Владимир Кантор - Победитель крыс

— А-а, привет, — узнал его Саша и, не называя по имени, указал на стул рядом с собой. — Садись. Не промок? — спросил он заботливо.

— Да не очень, — Борис сел рядом с Сашей, напротив худощавого мужичка, голубоглазого, с шутовским прищуром, с таким выражением глаз, будто он больше всех все на свете понимает, и, в отличие от Саши, чрезвычайно подвижного, даже суетливого, с очень живой мимикой и, как вскоре выяснилось, постоянно каламбурившего.

— Это Саня, — сказал Саша, указывая на своего визави, — а это, — он указал на Бориса, — сам знаешь кто.

Саня привскочил:

— Здрасьте, здрасьте! Наслышан. И могу признаться, что полон самых сан-тиментальных и искренних чувств. Достойное юное поколение, новое пополнение, наша, так сказать, смена!

— Не балаболь! — оборвал его Саша и снова несколько заторможенно обратился к Борису. — Не промок? Если промок, то, может, согреешься?.. Ты чего на Саню смотришь? Это свой мужик. При нем все можно говорить…

— Не только говорить, даже шептать, — ввернул Саня, — я поверенный самых скандальных истории, и все они похоронены в моем сердце!..

Саша сделал жест открытой ладонью, как бы отстраняющий Саню. Был он крепче и поплотнее и Сани, и Бориса. И если бы не пьяные глаза, то именно о таком, смелом, мужественном и добром старшем брате-защитнике, казалось, и мечтал Борис в детстве.

— Я рад, что ты пришел, — сказал Саша, наклоняясь к Борису, видимо, забыв свой первый вопрос, с трудом разлепляя губы и стараясь отчетливо выговаривать слова и строить фразы. — Ты нам нужен. Нам всем.

Он замолчал, словно собираясь с силами, а Борис терпеливо ждал, чувствуя себя неловко и неуютно, но тут встрял опять Саня:

— Да кому он три раза нужен! Пусть он лучше едет в сан-аторий, поправлять свое расстроенное болезнью здоровье! — он подмигнул Борису и добавил негромко. — Не обижайся, это я шутю. Дурак будешь, если обидишься!

— Закопайся! — вдруг грозно и громко крикнул на него Саша. — Не лезь, куда не понимаешь! Это ты никому не нужен, пустобрех бестолковый, а он нам очень, очень нужен, — и, положив руку на плечо Борису, добавил с поразившей того заботливостью. — Ты, может, голоден?.. Мы тут болтаем, а ты, может, голоден… А? Ты скажи. А то мы мигом, — он попытался приподняться, но не смог, слишком отяжелев от выпитого.

— Ну это уже типичная сан-офобия, — пробормотал Саня. — Поесть для него это и я могу сообразить. Все равно без Сани никуда.

Тут только Борис заметил, что на столе ничего такого особо съестного и не было. Стояли пустые стаканы, на тарелках лежали недогрызанные корки хлеба, колбасные шкурки и огрызки, надкушенный соленый огурец. Дед Антон обычно сопровождал питие обильной и вкусной едой — селедка, лук, горячие, щипящие даже, жареные на масле котлеты… И тут, вспомнив это, Борис почувствовал, что голоден, ибо от Старухи он удрал без завтрака, да и перенервничал в дороге, да и дождь его все-таки полил, и он продрог и не прочь чего-нибудь горяченького. Хотя все странно — ведь он пришел говорить о важном, ведь Саша сам его просил прийти, ведь это для них важно, он обещал «что-нибудь придумать», и тем более странно, что ни слова о д е-л е. А еще врослые мужики! Впрочем, подумал он, может, здесь так принято — не сразу приступать к делу, тогда подождем немного.

— Голоден, — сказал он. — А что тут можно поесть? Хотя очередь…

— Насчет очереди не беспокойся, — сказал Саша. — Это наша забота. А заказать можно мясной рулет со свекольной подливкой, селедку, сыра и компот. Ну и хлеба.

