Александр Седых - Великолепные зверята и чародей из Арбузовки. Книга 2. Чародей из Арбузовки

– Богатые пенсионеры? – хищно прищурил блеснувший глаз Циклоп.

– Какое там, – безнадёжно махнул Ушастый. – Пособие – чтоб не сдохли.

– Значит, не любят отставники Бальтазара, – сделал вывод Циклоп.

– Лучше жадного падишаха не поминать в их присутствии, – передёрнул плечами Ушастый. – Злые черти. Разорвут – глазом моргнуть не успеешь.

– Я умею долго не моргать! – бесшабашно захохотал Циклоп. – Туз, Шустрик, разворотим осиное гнездо?

– Чур, я стою на шухере, – вспомнил любимую роль Шустрик.

– А мне ты опять, Циклоп, морду расцарапаешь? – упрекнул кота за былое Тузик.

– Ребята, что задумали? – напрягся кролик.

– Ушастый, как буча поднимется – начинай у инвалидов мелочь по карманам тырить.

– Дело привычное, – согласился городской воришка.

– А мне чо-о делать? – хрюкнул сопливым пятачком Жорик – поросёнок в бандитских налётах ещё не участвовал.

– Будешь работать лошадью, – велел Циклоп и, видя в глазках глупой свиньи отсутствие понятий, раздражённо разжевал: – Скромно топчешься у чёрного хода. Шустрик грузит тебя добычей, и ты быстренько перебираешь копытами в сторону нашей хаты. Усёк, лошара?

– А много добычи-то? – беспокойно потёр загривок ленивый поросёнок. – Я не очень-то крепок в работе.

– Жорик, ты хочешь хорошо пожрать? – ударил поросёнка в больное место Циклоп. – Или будем сидеть у Коваля на хлебе и воде?

– Если еды, то я много унесу, – сразу оживился Жорик.

– Сколько Шустрик с кухни стянет, столько и повезёшь, – зло буркнул Циклоп.

– Ты это, – Жорик пихнул Шустрика локтем в бок, – не стесняйся, побольше там бери, ходки три-четыре успей на кухню сделать. Я выносливый, сдюжу.

Распределив роли, налётчики подкрались к портовой таверне «Вырви глаз». Шустрик с Жориком шмыгнули во двор, остальная компания по одному зашла в питейный зал.

Душное помещение таверны было до отказа забито диковатого вида личностями. В клубах табачного дыма злобно сверкали оскаленные пасти и налитые кровью глазки. Плутоватый свинья-бармен под стойкой втихаря булькал воду в кислое вино. Завсегдатаи угрюмо цедили из литровых кружек дешёвый эль и откровенно зевали. Ужасно хотелось дать кому-нибудь кулаком в наглую морду, но было жарко, лень и ещё не назначили виноватого. В общем, в зале царила полуденная скукотень.

– Это я, кажется, удачно зашёл, – оценил расстановку сил Циклоп. На каждого военного инвалида имелось по шустрому бродячему коту, поднаторевшему в уличной драке. – Привет, братва! – Наглый чёрный котяра в белой чалме помахал браткам ручкой и подмигнул: – Ща-а я буду инвалидов до трусов раздевать. Есть смельчаки перекинуться с профессионалом в картишки? Бармен, карты на стол и выпивку!

Похоже, денёк переставал быть томным – на горизонте замаячила хорошенькая потасовка. Опытный бармен приказал служкам держаться поближе к бару, да и кухонных кликать на подмогу. Драка намечалась нешуточная. Чужой кот вальяжно плюхнулся за стол местного авторитета инвалидов. Авантюрист выбрал себе в партнёры здоровенного тигра.

– Ну что, кот-переросток, сразимся?

– Я Полосатый! – рыкнул на нахала однорукий тигр.

– А меня братва Циклопом кличет, – оглянувшись на своих, представился кот и опять подначил инвалида: – Надеюсь, одной лапой карты удержишь?

