Бен Гутерсон - Диковинные загадки отеля «Зимний дом»

Элизабет на мгновение закрыла лицо руками. Она думала о своих бедных родителях и об огне и грохоте автомобильной аварии; всё это она помнила очень смутно.

Она отвела руки от лица.

– А я почему не умерла с ними?

Норбридж поднял палец, позволяя на некоторое время воцариться молчанию.

– Возможно, потому что ты последняя, или самая младшая, или по какой-то ещё причине, которая пока неясна. Но она не смогла уничтожить тебя вместе с твоими родителями. Если точнее, когда она использовала свои силы, чтобы попытаться убить вас троих, она сама чуть не умерла. В самый последний миг она сохранила себе жизнь, воспользовавшись…

– Дредфорским Знанием? – договорила Элизабет.

– Именно. Я веду к тому, что помощники Грацеллы – и я уверен, что Селена и её муж были главными в этой шайке – сохранили её тело. Лана объяснила и то, как её семья пыталась заставить тебя использовать силы твоего кулона в их происках. – Он постучал себя по голове. – Нам повезло, что ты не только умна, но и весьма сильна и можешь противостоять всем нападениям. Ты спасла «Зимний дом» уже дважды.

Однако Элизабет почувствовала, как её печаль сменяется злостью: она представила, как Грацелла, и Селена, и все остальные плетут свои заговоры и коварные схемы в исключительно эгоистичных целях – и несут несчастья «Зимнему дому» и людям, которых Элизабет любит.

– Но родителей спасти я не смогла, – резко сказала она.

– Тебе было четыре года. А Грацелла была мощной колдуньей.

– Я единственная выжила. – Элизабет позволила голосу немного подняться, сверля Норбриджа взглядом. – А Грацелла, может, до сих пор не умерла и с ней не до конца покончено.

Лицо Норбриджа сделалось очень спокойным, а голос смягчился.

– Элизабет, – прошептал он.

Что-то в этом возмутило девочку ещё сильнее, и, несмотря на дедушкину попытку её успокоить, кровь у Элизабет начала кипеть. Внутри неё поднялось ощущение – непроизвольно, как до сих пор иногда случалось, – и она сфокусировала гневный взгляд на книге, лежащей на столике перед ними. Книгу с резким грохотом снесло со стола, и она врезалась в стену слева от Элизабет, а потом шлёпнулась на ковёр. Элизабет не ожидала этого и была напугана – но в то же время какая-то её часть почувствовала удовлетворение. Её силы будоражили. Девочка посмотрела на Норбриджа выжидающе и ликующе, хоть она и не намеревалась делать то, что произошло.

Однако Норбридж смотрел на её строго, угрожающе прищурившись.

– Не делай так! – сказал он – тихо, но сурово.

Элизабет была ошарашена.

– Но я…

– Я сказал, не делай так! – повторил Норбридж уже громче. – Ты должна это контролировать. Всегда. – Он не переставал хмуриться.

То, как Норбридж разозлился, встревожило Элизабет, хоть она и осознавала, до чего было приятно дать волю своей силе.

– Почему это тебя так расстроило? – спросила она.

– Потому что мне не нравится то, что я вижу, – резко ответил Норбридж, поднимая руку. – Моя сестра в твоём возрасте делала точно так же. Мне это не нравилось тогда и не нравится теперь – в тебе. – Он назидательно поднял один палец. – Она слишком увлеклась.

Элизабет вдруг ужасно сильно захотелось объяснить Норбриджу, что он неспособен понять, какое удовлетворение она чувствовала, когда книга влетела в стену; как это почти заставило её осознать, почему столько лет назад Грацелла так увлеклась, играя со своими силами.

– Ты говорил мне, ей казалось, что никто в «Зимнем доме» её не слушал, – сказала Элизабет чуть более раздражённо, чем намеревалась. – Так что, может, она просто… – Элизабет немедленно пожалела о своих словах, хоть закончить предложение она и не успела. Норбридж нахмурился ещё сильнее и посмотрел на неё так, будто не вполне узнавал. Между ними ненадолго повисла тишина, а потом Норбридж встал и подошёл к лежащей на полу книге. Он медленно наклонился и поднял её, а потом вернул на стол. На обложке было написано название – «Хроники Северной Семблы».

– Я забуду, что произошло, – сказал Норбридж. Он снова сел за стол и стал просматривать какие-то бумаги, не глядя на Элизабет. – Будь добра, приходи к Ланиной комнате в семь тридцать. – Он напустил на себя такой вид, будто бумаги вдруг увлекли его с головой.

После продолжительного молчания Элизабет встала и покинула комнату, не говоря ни слова.

Элизабет пребывала в таком смятении – одновременно пристыженная и сердитая, – что, спускаясь по лестнице с тринадцатого этажа, не могла решить, что именно взбудоражило её сильнее: пугающее проявление её силы, тот факт, что через несколько часов она наконец поговорит с Ланой, или то, что она узнала про родителей. Всё это приводило девочку в замешательство, особенно после странного происшествия у шахты Риплингтона.

«Но обязательно ли Норбриджу было так на меня злиться?» – подумала Элизабет. Она и раньше видела, как он сердится, конечно, но в этот раз он был разгневан не на шутку.

Девочка продолжала мрачно обдумывать всё это – игнорируя совет, который как-то дала ей Леона («Кто контролирует твои чувства, ты или другой человек?»). А потом она распахнула дверь, ведущую на третий этаж, и увидела, что дверь в мастерскую Фредди слегка приоткрыта. Резко остановившись, Элизабет вгляделась в коридор, размышляя, что мог значить тот факт, что запертая с самого кануна Нового года комната стояла нараспашку. В прошлый раз она была в мастерской три месяца назад, когда они с Фредди нашли за грудами ящиков вход – четвёртый и последний – в тайные проходы «Зимнего дома». Именно через этот вход Грацелла, Селена и Лана прокрались в тёмный туннель, следуя своему зловещему плану.

Теперь Элизабет прислушалась ненадолго, а потом тихо двинулась вперёд, не сводя глаз с двери. Изнутри не доносилось ни звука; ощущение не поднималось внутри неё волной. Она легонько нажала на медную ручку и вошла в мастерскую – там оказалось почти в точности так, как она помнила: верстак в центре, стена со свисающими с крюков инструментами, повсюду кусочки фанеры, и строительные козлы, и разные шкафчики. Единственным, что изменилось – и весьма кардинально, – была стена с четвёртым входом: её наглухо замуровали. Элизабет заворожённо уставилась на неё: если бы кто-нибудь захотел снова пробраться в тайные проходы, здесь ему это точно не удалось бы.

Она подошла к стене и провела рукой по грубой кладке, слегка постукивая по ней, будто проверяя на прочность. Поддавшись какому-то порыву, Элизабет приложила к стене ухо и прислушалась – точно так же три месяца назад она стояла у самой двери. В прошлый раз она услышала слабое гудение, звук, пойдя на который, отыскала странную ледяную статую, спрятанную глубоко под «Зимним домом» и позволившую высвободить силу её кулона. Теперь она ожидала лишь тишины. Но, прижав ухо к стене, с удивлением услышала тот самый тихий и низкий звук, который раздавался сразу после Рождества. Девочка затаила дыхание и зажмурилась. Гудение было едва различимым, почти неслышным – но всё же было.