Юлия Вознесенская - Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»

- Ну что, хорошенькая моя, избавилась от самозванки, выставила ее из дому?

- Избавишься от нее, когда теперь уже весь дом за нее горой!

- Ну, сама виновата, не уследила, допустила подмену.

- Уследишь туг, когда кругом ангелы вьются!

- Да, трудный дом, прямо маленькая церковь! А церковь - та же крепость. Тяжелый случай, очень тяжелый…

- И друзья у моих падчериц почти все крещеные!

- Ты сказала «почти», куколка?

- Ну да… Есть одна девчонка, которая пока устояла. Наследственность у нее хорошая - мать в ночном клубе работает.

- Ну-ка, расскажи мне про нее поподробней, касаточка!

Жанна рассказала матери Ахинее все, что знала о Кире Лопухиной.

- Собачку, говоришь, пожалела? А вот это плохо! Не полная, выходит, эгоистка. Но придется рискнуть.

- А в чем тут риск заключается?

- Девчонку эту надо переманить на свою сторону. А риск - он всегда есть, когда с молодыми имеешь дело. Души у них еще не задубелые, не закопченные. То доброта в ворота, то любовь-морковь в сердце, глядь - и засияла душа светом ангельским! Тьфу! Вот когда закоптится душа, как у тебя, красота ты моя беспросветная, так ее никаким ангельским лучом не просветишь. Ну что, попробуешь переманить девчонку на свою сторону?

- Попробую, мать Ахинея. Рискну!

- Вот и молодец! Кто не рискует, тот пьет натуральные соки вместо шампанского. Собачка у нее, говоришь, есть? Вот через собачку и действуй. А я тебе талисманчик заговоренный дам - поводок и ошейничек для песика. То есть не просто так дам, а продам, конечно.

Жанна вздохнула.

- А ты не жадничай, девушка! - прикрикнула на нее мать Ахинея. - Играешь на миллионное состояние, а сотню-другую евриков жалеешь? Ладно, я тебе в придачу еще талисманчик дам.

- Заговоренный? - спросила Жанна, вспомнив страницу Крыси Савской в газете «Тайная страсть».

- Нет, не заговоренный, а заряженный.

- Разве это не одно и то же?

- Конечно, нет! В сложных случаях я не заговариваю талисманы, а заряжаю. Бесами.

Жан насторожился.

- Мелкими бесами, - уточнила мать Ахинея, искоса взглянув на него сквозь сумрак. - Не такими крупными и солидными, как ваш достойный опекун.

Жан ощерился и даже вильнул хвостом, он был польщен.

Мать Ахинея прошла в кладовочку, где у нее хранились ее колдовские причиндалы, и там долго копалась за приоткрытой дверью, что-то приговаривая себе под нос. Жанна сидела, нетерпеливо постукивая длинными красными коготками по столу, и ждала.

Воспользовавшись паузой, сделаем по ходу дела небольшое отступление.

Вот выше было сказано, что мать Ахинея поглядела на Жана «сквозь сумрак». Что это значит? А вот что. Духи действуют не совсем в одном с нами пространстве. Вокруг Ангелов, где бы они ни находились, всегда присутствует особое охранительное пространство - Божья Благодать, или попросту «Свет». Вот в этом «Свете» и с его помощью Ангелы и действуют. Вокруг же бесов пространство темное, сумрачное, и оно называется - «тьма» или «сумрак». Некоторые экстрасенсы и маги умеют видеть не только сквозь обычные свет и воздух, но и сквозь эту «тьму» или «сумрак» - и тогда они видят бесов. А вот смотреть сквозь «Свет» и видеть Ангелов Божьих и святых им, извините, не дано. Матушка Ахинея как раз и глядела на Жана сквозь такой «сумрак».

- Я подарю тебе талисман зависти! - торжественно объявила матушка Ахинея, выходя из таинственного закутка и неся в сухоньких лапках небольшую резную шкатулку из темного дерева и какие-то красные кожаные ремешки.

- Да эти дуры никогда друг дружке не завидуют! - фыркнула Жанна. - Они, видите ли, любят друг друга.

- А ты разве не хочешь их для начала поссорить?

- О, с удовольствием поссорила бы! Я когда-то именно с этого и начинала. Но как их поссоришь?

- А вот как раз с помощью «талисмана зависти».

Ведьма поставила на стол шкатулку, отомкнула ее ключиком и стала рыться в отделениях.

- Ревность… Обиды… Сплетни… Не то, не то… Ага, вот и он! - и она вынула обыкновенный грецкий орех, только очень темный, почти черный. - Талисман зависти! Изготовлен мною собственноручно и много раз испытан. Ну-ка, дружочек, расскажи нам, что ты видишь в этом чудо-орешке? - обратилась она к Жану.

- Вижу там, внутри, в пустоте ореха, двух мелких бесенят. Они сидят спинами друг к другу, каждый в своей половинке ореха, и косо, с угрозой друг на друга поглядывают. А между ними - перегородка, как в обычном орехе. Ох, и ненавидят же они друг дружку, проказники! Так бы и съели один другого!

- Так и есть. Вот этот орешек, черненькая ты моя, нужно подложить под подушку одной из ваших девчонок. Лучше той, которая приехала из провинции. Она начнет люто завидовать сестре, выросшей в баловстве и богатстве. Зависть эта будет расти и множиться… А мы поглядим, к чему она приведет вашу богомолку, и как это можно будет использовать.

- Неужели подействует? Как ты думаешь, Жан?

- Должно подействовать, хозяйка. Если бы ты могла видеть, какие злющие мордочки у этих бесенят, ты бы не сомневалась!

- Прекрасно!

- А это, - проговорила мать Ахинея, протягивая Жанне связку ремешков, - поводок и ошейник для девчонкиной собачки.

- Спасибо, мать Ахинея. Сколько всего с меня?

- Всего тысяча.

- Долларов?

- Евро.

- Что-то все начинают переходить на европейскую валюту.

- Так ведь все считать умеют, милочка!

Жанна расплатилась и, прихватив зловредный орешек и подарок для Киры, очень довольная отправилась домой.

В сопровождении Жана, естественно.

Вернувшись к дому, Жанна поставила машину на улице, неподалеку от ворот. Остановившись на подъездной дорожке, она оглядела сад и дом, в окнах которого кое-где горел свет, отбрасывая на синие вечерние сугробы сверкающие золотые квадраты и прямоугольники. С неба падали крупные хлопья снега, в саду стояла тишина. И все это - мирный свет и снежная тишина - были до умопомрачения неприятны и даже ненавистны Жанне.

А было ей здесь тошно еще и потому, что каждая снежинка в саду мерцала отраженным светом ангельского сияния: ведь Ангелы Хранители то и дело облетали дом дозором, оберегая его от всякого зла.

Она стояла, рассеянно притаптывая сапожком сверкающие снежинки, и раздумывала. Жанне очень хотелось снова сесть в машину, крутануть руль, дать по газам и умчаться отсюда куда-нибудь далеко-далеко и навсегда… Туда, где грохочет музыка, где пьют вино и танцуют, где играют в опасные игры и легко решают вопросы жизни и смерти - чужой жизни и смерти, само собой. Да, уехать бы прямо сейчас! Но только вот как? Даже и машина эта ей не принадлежит, а потому уехать навсегда пока никак не получится…

- Поехали отсюда, хозяюшка, покатаемся хоть по городу, развеем тоску, - поддержал ее мысли бес Жан, - а то и вправду совсем житья в доме не стало, темного места не сыскать, приткнуться некуда.