Стивен Ликок - Гоблины в отпуске

Выглядела она… как чудовище. Серо-зелёный шкаф в грязной ночной рубашке, с толстыми алыми мухоморами на плечах и голове. Во время очередной вспышки молнии её глаза сверкнули.

– Привет, бабуль! – сказал я, пытаясь не выдать страх. (Не забывай, она размером с медведя и злее, чем йети с мигренью.)

– ЕДУ! – заорала она, потянувшись за тарелкой у меня в руках. – СЕЙЧАС ЖЕ!

Я сделал шаг ближе. В изножье кровати заворочался её ручной репезад Гурп и зарычал на меня. Я терпеть не могу репезадов, но Гурпа – особенно. Это комок репьёв и шипов размером с футбольный мяч, с ножками-сучками и очень острыми зубами. Я уже сбился со счёта, сколько раз меня кусал этот мерзкий куст. Сейчас он только посмотрел на меня жёлтыми глазами, просеменил по одеялу и забился бабуле под руку.

– Гурп, веточка моя, – со смехом проворковала бабуля.

До появления Гурпа мои родители подбирали разных питомцев, чтобы у бабули была компания, но те всё время пропадали. Очень долго мы считали, что она их спугнула и они быстренько сбежали по крыше отеля, пока однажды утром бабуля не отрыгнула большой комок рыжего меха. Откуда нам было знать, что у неё слабость к бутербродам с кошками? Поэтому мама и папа остановились на репезаде. Это единственное существо, слишком колючее, чтобы его прожевать.

– Пожалуйста, бабуля, – сказал я и протянул ей тарелку киша с тараканами. Она яростно выдернула её у меня из рук. Я и моргнуть не успел, как она запрокинула голову и закинула себе в глотку всё, включая тарелку.

– ПИТЬ! – рявкнула она, едва прожевав.

Я вручил ей чай, и она повторила то же самое – залила его себе в огромный рот и отправила кружку следом.

– Объеденище! – довольно вздохнула она.

Закончив облизывать губы и ковыряться в зубах, бабуля снова уставилась на меня. «Быть может, она хочет что-то сказать?» – подумал я и стал ждать. Кто знает, вдруг сегодня она, наконец, скажет «спасибо»?

– Нечего там стоять и пялиться, прыщ, – произнесла она наконец. – Проваливай!

Дважды повторять не пришлось. Я развернулся и рванул было прочь.

Но я же говорил, что в эту минуту дело приняло интересный оборот? Как ты уже мог убедиться, я никогда не вру.

Когда я был уже у двери, бабуля ахнула.

– Пацан! – бабуля практически выплюнула слово мне в затылок.

Я обернулся и увидел, что она сидит в кровати прямо, широко раскрыв глаза цвета меди и шевеля ушами, как будто пытается что-то услышать. Она схватила лежащую возле кровати ржавую слуховую трубку и сунула в ухо.

– Что случилось? – спросил я, видя, как сморщилось от сосредоточенности её лицо.

– Шшш! – прошипела бабуля. – Кажется, я что-то слышала… – Она снова ахнула, выпрыгнула из кровати, уронив слуховую трубку, и протопала к окну. Бабуля может быстро двигаться, когда хочет, но обычно делает это только ради добавки.

– Что? – я подбежал к окну следом за ней. Из-за ярких банок-светильников в окне трудно было разглядеть что-то, кроме наших отражений. – Что ты слышала?

Бабуля не ответила. Она снова щёлкнула пальцами, и все свечи в комнате погасли. Внезапно мир внизу стал видимым. Там, в огнях фонарей, были другие отели и рестораны, выстроившиеся вдоль набережной. Из окна я видел, как волны разбиваются о берег и каждая вспышка молнии делит небо пополам.

– Что ты слышала? – снова спросил я, но бабуля по-прежнему не обращала на меня внимания. Она не сводила глаз с ночного неба над океаном.

– Вот! – вдруг крикнула она и указала на что-то за окном.

Прищурившись, я попытался разглядеть, что это.

– Там, пацан! СМОТРИ!

Ещё одна молния осветила небо, и я, наконец, увидел, на что указывала бабуля. Высоко в небе большой чёрный ворон отчаянно бил крыльями, сражаясь с ветром и дождём. Он взвился вверх и растворился в ночи.

Ещё одна вспышка молнии – и я увидел ворона ближе. У него на спине кто-то сидел! Маленькая сгорбившаяся фигурка пыталась удержаться на нём изо всех сил.

– Что это, бабуля? – удивился я. – Фея?

– Гоблин, – ответила она. – Это почтальон.

От волнения у меня волосы на затылке встали дыбом. Кто послал нам сообщение гоблинской почтой?

– БЫСТРО, ПАЦАН! – рявкнула на меня бабуля. – Он там долго не продержится. Беги, впусти его!

Перепрыгивая через две ступеньки зараз, я мчался на первый этаж:

– Ну же, Фрэнки, скорее! – пыхтел я себе под нос.

Мысли метались у меня в голове всё быстрее. Буря усиливалась. Казалось, картинки из книги «Реальные приключения капитана Киля» ожили. Что, если гоблин-почтальон сдался и улетел?

Должно было произойти что-то по-настоящему интересное, и я не собирался упускать такой шанс. Гоблинская почта доставляла только ПОТРЯСАЮЩИЕ послания.

Я добрался до двери внизу башни и ворвался в неё, не глядя…

– Ой-й!

Я не успел остановиться и врезался в Нэнси, нашу повариху. Она закричала от страха и упала назад, на ковёр, замахав в воздухе ногами. Всеми восемью.

Наверное, стоит пояснить: Нэнси – гигантский паук. Она и правда ОЧЕНЬ большая! Нэнси – последняя представительница вида оркнейский грильяж – работает в отеле с самого открытия.

Если Нэнси встаёт на задние ноги, то касается головой потолка и с лёгкостью дотягивается от плиты через всю кухню до солонки и перечницы. Поэтому еду для множества гостей она готовит со скоростью вихря.

Но не представляй больших и страшных пауков из фильмов ужасов. В Нэнси нет ничего чудовищного. Её трудно испугаться – она говорит с шотландским акцентом, носит очки, фартук в цветочек, пушистые тапочки на четырёх задних ногах и сине-фиолетовую перманентную завивку.

– О, Фрэнки! – воскликнула она, моргая всеми восемью глазами. – Куда ты так торопишься?

– Некогда объяснять, – пропыхтел я. Всё, о чём я мог думать, – как попасть к маме на стойку регистрации и впустить ворона и его всадника-гоблина в отель. Бежать было ещё далеко. Между мной и первым этажом тянулся мегатриллион коридоров и лестниц. – Буря! Ворон! Гоблин!

Нэнси вскарабкалась на ноги и потрогала мой лоб, словно проверяя температуру.

– Ты в порядке, ягнёночек мой?

– Гоблин-почтальон, Нэнси! Там, среди бури! – наконец удалось прокричать мне. – Нужно рассказать маме!