Лорис Оуэн - Десять секретов школы Квиксмит

– А не ирландбабвиец?

– И это тоже, – рассмеялся Альберт. – А ты? Откуда ты?

– Я живу в Лондоне, – сказал Кип. – Но родом не оттуда.

Альберт протянул ему банку арахисовых козинаков. Кип взял кусочек, и сосед по комнате сильно встряхнул банку, чтобы он мог взять ещё. Дорожная переноска Розочки задрожала в ответ, и Альберт наклонился, чтобы заглянуть внутрь. Два внимательных глаза зорко уставились на него.

– Ой, кто это? Дай угадаю! Парящий хомяк? Нет, постой! Шиншилла-альпинист? Ох, какой же я глупец… Белка-летяга!

Кип широко улыбнулся, он был впечатлён.

– Почти никто не догадывается, что она летучая.

– В прошлом году мой брат делал проект по биологии. Это та, что светится под ультрафиолетом?

– Она самая! Похоже, ты действительно разбираешься в летягах! Да, она светится розовым. Поэтому мы и назвали её Розочка.

Альберт перевёл взгляд на Кипа.

– Можно я подержу её?

– Она поначалу может немного робеть, – признался Кип.

– Я буду очень осторожен, – пообещал Альберт.

Будь вы на месте Кипа, вы бы тоже оберегали Розочку, особенно после того, что с ней едва не случилось! Но когда Альберт тихонько поскрёб пальцами по стенке переноски, белка охотно поскреблась в ответ. Поэтому Кип бережно вынул зверька из клетки, передал Альберту и стал зорко смотреть, что будет дальше.

Дело в том, что Розочка была его самым точным в мире детектором хороших людей. Сейчас она тщательно обнюхала Альберта, решила, что он определённо относится к друзьям, и бесстрашно перевернулась на спинку, разбросав в стороны все четыре лапки. В этой позе стали видны складки нежной кожи между её пальчиками, и Розочка сразу сделалась похожа на уменьшенную пушистую копию гигантского ската манта.

– Она просто потрясашка! – прошептал Альберт, щекоча пальцем сахарно-белый животик Розочки. – Откуда она взялась?

– Долгая история, – пробормотал Кип.

– Расскажи-и-и-и-и-и, – взмолился Альберт. – Готов поспорить, её история не менее интересна, чем она сама!

– Ладно, сдаюсь, – ответил Кип. – До того как мы переехали в Лондон, мой папа работал в одном очень модном ресторане. В таком, куда ходят люди, у которых столько денег, что они не знают, что с ними делать. Короче, ты можешь принести туда всё, что душе угодно, и шефы с радостью приготовят любое блюдо для тебя.

– Вот прямо всё?

– Знаешь, – протянул Кип, – я видел там немало странного. Но однажды одна дамочка в платье из змеиной кожи вручила моему отцу корзинку для пикника с навесным замком. Она сказала, что желает омлет с добавкой для особого завтрака и дала папе ключик от корзинки.

– И что было внутри? – спросил Альберт.

Кип перевёл глаза на Розочку.

– Нет!

– Папа подумал, что белка относится к редким и исчезающим видам, поэтому принёс её домой. Розочка была совершенно ручной, и мы поняли, что её не просто поймали где-то в дикой природе. Я так и заявил отцу: «Ты не можешь её приготовить!» Но он ответил, что если откажется, то будет вынужден уволиться из ресторана, поэтому ему придётся искать новую работу, а значит, мы должны будем переехать из нашего дома.

– Понимаю. Это очень серьёзно.

– Ага, – подтвердил Кип. – И мы решили, что нам не важно, где жить. Можно и переехать. А для Розочки это вопрос жизни и смерти. Даже если бы отец отказался превратить её в добавку к омлету, мы не могли бы вернуть белку в ресторан, потому что рано или поздно бедняга закончила бы свои дни на сковородке. И хотя мы не имели права её забирать, мы так и поступили. Папа уволился на следующий же день, нашёл работу в Лондоне, и мы переехали.

– Круто, – восхитился Альберт, взглянув сначала на Розочку, потом на Кипа. – В самом деле, очень круто.

– Когда у меня выдаётся особо плохой день, я прихожу домой и смотрю на Розочку, – закончил Кип. – И все проблемы сразу перестают казаться такими ужасными. По крайней мере, до сих пор никто не пытался меня съесть!

– Потрясающая история! Розочка самая счастливая белка-светляга в мире! – с уверенностью сказал Альберт.

– Это я самый счастливый, – поправил его Кип. – Кстати, отличное название – белка-светляга!

Альберт поставил Розочку на стол, и она радостно запрыгала, исследуя его завалы. Мальчик смял в шар лист бумаги, присел на пол и стал бросать мячик Кипу.

Мячик летал туда-сюда, а ребята сидели и болтали.

– Как думаешь, почему ты здесь очутился?

– Наверное, это имеет отношение к моим рисункам, – немного смутившись, ответил Кип. – Они каким-то образом связаны со Странной энергией. Возможно. Вообще-то профессор Мо говорил, что пока рано судить. А ты?

– Я ни в зуб ногой в химии, немецком и тому подобном, зато, кажется, на волне со временем, – выпалил Альберт.

– Как растянутый лимузин? – уточнил Кип.

– О, я без ума от здешних машин! – воскликнул Альберт. – КОТИК рассказала мне о существовании такой разновидности Странной энергии, как Пряжа времени: своего рода искажения времени.

– Постой, это как искривление пространства-времени? – спросил Кип.

– Вроде того. Понимаешь, время – оно вечно выделывает разные фокусы. Замедляется, ускоряется, а иногда и вовсе замирает. Беда в том, что мы совершенно лишены возможности правильно его измерить. Лучшее, что у нас есть – часы. Но пытаться увидеть время с их помощью – это всё равно что увидеть ветер при помощи ветряной мельницы! Короче, возникает большая проблема. В прошлом семестре меня отстранили от занятий за кражу часов, но я просто не смог удержаться. Они понадобились мне для дела, я соорудил на крыше школы мегачасы со ста семью циферблатами!

Он вытащил из кармана телефон и показал Кипу фото. Конструкция на снимке смахивала на декорации из плохого фантастического фильма: кривой бугристый конус из циферблатов и цифровых дисплеев, с торчащими в разные стороны вешалками для одежды.

– Для чего это предназначено?

– Понимаешь, я пытался доказать, что у нас временная петля, прямо на крыше!

– Правда? – удивился Кип. – Откуда ты узнал?

– Просто понял – и всё, – ответил Альберт.

Бумажный мяч пролетел туда-сюда ещё несколько раз.

– А что ты рисуешь? – спросил Альберт, подбрасывая мячик к потолку.

Кип немного поколебался, потом вытащил из рюкзака «Книгу завихрюшек». На альбомных листах сплетались карандашные и чернильные нити, похожие на дорожки, прогрызенные книжным жуком, пытающимся выбраться из лабиринта страниц.

Альберт с любопытством разглядывал рисунки.

– Вот так всё и выглядит у тебя в голове?

– Примерно, – кивнул Кип. – Картинки появляются, когда я сильно о чём-нибудь задумываюсь. Иногда я могу увидеть их, если потру глаза… ты же понимаешь, о чём я говорю… Если я по какой-то причине не могу немедленно их зарисовать, то появляется такое ощущение, что вроде бы у тебя зудит, а ты не можешь почесаться.