Жил и создавал картины в Красноярске. . Памятник-художник, видимо, тоже решил пройтись.

– Добрый вечер, Андрей Геннадьич! – поздоровались тополь и дом. – Гуляете?

– Здравствуйте, друзья мои! Дивная погода, так захотелось рисовать. Вот собираюсь найти подходящее место, – Андрей Поздеев светло улыбался и был необычайно одухотворен. От нетерпения он даже постукивал рукой по портфелю.

– А можно с вами? – запросился тополь. – Пож-жалуйста!

Дом сурово на него посмотрел – вот несносный, надоедает человеку.

– Отчего же нет, пойдёмте со мной. Вот только не знаю, из чего сегодня рисовать.

– То есть из чего? – удивились друзья.

– Просто раньше я мог рисовать только красками, а теперь я могу творить чем угодно и из чего угодно. Ладно, я, кажется, решил. Пойдёмте на Караульную гору. Люблю это место.

Пахом и тополь очень обрадовались – они увидят, как возникает искусство. Это так здорово, и описать нельзя! А ещё дом был особенно рад, что художник выбрал Караульную гору, ведь там живёт Параскева…

Поздеев оставил свой зонт вместо себя, и компания двинулась за ним на гору. Ночь была очень красивая, тихая, по небу гуляли весёлые облачка. Художник шёл, сутулясь, и улыбался.

Параскева была на месте.

– Добрый вечер, дорогие мои, – заулыбалась часовенка.

– Здравствуй, Параскева-краса, – ответил ей художник. – Побудешь с нами?

– Если не помешаю, батюшка.

Дом весь зарделся от радости, друзья же делали вид, будто не замечают, что красная штукатурка Пахома стала свекольной.