Дмитрий Корсак - Форпост «Земля»

И я увидел. Лара – повзрослевшая и неуловимо другая – стояла с подругами возле своего подъезда и улыбалась. Но, увы, не мне, а незнакомому парню на мотоцикле.

– Лара!

Она оглянулась и, моментально изменившись в лице, отвернулась.

– Ты не вовремя, – пробормотала она, порываясь отойти в сторону.

– Привет! – раздалось рядом. Сколько же уверенного превосходства прозвучало в голосе мотоциклиста!

Он бегло мазнул по мне безразличным взгляд – и мысли не допускал, что я могу оказаться соперником.

– Уходи, – прошипела Лара. – У меня сейчас нет времени.

И все это глядя мимо… вернее, сквозь меня.

Лара попыталась отойти в сторону.

– Подожди… – крикнул я ей в спину. – А как же?..

Я все еще не верил, что вот так просто можно зачеркнуть два года дружбы.

И вот тут она резко развернулась ко мне.

– Оставь меня в покое! Неужели я не ясно выразилась? Я-не-хо-чу-те-бя-ви-деть.

Можно ли убить словом? Наверное, можно. Не знаю. Зато я знаю, что можно убить вот этими несколькими словами, сказанными по слогам с такой ненавистью, будто бы на моем месте был ее самый злейший враг.

Я не помнил, что тогда ответил ей. Не помнил, как оказался дома… Не помнил, что делал дальше. Наверное, просто лег и заснул, чтобы забыть этот кошмар, вычеркнуть его из своей жизни. Но я ничего не забыл.

На мое счастье никто не лез ко мне в душу, никто не доставал своей жалостью. Мама уходила на работу, когда я еще спал. А когда она возвращалась домой, я снова спал. «Опять всю ночь в Интернете сидел», – ворчала она, когда мы изредка сталкивалась возле холодильника. Я что-то бубнил в ответ или просто молча делал бутерброд и отправлялся обратно к себе «в нору» зализывать душевные раны с помощью шутеров. Я тогда только и делал, что палил из автомата по ботам, устраивая геноцид целым расам. Мама провожала меня укоризненным взглядом и сокрушенно качала головой, но с наставлениями не лезла. Это я так думаю, что взгляд был укоризненным, потому что никогда не оборачивался.

На линейке Первого сентября я стоял как во сне. Кому-то я улыбался, вернее, просто раздвигал губы, что-то отвечал, когда мне задавали вопросы. Наверное, даже осмысленно, потому что никто ничего не заподозрил. Хотя, возможно, одноклассникам не было никакого дела до моих переживаний. А виновница моих страданий делала вид, что я не существую…

– Нечаев!

Окрик классухи оторвал меня от разглядывания Лариного профиля.

– Ты чем занят? Контрольную решать собираешься? Половина урока прошла, а ты даже условия задачи не записал!

Я хотел ответить, что мне и двадцати минут хватит, но Ирина Михайловна меня опередила. Она уже поравнялась с Ларой.

– Чернецкая, и у тебя чистый лист? Двойку захотела? Нечаев от тебя пересел в этом году и правильно сделал – сколько можно за тебя контрольные писать. Устал человек.

– Она сама от него отсела! – выкрикнула Живоглядова.

– Чтобы двойки получать? От тебя-то подсказок не дождешься.

– Она отсела потому… – начала Верка, но тут же, получив тычок в бок от Лары, замолчала.

– А что это ты там прячешь? – подозрительно спросила физичка Лару. – Телефон? Давай-ка его сюда.

Лара нехотя протянула смартфон.

– Алик, дорогой, – под хихиканье класса начала читать Ирина Михайловна, – реши пж… это, наверное, пожалуйста… мне контру. Какова сила тока в стальном проводнике… Хм… Двадцать пять минут прошло, а ответа нет. Может, задачи оказались сложноваты для Алика?

– Вряд ли, – авторитетно заявил Смолов. – Он в физмат лицее учится.

– Вот чел попал! – хохотнул Вовка Иванов. – Это я про Алика из лицея. Только я не понимаю, зачем было менять нашего Нечаева на какого-то там Алика? Наш Ромео тоже в проводниках сечет. Все-таки женщины – безмозглые существа…

Верка, привстав, швырнула в Вовчика учебник.

Иванов лихо поймал книжку, сильно размахнулся и отправил ее по обратному адресу. Но что-то не рассчитал и попал в Лару. Та и без того с трудом сдерживала подступившие слезы, но тут не выдержала.

– Заткнись, урод! – выкрикнула она, подбегая в Вовчику, шутливо закрывшему голову руками.

Я пришел в себя, лишь оказавшись рядом с ним.

– Ну, ударь, – осклабился мне в лицо Вовчик. – Ударь! Слабак.

Лара смерила меня презрительным взглядом, бросила едва разжимая губы «тряпка» и уткнулась в широкое Веркино плечо. Может быть, на этом все бы и закончилось – бить Иванова я не хотел, да и не из-за чего было, но сзади кто-то сильно толкнул меня. Не устояв на ногах, я схватился за Вовкин пиджак и, увлекая его за собой, рухнул на пол. Сцепившись, мы выкатились к доске.

Кто-то азартно кричал, подбадривая нас. Ирина Михайловна требовала, чтобы мы разошлись по своим местам, и грозила походом к завучу. И вдруг все стихло.

Я не слышал, как, скрипнув, отворилась дверь. Но лишь прозвучавшее откуда-то сверху в гробовой тишине ледяное «так» привело меня в чувство. И не только меня. От этого «так» мы с Вовкой мгновенно разъяли объятия и вскочили на ноги – завуча Константина Яковлевича по прозвищу Коньяк в нашей школе боялись все. Поднять головы мы не смели, так и стояли, опустив шеи и изображая полное раскаяние. Однако, кара обрушилась не на нас, а на нашу учительницу.

– Ирина Михайловна, – ледяным тоном процедил Коньяк, – немедленно пройдите в мой кабинет. А вы, – на этот раз ушат холодного презрения обрушился на нас с Вовкой, – без подписи родителей в дневнике лучше не приходите. Завтра утром проверю.

Паркет заскрипел под удаляющимися шагами, а мы, притихшие, вернулись за парты.

Ирина Михайловна вернулась лишь к концу урока, бледная и с покрасневшими глазами. Уж я-то знаю, на что способен наш завуч. Учительница села за свой стол и долго молчала. И лишь когда прозвенел звонок, расстроено покачала головой:

– Ну ладно Иванов, но от тебя, Нечаев, я такого не ожидала.

Вот и еще один человек разочаровался во мне.

На следующем уроке я вновь исподтишка наблюдал за Ларой. Она поменялась с Веркой местами, и я любовался ей по частям – щека, локон, плечо – тем, что мог разглядеть из-за широкой Веркиной спины. Я закрывал глаза и мысленно собирал пазл из Лары – только так я видел ее всю. Но затем образ Лары за партой неминуемо превращался в другую Лару – заплаканную и злую, произносящую «тряпка», и я заливался краской стыда.

Чтобы отогнать гнетущие воспоминания, я даже открыл учебник и начал читать о быте восточных славян. На душе было муторно. Нет, запись в дневнике тут ни при чем, просто в последнее время судьба меня совсем не радовала: сначала Лара спустила в унитаз два года нашей дружбы, вчера по мне прошелся Смолов, сейчас Ирина Михайловна.

На переменах Лара демонстративно не замечала меня. Она успокоилась и, хихикая, о чем-то шепталась с девчонками. Я уже думал, что она выкинула из головы сегодняшний инцидент, но оказалась, Лара готовила страшную месть.