Варвара Еналь - Живые: Мы можем жить среди людей. Мы остаемся свободными. Земля будет принадлежать нам. Мы будем любить всегда

– Если мне ночью приснятся эти самые дикие, – буркнула Таис, – проснусь и буду орать, как ненормальная.

– Ты нормальная. Я сам боюсь, что мне приснится эта гадость. И что могло с ними случиться?

Ответа Федор не стал дожидаться. Поднялся и вышел. Вскоре вернулся с двумя дымящимися кружками, и Таис, втянув ароматный запах, уточнила:

– Кофе, да?

Федор кивнул в ответ и пристроил кружки на полке, отодвинув планшет в сторону.

– Как мы уснем, если сейчас напьемся кофе?

– Я буду спать даже после кофе. Ты о чем мне говорила, кода только вернулась из душа? Что-то спросить хотела?

– Да, мальки тут сидели и рассуждали, что мы все инопланетяне, потому Моаг нас и убивает. Ромик это вычислил логическим путем.

Федор усмехнулся и заметил:

– Эти двое даром время не теряют.

– Лучше бы учились быстро слова набирать в программе, чем болтать зря. Я знаешь, что думаю… – Таис потянулась за своей кружкой, отпила горячую жидкость и продолжила: – Не зря Эмма завела разговор о Законе. Может, его специально придумали. Закон помогает строить отношения. Как нам говорили: регулирует социум. Благодаря Закону люди могут существовать вместе и не убивать друг друга.

– Ты же говорила, что Закон – полная лажа. Обман роботов. То есть ты думала, что он не работает.

– Ну, я не знаю… С одной стороны, бонусов за выполнение правил уже никто не даст, но, может, на Третьем уровне и не было никогда бонусов. Это как с колыбельными в детском саду. Малышам их еще поют, а школьникам уже нет. Так и с бонусами. Может, выполнение Закона – уже само по себе бонус.

– Ты хочешь сказать, что если никто никого не станет обзывать и обижать, то это приятно и хорошо? – уточнил Федор.

– Да, жить станет проще, если все будут придерживаться правил. Нас теперь много, и, чтобы не передраться, как вот сегодня, надо соблюдать Закон и дальше.

– А драться первая начала ты, – улыбнулся Федор и слегка хлопнул Таис по макушке, – я всегда знал, что ты – ужасная драчунья.

– Да надоела эта Эмма. Строит из себя… Не хочу сейчас о ней говорить. Пусть общается со своим Колючим, мне все равно… Я хочу сказать о диких. Я просто подумала, что без Закона люди дичают, как – вон, дикие. И превращаются в каких-то фриков или чертей… Может, поэтому и были легенды о чертях, помнишь? Валёк их рассказывал. Может, все дело в том, что люди не соблюдали Закон?

– Раньше все было по-другому. Сейчас новая эра, новое сознание. Сама знаешь. Сейчас не осталось причин для конфликтов и для войн. Десять заповедей – это для детей, для Второго уровня. На Третьем другие законы должны были быть.

– Сейчас мы – Третий уровень, – Таис грустно улыбнулась, – мы – единственные взрослые на этой станции. Поэтому можем решать, какие законы выполнять. Мы сами можем решать, никто за нас уже не решает. Ни роботы, ни Моаг.

– Вот, только сейчас ты начинаешь понимать выгоду нашего положения, – сказал Федор и отправил в рот полную ложку зеленого горошка.

– А если Закон действительно помогает остаться людьми, а не превратиться в каких-то… Даже не знаю, в кого… Тогда его надо соблюдать. Так?

Федор кивнул, продолжая жевать.

– Вот в этом-то и вся проблема. Я могу соблюдать Закон по отношению к Эмме, не обзывать ее, не бить, не обижать. Но в глубине души я ее ненавижу. И мне абсолютно все равно, что с ней будет, хоть роботы ее расстреляют, хоть она заблудится на Нижнем уровне. Меня это не трогает и не волнует. Выходит, что, даже если я соблюдаю Закон, я все равно обманываю Эмму, потому что не говорю ей всей правды. То есть не говорю, что ненавижу ее и что она дура. Обманываю ее и все равно нарушаю Закон. Видишь, какая проблема выходит.