– Я блох и одной давить могу, – не остался в долгу калека.

– Ставлю на кон пять монет, – небрежно бросил на стол потёртый кошель Циклоп. Развязывать мешочек с плоскими камешками шулер не собирался, а так, с виду, кошель тянул монет на двадцать-тридцать.

– Отвечаю, – открыто сыпанул мелочь на стол Полосатый.

Вокруг стола сразу образовалось два полукольца болельщиков. И кошачью половину Циклоп не разочаровал. Первые выигранные медяки ушли на подогрев публики. Фортуна, как всегда, благоволила Циклопу в азартных играх. Уличная братва охотно лакала дармовую выпивку. Инвалиды злились, но уличить профессионального игрока в шулерстве пока не могли. Циклоп же долго присматриваться к ловким кошачьим лапкам не дал: заручившись сочувствием братвы, провокатор перешёл к заключительной фазе операции. Он подмигнул Тузику, и тот неожиданно безосновательно обвинил кота в нечестной игре.

– Мухлюешь, безродный ублюдок! – истерично завопил Тузик. – Все коты – подонки и воры!

Некоторые инвалиды тут же охотно развили злободневную тему.

– За что честных котов позоришь, шавка бальтазаровская?! – возмутился Циклоп, а с ним и вся честная братва. – Тупоголовые солдафоны, вы ни воевать, ни играть толком не умеете! Правильно славный Бальтазар ваше блохастое отребье пинком под зад из армии вышиб. Слава мудрому Бальтазару!

Озлобив до предела толпу обиженных инвалидов, Циклоп «вцепился» когтями в рожу Тузика и завалил пса под стол.

– Бальтазаровские прихвостни инвалида обижают! – жалобно завопил из-под стола Тузик.

– Братва, инвалиды честных котов бьют! – оттуда же истошно завизжал Циклоп.

Накалённая злобой атмосфера взорвалась. Коты с диким мяуканьем бросились тузить инвалидов, а искалеченные войной ветераны охотно вспомнили времена жарких рукопашных сражений. Полетели в стороны перевёрнутые столы, в ход пошли деревянные табуреты и костыли. Свинья-бармен занял оборону за стойкой бара, с кухни подоспели поросята с поварёшками.

Ушастый, срезав пару кошелей у буйных инвалидов, по стеночке пробрался к выходу. Через минуту в дверь прошмыгнули слегка потрёпанные Циклоп и Тузик.

Шустрик из окна кухни загрузил провизией Жорика и погнал «лошадь» по узким улочкам к перекрёстку, где ношу запыхавшегося кабанчика слегка облегчили оголодавшие товарищи.

В лавку жестянщика компания ввалилась сытая и довольная, шумно обсуждая удачную операцию по изъятию чужого имущества.

– Медяков натырили маловато, – посетовал Циклоп.

– Зато харчем отменно затарились, – свалив мешок с плеч, похлопал пузо Жорик.

– На воровстве и разбое долго не проживёшь, – недовольно встретил компанию Никитка.

– Честные на хлебе и воде сидят, а шустрые пируют, – отказался поститься поросёнок. – Вон Шустрик стащил прямо с разделочной доски молоденького петушка. Ща-а-а на вертел насадим и зажарим!

– Красивый петушок, но ещё не ощипанный, – извинился за дефект мышонок.

– Не трави душу, Шустрик, вынай петуха – вмиг ощиплю, – потянулась к добру Лисса, любительница куриных потрошков.

Шустрик порылся в мешке и извлёк на свет придушенную птичку. Пёстрое тельце окручено верёвкой, даже клюв завязан.

– Да это же попугай! – засмеялся Никитка.

– Что, несъедобный? – огорчился Жорик.

– Раз на кухне лежал, значит съедобный, – пустил слюну Серый.

– Верно, волчара, – оживился Жорик и метнулся за разделочным тесаком.