Маргарет Хэддикс - Самозванцы

– …окажется, что ты слишком устала и голова у тебя не варит, – договорил Чез. – Эмма, мы две недели возились с этим письмом! Двенадцать часов ничего не изменят!

– Девять, – поправила Натали, глядя на экран телефона. – Отравляемся через девять часов. Нам надо будет выйти в то время, когда я обычно сажусь на автобус. Я уж придумаю какое-нибудь объяснение для папы, зачем вам троим нужно поехать вместе со мной. – Она явно прикидывала варианты. А Эмма выпятила нижнюю губу, как будто злилась на Чеза, который сомневался, что она способна разгадать мамин шифр за двенадцать часов. Или за девять.

– Эмма… – начал Чез.

– Знаю, знаю: сон – это сила, – перебила та.

Чез чуть не заплакал, потому что так обычно говорила мама. Он отвернулся, чтобы Эмма и Финн ничего не заметили.

– Но разве не опасно возвращаться в тот мир, не выяснив всё, что возможно? – продолжала она.

– Ну да, конечно, – пробормотал Чез. – Но что мы можем поделать?

Следующие несколько часов прошли как в тумане. Чез, Эмма и Натали легли за полночь – они составляли списки, перепроверяли их, собирали вещи, потом впихивали в рюкзак ещё что-нибудь жизненно важное. Финн храбро боролся со сном, но потом Чез обернулся, чтобы о чём-то спросить брата, и обнаружил, что тот посапывает, свернувшись на полу рядом с рычагом. Чез присел на корточки, чтобы поднять его и отнести в постель, и вдруг почувствовал, как волосы Натали защекотали ему руку. Она наклонилась и сказала, глядя на Финна:

– Будет очень плохо, если завтра мы оставим его здесь? Просто не станем будить. Зачем подвергать Финна опасности? И он составит папе компанию, если… если он сможет всё объяснить, если…

Чез прекрасно понимал, что именно Натали не договаривает: «Если мы не вернёмся из другого мира». Глядя, как улыбка играет на лице Финна – только Финн мог улыбаться даже во сне, даже накануне опасного предприятия, – Чез понял, почему Натали так хочет уберечь мальчугана. Чез тоже этого хотел. Но, подсунув руки под шею и под коленки мальчика, он произнёс сердито, почти с упрёком:

– Мы обещали Финну взять его с собой. Я не стану нарушать слово, которое дал брату.

А потом – хотя Чез был готов поклясться, что не сомкнул глаз, – настало утро пятницы, и Эмма уже засовывала себе в рюкзак мамин ноутбук с зашифрованным письмом, Чез помогал Финну застегнуть рубашку, а тот весело болтал:

– Маме всегда нравилась эта рубашка – она ведь обрадуется, если я приду в её любимой рубашке?

Затем все трое Грейстоунов сгрудились вокруг Натали на верхней площадке лестницы. Натали сделала глубокий вдох.

– Я сама поговорю с папой, когда мы спустимся на кухню, ладно? – негромко сказала она.

Они сошли вниз – может быть, в последний раз.

Натали побежала на кухню, схватила коробку с печеньем и размашистым движением бросила её Чезу. Тот сунул печенье в рюкзак.

– Ты помнишь, что сегодня меня в школу везёт мама Меган? – спросила Натали у папы, который сидел за столом, ссутулившись над кружкой кофе. – А потом закинет Грейстоунов в началку, ей как раз по пути. Ладно, па?

Мистер Мэйхью сонно моргнул. Он с утра явно не очень хорошо соображал.

– То есть вас надо подвезти к Меган? – уточнил он.

– Нет, папа, – сказала Натали, с досадой закатив глаза. – Меган живёт на соседней улице. Совсем рядом. Нас не нужно подвозить.

– А, – протянул мистер Мэйхью. – Просто я подумал, ты же знаешь, я сегодня задержусь на работе, и…

– Да-да, не волнуйся. На обед закажем пиццу. Пока! – Натали чмокнула папу в макушку – как раз туда, где намечалась лысина.

– До свиданья, мистер Мэйхью! – весело крикнул Финн.

Чез и Эмма помахали рукой. Судя по всему, мистер Мэйхью этого даже не заметил – он смотрел, как Натали исчезает за углом.

Дети вбежали в гараж, и Натали буквально повисла на руле велосипеда.

– Он ведь поймёт, что я простила его за вчерашнее? – негромко спросила она у Чеза. – Потому что я поцеловала его в лысину. Он будет вспоминать это, если… если…

И Чез снова догадался, что она имеет в виду.

– Шлемы, – напомнил он Финну и Эмме, хотя казалось нелепым беспокоиться о велосипедных шлемах теперь, когда они собирались броситься навстречу опасности.

Натали по-прежнему стояла как вкопанная. Чез протянул ей шлем.

– Ты не боишься, что у Меган или её мамы будут проблемы? – спросил он. – Ну, если мы пропадём на некоторое время?

Уж он-то мог договорить. Для него существовала только одна опасность – опоздать.

– Я проделала тот же фокус, что и твоя мама, – установила несколько автоматических сообщений, которые будут приходить папе в течение недели, если мы задержимся настолько, – сказала Натали. – Это разные отговорки… кроме последнего. Оно всё объяснит.

Чезу захотелось сказать: «Ты думаешь, объяснения помогут? Разве мы меньше скучали по маме после того, как узнали, почему она ушла?»

Но тут Натали одарила его ослепительной улыбкой.

– И не волнуйся: ни у кого проблем не будет, – сказала она. – У меня нет никакой подруги Меган. – Она надела шлем, вскочила на велосипед, оттолкнулась и первой покатила в утренних сумерках, направляясь к дому госпожи Моралес.

Раньше Финну никогда не позволяли ездить на велосипеде в темноте. И ему это понравилось. Конечно, впереди ехали Натали и Эмма, а сзади Чез, поэтому он чувствовал себя в полной безопасности и не боялся потеряться. Финн мог без помех наслаждаться тем, что дорога от дома мистера Мэйхью до дома госпожи Моралес шла под горку. Целую милю ему почти не приходилось крутить педали. Зато потом некоторое время все они отчаянно работали ногами.

«Наконец-то мы едем за мамой!» – Финну хотелось кричать это всем встречным: бегунам, и другим велосипедистам, и водителям, которые огибали их. Эти слова звучали у него в голове в такт движению педалей. Он уже давно так не радовался.

Они свернули на улицу, где жила госпожа Моралес. Дома там были ещё больше, чем в районе мистера Мэйхью, и дворы тоже. Минуя каждый из них, Финн успевал пять раз произнести мысленно: «Наконец-то мы едем за мамой!» А потом впереди показался дом госпожи Моралес – в ту самую секунду, когда из-за горизонта вышло солнце.

Натали резко затормозила.

– Что это?! – воскликнула она. – Что это такое?! – Так же порывисто она вновь запрыгнула на велосипед и стремительно понеслась вперёд.

Финн поравнялся с Эммой, которая стояла и смотрела вслед Натали.

– Что случилось? – спросил он. – Что с ней такое?

Эмма прищурилась, глядя вдаль и заслонив глаза рукой от восходящего солнца.

– Кажется… – начала она, – кажется, во дворе у госпожи Моралес стоит табличка «Продаётся».