– Тай, я, честно говоря, понимаю с трудом. Далась тебе эта Эмма! Просто поставь себя на ее место. Представь, что ты только что попала сюда со Второго уровня, из удобной каюты. Тебе обещали классную жизнь, много денег и отличную работу, а вместо этого ты получила фиг с маслом. Темные коридоры и странное общество оборванных детей. Что бы ты думала? Как бы себя вела?

– Ну не как последняя балда, это точно. И продукты бы не жалела.

– А кто недавно молока пожалел для мальков? – равнодушно напомнил Федор и сунул в рот кусок ветчины.

– Так я же не забирала молоко. Просто высказалась.

– Эмма тоже ничего не забирала. Тай, просто поставь себя на ее место. Тебе легче будет понять ее. Понять – значит почти принять. Нам следует держаться вместе. Враг у нас общий, я уже говорил. Потому мне не нравятся эти склоки. Но, если Колючий еще раз распустит руки, я ему башку оторву. Не посмотрю, что колючая.

Таис вздохнула, сгребла в кучу посуду, сказала: «Пойду помою» – и вышла из спальни.

У раковины стояла Катя. Короткие волосы растрепаны, футболка помята. Двумя пальцами – большим и указательным – Катя держала кружку и осторожно подставляла ее под струю воды. Видимо, боялась забрызгаться. Подержав пару секунд, она пристроила посудину на край стола и с невозмутимым видом удалилась. Называется – помыла после себя посуду…

Надо или перемывать за ней, или заводить собственную кружку. Потому что пить из кружек, которые мыла Катя, невозможно. Таис уже собралась окликнуть эту Катьку и заставить отмыть кружку как следует, но тут у раковины появилась Эмма. Закатала рукава, открыла кран и медленно и обстоятельно принялась намывать большую белую кружку. Кружку, которой на базе раньше не было. Видимо, Эмма притащила ее из своей каюты.

Узоры из листьев на боках, внизу встроен чип подогревания. В такой кружке кофе не остынет вовсе. Отличная и незаменимая вещь. Эмма долго и тщательно полоскала ее, потом закрыла кран и потрясла свою посудину над раковиной, стряхивая последние капли. Ну что же, мыть посуду эта девочка умеет, молодец.

Таис приблизилась к раковине только тогда, когда Эмма скрылась в Колькиной спальне. Не хотелось встречаться с этой Эмкой. Хватит уже ссор на сегодня. Перемыть посуду – не тяжкая работа. Раз, два – и все сделано. И Катькину кружку заодно отполоскать как следует. Надо научить завтра эту растрепу простым хозяйственным делам. Роботов тут нет, и умение мыть посуду очень даже пригодится.

Что там Федор говорил о понимании? Как можно понять ленивое мытье посуды? Да никак. Или Катя научится убирать за собой, или пусть чешет на Второй уровень и находит себе собственную кружку. И тогда уж хочет – моет, хочет – не моет.

Валёк собрал всех в общем зале. Долго ворчал, что медленно собираются, ругал Вовика и Ромика за ссору и за то, что накрошили кругом сухарей. Торопил девчонок и нервно нажимал на сенсоры планшета. Пришлось ему прервать игру, в которую он обыкновенно играл по утрам.

Вылинявшая черная толстовка на Вальке сидела смешно и странно. Короткая и узкая, она обтягивала его худой торс и задиралась над поясом штанов, открывая белую кожу на бедрах. Валёк сам был до смешного белокож, зато светло-голубые глаза его, большие и яркие, удивляли длинными черными ресницами. Что-то необычное было в его облике. Таис так и не могла понять, что делало лицо Валька таким привлекательным – то ли глаза, то ли длинные, почти белые волосы, то ли темные брови и черные ресницы.