Петроний Аматуни - ЧАО - победитель волшебников

— Смотри, Чарус, какая безобразная корзина.

Турдус услышал и обиделся.

— Я забочусь только, чтобы стать умным, — возразил он. — Я философ! Мне все равно, в каких условиях я буду жить. Лишь бы я был умнее всех птиц. Я живу тогда, когда думаю, а думать можно где угодно, даже в этой, как ты ее называешь, «корзине». Было бы чем думать! Так-то… — и он постучал концом правого крыла по своему лбу. Елочка досадливо отмахнулась, и Чарус побежала дальше.

Она перескакивала через камни, взбиралась на холмы и снова сбегала в долины, не обращая внимания на усталость, думая только о том, где сейчас Егор.

На северо-востоке Чарус увидела белого Скорпиона, гревшегося на солнце, и направилась к нему.

— Нет, — покачал головой Скорпион, — здесь не пролетал ни один вертолет, я отвечаю за свои слова. Вот что, друзья, послушайтесь моего совета и следуйте на восток. Там живут муравьи, которые знают все на свете. И дорога приятная: кругом песок и солнце. Правда, далеко, но это преодолимо для вас.

К полудню они остановились у края жаркой пустыни. Раскаленный песок жег ноги. Было душно, словно в кочегарке старинного парохода. Лужайки с сочной травой, кустарники и деревья, дарившие тень, остались позади.

Ни одно живое существо не рисковало появиться в пустыне. Даже коренные жители прятались сейчас в норах.

Вокруг тишина, нарушаемая только шуршанием песка и прерывистым дыханием Чарус. Белой мыши досталось сегодня.

Друзья устроили привал.

— У меня не хватит сил для перехода через пустыню, — призналась Чарус.

— Я пойду рядом с тобой, — сказала Елочка, — и тебе будет легче.

Чарус посмотрела на ее забинтованную ногу, с сомнением покачала головой.

Откуда-то сверху донеслась песня, распеваемая тонкими голосами: Пусть ветер несет нас в полете. Чем выше, тем лучше для нас, Ведь храброе сердце пилота Не дрогнет в опасности час!

В легких струях ветра, вися под длинными и узкими куполами серебристых парашютиков, сотканных из прочных паутинок, неслись пауки-пилоты.

Вся эта компания шумно приземлилась неподалеку. Освободившись от парашютов, паучки наперегонки помчались к белому камню, из-под которого зеркальной лентой выбегал прохладный родник.

Утолив жажду, они подошли к Чарус и Елочке и поздоровались.

— Скажите, пожалуйста, кто вы такие? — спросила Елочка у самого старшего пилота.

— Мы аэронавты из отряда Ликос! — гордо пропищал командир, надевая парашют. — Мы пролетели уже двести километров, и еще осталось не меньше. А кто вы?

— Мы ищем маленького летчика Егора, — пояснила Чарус. — Весьма желательно перебраться через эту пустыню, да вот Елочка и я, мы обе устали… Не могли бы вы ей помочь, она ведь такая маленькая… А я налегке и сама справлюсь.

Паучки оживились.

— Мы с удовольствием поможем в поисках летчика, нашего уважаемого коллеги, — сказал командир, обходя Елочку и осматривая ее со всех сторон. — Но она вовсе не маленькая… Если бы ее можно было уменьшить раз в сорок или разобрать и доставить по частям, было бы проще.

— Но я не могу разбираться на части, — огорчилась Елочка.

— Жаль, очень жаль, — сказал командир и стал еще более серьезным.

Паучки собрались на совет, чертили что-то на земле, размахивая лапками, и громко спорили, то есть вели себя, как и все летчики в мире.

Потом командир вышел вперед, встал на голову и выпустил из брюшка тонкую паутинку. Она вытянулась сперва вверх, а потом в сторону пустыни.

— Прекрасно, — удовлетворенно сказал он, опускаясь на ноги и подходя к Чарус. — Ветер попутный, я сейчас определил его направление. Но для Елочки нужен большой парашют, мы уже рассчитали. Придется вам подождать.

Он подал команду, паучки разбежались и заняли камешки и бугорки. По следующему сигналу они встали на головы и, сделав стойки, задрали брюшки к небу, выпуская из себя еле видные паутинные нити.

Воздух, нагретый раскаленной землей, поднимал нити вверх, они сплетались в вышине и постепенно образовали купол парашюта.

Командир руководил этой ответственной работой. Несколько паучков трудились рядом, сплетая для Елочки удобное и прочное сиденье.

Когда все было готово, ветер усилился настолько, что мог свободно нести и большой парашют.

Елочка расположилась на сиденье, и ее крепко привязали к нему паутинками. Потом паучки разошлись по местам и поднялись в воздух.

Командир перекусил острыми челюстями паутиновый канатик, удерживающий Елочкин парашют, а когда он стремительно взвился вверх, пустился за ним вдогонку.

Паучки радовались быстрому попутному ветру и весело распевали свою любимую песню.

Пустыня оказалась меньше, чем предполагала Елочка. Не прошло и часа, как внизу зазеленел лес, и командир отдал приказ идти на посадку.

Тотчас же паучки стали тянуть к себе стропы, отчего парашюты сузились, и высота стала заметно падать. Командир летел рядом с Елочкой, и она, повинуясь его указаниям, сама с успехом проделала эти несложные маневры.

Приземлились они на опушке. Паучки-пилоты распрощались с Елочкой и полетели дальше. Елочка махала им вслед, прислушиваясь к удалявшейся песне.

Когда аэронавты Ликос скрылись в голубом просторе, Елочка громко крикнула:

— Чи-чи-чи, прискочи! Чарус, Чарус, Чарус!

Из-за серого бугра выбежала белая мышь.

В муравьином городе Формика тревога: у одного из входов, на высоте двадцатого этажа, появилось пламя, грозившее пожаром!

Тысячи муравьев, оставив работу, бежали к месту происшествия. Наиболее самоотверженные с разбегу прыгали в огонь, пытаясь своими телами погасить его и спасти город ценой собственных жизней. С треском сгорали они в танцующих языках пламени. Но пожар разгорался.

Лишь строгая дисциплина и бесстрашие уберегли городское население от паники. Окружив тесным кольцом огонь и повернувшись спинами, маленькие существа выпускали в него из брюшка тонкие струйки темной жидкости.

Дорого обошлась им победа над огнем, но разве можно считаться с жертвами, когда спасаешь свой город!

Формика была сохранена…

Мудрец, поэт и летописец муравьиного царства Руфа подробно описал эту трагическую историю в своей книге.

Его рукопись попала однажды в мои руки, и я прочел под микроскопом ту главу, из которой узнал, как Елочка и Чарус появились среди муравьев в тот трудный день.

Вот она…

Глава 1002-я истории царства муравьиного (Сочинение придворного Прозаика, Историка и Оратора, знаменитого и всезнающего, великого ростом с умом, высокочтимого и благородного, неутомимого в Труде и неустрашимого в Споре, искателя Правды и кавалера всех муравьиных отличий, знатного, но скромного, покорителя Пера и Бумаги, справедливого и доброго, Философа и Критика, толкователя Прошлого и предсказателя Будущего, неподражаемого Руфы).