— Зачем компот? — спросил Саня и ткнул рукой под стол. — Питье и у нас есть…

Борис глянул на место, указанное Саней, и увидел поллитровую откупоренную бутылку, приставленную к ножке стола.

— Так надо, — оборвал Саню Саша. — Что кто хочет, тот то и пьет. Не хочу никакого насилия. Ну? — поворотил он свою тяжелую голову к Борису. Видно было, что он делал над собой усилие, чтоб не задремать, уткнувшись головой в стол. Движения его были замедленные и преувеличенно точные.

— Да все годится, — ответил Борис. — Только как же очередь?..

— Пусть тебя это не волнует. Сейчас все будет в лучшем виде, — он снова попытался приподняться, но сел, не удержавшись на ногах, зато Саня вдруг подскочил и замахал рукой одноглазому молодому мужику в белом грязном халате, собиравшему на тележку грязную посуду. Тот катил тележку между столами, складывая на верх пустые тарелки и составляя один в другой стаканы, а вниз совал пустые пузатые бутылки, тайком, хотя и заметно, передаваемые ему сидящими за столами.

— Шурик! — крикнул ему Саня, махая рукой. Живой, верткий и громкий, он, разумеется, обратил на себя внимание человека с тележкой.

Кривой тут же подкатил к ним тележку. Но говорить Саша Сане не дал. Перегнувшись через стол и мощно пихнув его рукой в плечо, чтобы он сел, Саша сказал, повернувшись к Шурику:

— Рулет, сыр и компот. И хлеба. Быстро и чтоб в лучшем виде. Для нашего гостя, — он выговаривал фразы с паузой от затрудненного дыханья, его широкая и могучая грудная клетка напряглась объемно, а глаза глядели с пьяной требовательностью.

— Понимаю, — моргнув одним своим глазом, хихикнул Шурик, и Борис узнал хихиканье, донесшееся из гардеробной. — Молодой да ранний. И мало ест, да много пьет.

— Он не пьет, — оборвал его Саша.

— Понимаю, — не принял его серьезности Шурик. — Пить не пьет, а и мимо не льет, — и покатил куда-то свою тележку.

— И стакан пустой не забудь, а то оскандалимся, — громко шепнул ему вслед Саня.

Грохоча тележкой и не возвращаясь уже, Шурик кивнул все же, что понял, и исчез куда-то, скрылся за очередью, словно растворился. Странно все было, странно. Будто все происходило взаправду, то есть не то, что взаправду, а будто бы обычная текла жизнь, и никаких крыс не было, и не бегали они вчера с Сашей по каким-то лестницам, а потом не было Алека, Старухи, Эмили, не было Баллады о рыцарях… Разговоры ни о чем, хохот и веселье чужих компаний, а больше того расстроили его пьянство специально ожидавшего его Саши.

— Молодец, что пришел. Спасибо тебе, — уже несколько раз сказал Саша и несколько раз поцеловал его пьяными губами в щеку, но больше ни о чем не говорил, а в ожидании Шурика как бы даже и задремывал — с каждой попытки все основательнее и основательнее. А Саня, не затыкая глотки, балагурил.

— Наличие нечистой силы в этом заведение, — говорил он, кивая на котов, разместившихся в разных концах зала, — означает, что собирается здесь только чистая публика, привилегированная… Ну и крысы, дорогой мой, нас посещают, как же! Пожрать они любят! Они здесь всегда бывали, в старину по подвалам, а нынче по залам. Потому что крысы были, есть и будут есть…

Но Борис испытывал почему-то чувство усталости от его непрерывных хохм, наверно, потому, что хотелось чего-то позитивного, а, как он убеждался, он не только не услышит от Сани про дорогу к Мудрецу, но что и Саша ничего не скажет, и даже про дорогу домой у них не спросить.