Михаил Гришин - В гостях у Бабаси

От такого любопытства кто угодно почувствовал бы себя неловко, а Пельменю хоть бы что: ухмыляется себе и тоже разглядывает Бабу Ягу, видно, для того, чтобы запомнить её личность получше и по возвращении домой хвалиться о своём знакомстве всем подряд.

Однако на его месте вести себя столь легкомысленно было крайне неосмотрительным поступком. Потому что когда Пельмень улыбался, у него щёки всегда раздавались в объёме. В другое время дела да этого никому не было, но только сегодня случай вышел особый.

От вида его круглого лица со щёлочками вместо заплывших глаз, у Бабы Яги сильно разыгрался аппетит. Потрепав Пельменя за пухлую щёку, она плотоядно облизнулась:

– Жирный… как барашек.

Не успел Пельмень обидеться на такое несправедливое сравнение, а Баба Яга уже вцепилась в его руку своими пальцами, как клещами. Роняя по дороге слюну, Баба Яга бесцеремонно поволокла слегка упиравшегося Пельменя к избушке, должно быть, считая его дальнейшую судьбу делом решённым, что давало ей право вести себя с толстяком, как с собственностью.

– … петрушка, перчик, лавровые листочки, – бормотала Баба Яга о своих гастрономических пристрастиях, – соль по вкусу…

Ещё немного, и наваристый Пельмень точно угодил бы в котёл, став первым из путешественников, востребованным в качестве деликатеса для стосковавшейся по горячему Бабы Яги.

Но намечавшуюся вечеринку расстроила Бабася, неожиданно вмешавшись в ход кулинарных приготовлений. Зная Бабу Ягу как облупленную, Бабася ничуть не сомневалась в её недобрых намерениях. Видя, как она самым бессовестным образом навязывается в знакомые к доверчивому Пельменю, Бабася заключила: Баба Яга за тысячу лет так и не посчитала нужным расстаться со своей самой вредной привычкой – губить людей ради сомнительного удовольствия напихивать пузо до отвала. Всё-таки соображать надо, чем питаться!

– Что ж ты, старая, вытворяешь?! – накинулась стыдить её Бабася.

– Тебе какое дело? – недовольным голосом отозвалась Баба-Яга.

– Аль тебе ягод да грибов мало?

Баба Яга презрительно фыркнула, из чего можно было заключить, что лесные дары внушали ей отвращение.

По своей душевной простоте Бабася всё же попробовала взывать к совести, которой у Бабы-Яги сроду не водилось, что она и доказала, грубо оборвав:

– Катись отсель!

– Сама катись! – не стала далее с ней церемониться Бабася и, указав на оставленную Витькой палку, припугнула: – А то возьму вот дрын, да и начну тебя уму разуму учить…

– Руки коротки! – выкрикнула уязвлённая Баба Яга.

– Да уж не короче твоих! – нашлась, что ответить Бабася.

Пельмень, напуганный тем, с каким жаром выясняли отношения преклонного возраста бабушки, которым и жить-то осталось всего ничего, бочком-бочком и улизнул в избушку, поближе к своим друзьям.

– Там это… старушки разругались, – выпалил он с порога.

– Это чего же они не поделили? – заинтересовалась Люська.

– Не знаю, – простодушно пожал плечами Пельмень, с любопытством оглядывая обстановку, в которой проживала сама сказочная Баба Яга.

Чего только тут не было! Печь с закопчённым чугунком на загнетке, возле печи дрова, кочерга, рогач, чапельник, кадка с водой, легендарная ступа, далее – лавка, стол, на стене старинные часы с кукушкой и две фотографии: какого-то болезненного вида – кожа да кости – старикашки с безумными глазами, должно быть, Кощея Бессмертного и Змея Горыныча, снятого во всей красе – с огнём и тремя головами, которого сразу по этим признакам узнаешь.

Чёрный кот, разлёгшийся на подоконнике единственного окна, приоткрыв глаз, настороженно наблюдал за визитом непрошеных гостей, чтобы в случае чего успеть спастись бегством в дремучие леса или, если сбежать не удастся, напоследок хоть выцарапать кое-кому из них глаза.

– Пускай ругаются, – беспечно отозвался Витька, взглянув на запыхавшегося Пельменя. – Обе они сказочные существа… Так что как-нибудь сами между собой разберутся…

Между тем разгорячённые скандалом старухи стали припоминать друг другу все неблаговидные поступки, совершённые ими за долгие годы.

– А кто хотел Ивана-дурака слопать? – обличила Бабася в корыстных намерениях Бабу Ягу. – Не ты?

Сей позорный факт из своей биографии Баба-Яга отрицать не стала, а объяснила его просто:

– На то он дураком и обзывается, что всюду лезет, не знамо сам, куда… А я, значит, за него отвечай? Нет уж, дудки!

– Иван-царевич, скажешь, тоже был дурак? – многозначительно сощурилась Бабася.

Баба Яга внимательно всмотрелась в неё своими жуликоватыми и бессовестными глазами и с подвохом сказала:

– Думаешь, раз ты вырядилась, как барыня, значит, теперь имеешь право учить других? Не угадала!

– Да, вырядилась! – притопнула ногой Бабася. – А тебя что… взы берёт? Ишь ты как вылупила свои зенки от зависти!

– Подумаешь, – пренебрежительнее отозвалась Баба Яга сильно смухортив своё лицо, которое и без того принадлежало не красавице. – Я, если захочу, и получше смогу нарядиться! Мне Кощей Бессмертный когда ещё предлагал…

Что предлагал ей известный сердцеед Кощей Бессмертный, Бабася так и не узнала, потому что Баба Яга неожиданно развернулась и рысью припустила к избушке, на ходу выкрикивая:

– Некогда мне тут с тобой лясы точить! Меня там обед дожидается… Сы-и-и-тнай!

Кого она имела в виду под «сытным обедом», догадаться было нетрудно.

– Ах ты, прохвостка! – сокрушённо всплеснула руками одураченная Бабася. – Надо же было так опростоволоситься!

Баба Яга тем моментом забежала внутрь, хлобыстнув дверью за собой с такой силой, что избушка напуганной курицей мигом вскочила на свои курьи ноги.

Ожидать, что Баба Яга одумается и извинится за непристойный поступок, объяснив его как шутку, нечего было и думать, и Бабася, сложив ладони рупором, крикнула:

– Ты ещё об этом пожалеешь!

Избушка встрепенулась и, видно, по приказанию своего беспокойного жителя, резво побежала вглубь леса.

Чёрный кот, не ожидавший, что глупая изба без всякого предупреждения тронется с места, едва не свалился с подоконника, в самый последний момент успев за него уцепиться острыми когтями. Мотаясь во все стороны бесхозным хвостом, он испуганно таращил глаза, пронзительным воем вторя своей хозяйке, которая специально выглянула в окно, чтобы поглазеть, что теперь будет делать Бабася, и назло ей кривлялась, злорадно хохотала и высовывала язык.

Возмущённая Бабася, было, кинулась догонять, да разве за избушкой угонишься. Вон у неё какие жилистые ноги, как у настоящего спортсмена.

Глядя на удаляющуюся избушку, уносившую в неведомые края пленённых путешественников (впрочем, они сами хороши, развесили уши от сладостных речей Бабы Яги, коварней которой старухи в целом свете не сыскать), Бабася закручинилась – где теперь разыскивать избушку, если она по своей сверхпроходимости и мобильности превосходит любой из автомобилей, виденных ею в журнале для автолюбителей.